Таким образом, в более чем скромной квартире философа-отшельника, на улице Принца, открыл свои заседания небольшой кружок лиц, поставивших себе целью радикально реформировать современное общество, не прибегая ни к каким насильственным действиям, а пользуясь исключительно силой убеждения и слова. Известный Литтре, тогда еще слепо следовавший во всем за своим учителем, с удовольствием вспоминает об этих заседаниях. «Всякие события, – говорит он, – находили себе отголосок и не раз вызывали со стороны Конта блестящие замечания, смелые философские обобщения, оригинальные исторические сближения». Но жизнь ли была иная, люди иные или задачи, только позитивистское общество не имело и тени того влияния, каким пользовался в свое время знаменитый клуб якобинцев.

Принимаясь за разработку текущих вопросов, оно выделило три комиссии; одна занялась вопросом о труде, другая – выработкой плана позитивистской школы, третья – вопросом о сущности и организации нового революционного правительства. В последней принимали участие наиболее известные позитивисты того времени: Литтре, Лаффит, Магнин. По вопросу о труде комиссия высказала довольно скромные пожелания. Конт и вообще позитивисты относились пренебрежительно к политической экономии, и едва ли от них можно было ожидать каких-либо радикальных проектов по части реорганизации труда. А между тем этот-то именно вопрос и был поставлен на очередь революцией 1848 года. Комиссия рекомендовала устройство в разных местах общественных работ. Инициативу должно было взять на себя правительство; оно же должно доставить и средства; в качестве совещательного органа предлагались местные собрания граждан. Еще более скромным оказался проект по части позитивистской школы. Казалось бы, что в этом именно случае позитивное общество, задавшееся целью преобразовать человечество путем влияния на его верования и убеждения, выступит с планами широких и глубоких изменений в школьном деле. Вовсе нет. Комиссия предлагала лишь прибавить к программам существовавшей уже Политехнической школы биологию и социологию, а к программам Медицинской школы – физико-математические науки и надеялась, что из таких школ выйдут люди с новыми воззрениями на жизнь, – люди, способные отдать свои силы служению человечеству. Странное заблуждение. Мы знаем, что самые точные познания в биологии и социологии могут свободно уживаться с совершенно нечеловеколюбивыми, антисоциальными стремлениями. Что касается третьей комиссии, то, удивительное дело, она-то и представила самый радикальный, самый крайний проект. Философы, отказавшиеся, по крайней мере за свой личный счет, от всякой политической деятельности, потребовали весьма и весьма существенных преобразований. Во-первых, говорили они, исполнительная власть должна состоять из триумвирата, избираемого исключительно Парижем; во-вторых – триумвиры должны избираться из среды пролетариев; в-третьих – полномочия их не должны ограничиваться никаким сроком, но наряду с этим признавалось достаточным заявления нескольких десятков граждан, чтобы подвергнуть их новой перебаллотировке; в-четвертых – палата депутатов должна избираться всеобщим голосованием, а деятельность ее – ограничиваться вотированием налогов и контролем над употреблением этих налогов. Такая организация признавалась временной, пригодной лишь для переходной революционной эпохи. Полную несостоятельность ее признает сам Литтре; рассказывая обо всем этом, он говорит, что находился тогда всецело под влиянием Конта, увлекавшегося, в свою очередь, некоторыми мыслями, высказанными Конвентом Великой французской революции. Громадную исполнительную власть в лице триумвира философ соглашался предоставить лишь пролетариям, считая их наиболее свободными от всяких сословных и классовых пристрастий; людям же богатым, капиталистам и так далее он предоставлял решение финансовых вопросов, признавая за ними надлежащую компетентность в этой сфере. Итак, неимущие распоряжаются и управляют, а имущие дают средства и подчиняются! Слишком уж фантастичный это был проект, чтобы он мог иметь малейшее практическое значение. Любопытно, что в нем уже сказалось предпочтение Контом диктатуры самоуправлению. Он не разделял радужных надежд, возлагавшихся в то время на представительное правление, и считал, по крайней мере несколько позже, что единоличный правитель может сделать больше для распространения позитивизма, чем любое представительное собрание.

