Одну секунду она сопротивлялась, но потом ответила ему.

«Слабая. Какая же я слабая». Бэй наслаждалась привкусом мятной зубной пасты и мужским ароматом. Она вцепилась в надетый на Шона позаимствованный у Мэтта жакет.

Оба попятились и остановились, безмолвно глядя друг на друга.

Шон совсем не нежно ухватил ее за подбородок.

— Я знаю, что ты делаешь.

— Взлом и проникновение? — выгнула бровь Бэй.

— Нет, зазнайка, — он запустил пальцы ей в волосы и обхватил затылок. — Отталкиваешь. Вчера вечером я подумал, что ты, наконец, подпустила меня. Поверила мне.

Она чувствовала, как сердце загрохотало под ребрами. Этот мужчина был слишком притягателен. Он жал на все нужные рычаги, заставляя ее желать большего.

— Насколько помню, я подпустила тебя несколько раз. И мы оба получили удовольствие.

Шон слегка ее встряхнул, а глаза цвета грозового облака метнули молнии.

— Я удержу тебя, Бэй.

От нахлынувшей паники у нее перехватило горло.

— Мной нельзя владеть, — Бэй попыталась вырваться. — Ливен пятнадцать проклятых лет относился ко мне, как к вещи.

Шон обвил ее руками.

— Я имел в виду совсем другое, и ты это знаешь. Я хочу и дальше быть с тобой. Я хочу в тебя влюбиться.

Каждая клетка ее тела замерла и стала тихой, как снег вокруг.

Бэй всегда хотела жить нормальной жизнью, кого-то любить. Она напряженно разглядывала лицо Шона. Каждую жесткую черту или угол. Запоминала их.

Затем отстранилась.

— Нам нужно украсть рукопись.

Его вздох разрывал ее изнутри.

— В твоей душе нет места ни для чего, кроме мести, да?

Повернуться спиной к Шону было самым сложным из всего, что когда-либо делала Бэй.

Шон привык скрываться в тенях, однако сейчас — у коттеджа Ливена — у него уже начинали сдавать нервы.

Он не хотел туда идти.

«Нужно остаться», — наконец, признался самому себе Шон. Ему хотелось вырвать Бэй из этого — подальше от опасности и мести Ливену. Он хотел защитить эту женщину и показать ей что-то иное в ее одинокой жизни.

Он хотел лелеять Бэй. Чуть не фыркнув, он посмотрел на ее спину. Кто он такой, чтобы считать себя способным кого-то лелеять? Шон был человеком войны, прямолинейным и простым.

Он потеребил кожаный ремешок часов. Шон потратил месяцы, гоняясь за возможностью отомстить. Теперь эта жажда начала угасать. Смягчилась из-за женщины, проникшей в глубину его израненной души. Каким-то образом, Бэй начала заполнять зияющие дыры в его сердце.

Но убедить ее дать им шанс станет самой сложной задачей в жизни Шона.

Бэй оглянулась через плечо. Взгляд глаз цвета мха был спокоен и сосредоточен.

— Готов?

После того, как они сожгут рукопись, еще будет время убедить ее остановиться и остаться вместе.

— Готов.

Шон не позволил Бэй отстраниться и, схватив за руку, посмотрел на ее ладонь. Он позволил себе погладить кожу, прежде чем сжал пальцы.

— Войти и выйти, Бэй. Я не хочу, чтобы ты пострадала.

Когда она вскинула голову, Шон приготовился услышать язвительный комментарий.

— Взаимно, — Бэй сжала его руку, и мир вокруг них на мгновение превратился в смешение зеленых и белых пятен.

Шон попытался справиться с головокружением, однако сразу же побежал к коттеджу. На пути стоял застывший охранник со спрятанным в кобуру полуавтоматом. В снегу поблизости замерли два добермана, и вместе они напоминали сад скульптур.

Бэй с Шоном остановились на пороге, и она повернула ручку. Дверь открылась без единого звука.

— Я наверх, — Бэй осмотрела прихожую. Все вокруг было облицовано натуральным камнем, а с потолка свисала резная деревянная люстра. — Как только найдем книгу, встречаемся здесь.

Шон привык к тому, что это он отдает приказы, но на этой миссии его вела Бэй.

— Понял.

Она побежала вверх по лестнице, поэтому и он не стал тратить время впустую. Миновав прихожую, Шон прошел через просторную блестящую кухню и оказался в большой комнате.

Высоко под потолком шли огромные деревянные балки. Он осмотрел столы, полки и книжные шкафы.

Рукописи нигде не было.

Шон думал поискать сейф, но решил, что Ливен не стал бы убирать книгу далеко. Нет, эта вещь должна лежать на видном месте.

Шон озирался, похлопывая ладонью по бедру. Через огромные стеклянные окна открывался вид на то, как лучи заходящего солнца освещают заснеженную долину. «Великолепно». На секунду Шон замер, завороженный красотой.

Когда он в последний раз позволял себе наслаждаться моментом?

Только в объятиях Бэй.

Когда она сама в последний раз любовалась закатом? Шон продолжил смотреть в окно. Разве сожжение книги Ливена вернет Макнейла и остальных парней? Он вцепился в спинку кожаного дивана. Когда все это кончится? Ожерелья, рукописи, склады, деньги, жизни. Ничего из этого не имеет значения для людей, которых Шон называл друзьями.

Не этого они для него желали.

Им бы не хотелось, чтобы Шон жил, травясь горем и ненавистью.

Он чувствовал, как его мир накренился и перевернулся вверх ногами. О, Шон по-прежнему чувствовал болезненное жжение. Он сомневался, что боль когда-нибудь исчезнет, да и воин в нем не сможет успокоиться, пока жив тот, кто повинен в смерти его команды.

Но теперь к этим эмоциям присоединились другие. Нечто, зародившееся совсем недавно, но способное со временем вырасти.

Потребность отпустить.

Шон хотел вспоминать своих друзей с улыбкой. В честь их жизней, силы и жертвы.

Все они вступили в военно-морской флот потому, что верили в нечто большее, а не только в самих себя. Во что-то, за что стоит бороться, и умереть, защищая.

Закрыв глаза, Шон сделал долгий вдох. Как убедить Бэй забыть о мести?

Ливен отнял у нее все, но, несмотря на это, она могла бы жить. Могла бы найти то местечко на пляже, и Шон чертовски сильно хотел, чтобы Бэй каждое утро просыпалась в его объятиях.

Он мечтал остаться с этой женщиной и увидеть, как она постепенно смягчится. Разрушить стены, которые она выстроила вокруг себя.

В голове Шона возник образ, заставивший его пошатнуться. Бэй с округлым животом, где растет их ребенок, ее пышное тело и безмятежная улыбка.

Шон хотел бы это увидеть. Но на пути, по которому шла Бэй, не было места для подобных желаний. Она дышала местью гораздо дольше, чем терзался ей Шон.

Если Бэй продолжит так жить, под ее броней не останется ничего от уязвимой женщины. В таком случае с течением лет она будет становиться все жестче и циничней.

И это ее убьет. Если Ливен не доберется до нее первым.

Шон выдохнул. Он знал, что если Бэй убьет Ливена, она тем самым уничтожит себя.

Самое время пойти и убедить разъяренную львицу отказаться от источника еды, питавшего ее на протяжении пятнадцати лет. Развернувшись, Шон краем глаза заметил что-то темное.

На спинку дивана был накинут длинный шерстяной плед.

Нахмурившись, Шон подошел ближе и потеребил темно-синюю ткань. Прекрасное, безупречное качество. Ничего похожего на то, чем укрылся бы охранник или домработница.

На придвинутом к дивану столике стоял бокал и наполовину пустая бутылка «Мерло Петрюс».

Бутылка любимого вина Ливена стоимостью полторы тысячи долларов.

Сердце Шона подскочило к горлу, и он бросился к лестнице.

Бэй быстро шла по большому дому, обыскивая спальню за спальней. Роскошную ванную за роскошной ванной.

Когда в одной из комнат она перетряхивала массивное парчовое покрывало, у нее во рту появился горький привкус. Предметы роскоши, купленные на запятнанные кровью деньги.

В конце длинного коридора Бэй нашла офис Ливена.

Отделанный от пола до потолка темной древесиной и кожей, он был заполнен рядами книжных шкафов, полки которых ломились от аккуратно выстроенных на них книг. Офис напоминал выставочный зал. Однако образ портили блестящий ноутбук и пустая бутылка бренди, стоявшие на полированной поверхности стола.