Созданное Контом общество не имело никакого влияния на дальнейший ход французской революции и на политические и общественные события того времени вообще. Позитивные якобинцы не удались. Но общество не распалось. Напротив, число приверженцев нового учения росло. С течением времени образовались отдельные центры в Голландии, Америке и других странах. По мере того как Конт разрабатывал и уяснял себе культ человечества, собрания позитивистов принимали все более религиозный характер: здесь совершались разные обряды и обсуждались вопросы, относящиеся к делу служения человечеству. Таким образом, позитивистское сообщество как бы последовательно осуществляло свой принцип воздержания от политических дел. Тем не менее, глава их не упускал случая обращаться к лицам, обладавшим политической властью, со словом увещевания и предложения содействовать распространению нового мировоззрения. Со времени возникновения сообщества Конт сознательно и открыто выступает в качестве первосвященника позитивизма и духовного руководителя всего человечества. Он не только пишет книги, но говорит поучения и мечтает о том времени, когда он будет произносить проповеди в одной из первостепенных церквей Парижа. Он берется наставлять как простых смертных, приходящих на его скромную квартиру за советом, так и могущественных властителей Востока. Он принимает новорожденных и произносит именем человечества суд над умершими. Отрешившись от сферы материальной, он присваивает себе сферу духовной жизни всего человечества и считает себя призванным «вязать и разрешать». Взглянем поближе на дела Конта – первосвященника, жреца возрождающегося человечества.

В 1849 году он открыл даровые публичные лекции во Дворце кардиналов по всеобщей истории человечества. Теперь он мог высказывать вполне и до конца свои заветные убеждения. Лекции распадались на две части. В первой философ развивал свои теории социального развития, касался прошедшего и настоящего положения человечества; во второй он обращался к будущему, рисовал картину окончательного, завершенного состояния человечества, а также той переходной стадии, которую ему необходимо будет пройти, чтобы достичь идеала. Лекции длились по три, по четыре часа с небольшим перерывом. Конт не знал утомления. На публику, предрасположенную к его учению, он производил сильное впечатление. Так, один из его последователей говорит: «Впечатление от этих лекций не могло сгладиться с течением времени, и до сих пор еще, то есть по прошествии сорока лет, воспоминание о них глубоко трогает наше сердце… Да, в эти исключительные часы, когда возвещались столь великие судьбы, мы чувствовали дыхание человечества, мы предвосхищали его реальность, его величие, мы убеждались в нем, и священный энтузиазм доказательной веры навеки возгорался в наших сердцах». Лекции эти не были напечатаны; но вышедший в 1852 году «Позитивный катехизис», представляющий резюме их положительной части, может дать о них некоторое понятие. Свободная речь проповедника новой социальной религии не могла нравиться политиканам, пробравшимся к власти и замышлявшим новый переворот. Лекции запрещались, затем возобновлялись, и наконец переворот 2 декабря сделал их совершенно невозможными.

С теми же пропагандистскими целями Конт составил в 1854 году под заглавием «Позитивная библиотека» список книг для чтения. Сначала библиотека эта предназначалась преимущественно для пролетариев, из среды которых вербовались, главным образом, последователи нового учения, но затем получила общее значение. Список состоит из ста пятидесяти томов, разделенных на четыре отдела. Первый заключает в себе поэзию; второй – науку; третий – историю; четвертый – синтез (философию и религию). Наряду с первоклассными произведениями тут встречаются и потерявшие ныне всякое значение. Из Байрона предполагаются только избранные произведения, но отнюдь не «Дон Жуан»; наряду с Боссюэ рекомендуется кое-что из Вольтера; из Адама Смита предлагается лишь «Опыт по истории астрономии»; настойчиво рекомендуется чтение книги «Подражание Иисусу Христу» в подлиннике и переводе, но тут же указываются «Философские опыты» Юма и так далее. Одним словом, основатель позитивизма, по-видимому, не стеснялся сводить лицом к лицу религиозных реформаторов со скептиками, полагая, что всякие недоразумения и сомнения, могущие возникнуть при этом у читателя, легко разрешаются рекомендуемым им тут же «Курсом положительной философии», «Системой позитивной политики», «Позитивным катехизисом» и так далее.