Атанатос был быстр, как и любой космодесантник, но Борей был быстрее.

Пошатнувшийся Имперский Кулак сделал выпад, и лезвие его клинка рассекло провода и поршни под рукой противника. Крий видел, как в синем свете мерцает чёрная жидкость. Атанатос поворачивался, а Борей уже заносил меч для смертельного удара.

Крий тяжело поднялся. Боль тянула его руки вниз. Кровь хлестала на пол. Холод распространялся по груди. Он шагнул вперёд, снимая со спины молот.

Борей ударил. Наконечник меча нашёл уже ослабленную точку брони под рукой Атанатоса.

Крий нащупал активатор. Перед глазами потемнело.

Борей вонзил клинок в грудь Атанатоса.

Крий взревел.

Борей обернулся, их глаза встретились.

Сокрушительный удар Крия расколол нагрудник Храмовника и подбросил в воздух. Борей рухнул на палубу и замер.

Еле работающие сервомоторы Крия зашипели, когда он посмотрел на Атанатоса. Легионер Железных Рук лежал на палубе, в открытом торсе были видны механизмы, щёлкающие среди обмороженного мяса. Кровь и масло образовывали вокруг тёмное зеркало. Крий чувствовал, как кружатся, пытаясь сфокусироваться, его глаза. Палуба содрогнулась, и внезапно притупляющий холод в груди наполнил всего воина. Он посмотрел вниз, на тёмную жидкость, покрывающую торс и ноги, на широкую рану в рёбрах.

Палуба устремилась навстречу, когда Крий упал на колени. Он встретился с гаснущим взглядом Атанатоса. В нём не было ни скорби, не жалости.

— Мёртвые должны выйти, — захрипел неумерший воин. — Ради мести. Мы помним. Мёртвые помн…

Его голос сорвался, исчез в треске помех. Глаза потускнели, в последний раз вспыхнув решимостью, а затем погасли.

Крий медленно повернулся. Поле зрения распадалось на отдельные блоки пикселей.

Железнорукий чувствовал внутри пустоту, пустоту, которая была в нём с тех пор, как он услышал о смерти отца. Она широко раскрыла руки, приветствуя его.

Боль и вялость сжимались вокруг с каждым медленным движением. Скипетр лежал на палубе там, где он выпал из руки Атанатоса, кровь покрывала мерцающие руны. Крий потянулся к устройству, схватил его и поднял. Это было всё равно, что сжимать молнию.

«Феррус Манус мёртв»

Глаза больше не могли сфокусироваться, но пальцы находили руны на скипетре.

«Как и мы все»

Он поворачивал каждое кольцо.

«Мы — призраки, оставшиеся в умирающей земле»

Его пальцы нашли активатор.

«И нам осталось только возмездие»

Позади с треском льда открылся другой гроб, затем ещё и ещё. Одна за другой ковыляющие фигуры выходили на палубу. Крий ощутил, как пульсирует скипетр, прежде чем он выскользнул из пальцев. Тьма потянулась навстречу.

Она была тёплой и пахла железом, как вытащенный из огня металл, как плоть и кровь.

Последним, что увидел погружающийся в бездну ночи Крий, были его мёртвые братья, идущие на войну, и падающий с них лёд.

«Фетида» накренилась, двигатели вцепились в пустоту, пытаясь выровнять курс. Вражеские корабли приближались к добыче. На корпусах открывались тёмные пасти пусковых палуб, но пока их собратья готовились к абордажу, «Рассветная Звезда» и «Дитя Смерти» продолжали стрелять. Макроснаряды разбили внешний корпус «Фетиды», а плазма расширила раны, прокладывая путь воинам, что ожидали в штурмовых кораблях и капсулах «Когтей Ужаса». Они были уже близко, вся битва шла в боевой сфере не более чем тысячи километров диаметре. Смерть «Фетиды» казалась Сынам Гора неизбежной, но всё изменилось, когда они уже отдавали приказ идти на абордаж.

«Клятвенник» впился в них словно брошенный кинжал. Копьё света вырвалось из корабля Имперских Кулаков и обрушилось на «Рассветную Звезду». Пустотные щиты треснули, лопнули, словно масляные пузыри. Ускорившийся «Клятвенник» выстрелил вновь. Плазмопроводы на корпусе вражеского корабля разорвались, затопив отсеки раскалённой энергией. Тысячи матросов вопили, когда их кожа горела от жара.

«Рассветная Звезда» содрогнулась. Истекая огнём во тьме, она наводила орудия, но у наполовину истратившего энергию «Клятвенника» оставалось ещё одно оружие.

В высокой башне мостика капитан Кастерра кивнул сервитору, окутанному паутиной проводов.

— Запустить торпеды.

Ракеты выскользнули в пустоту, их внутренние ускорители вспыхнули при встрече с вакуумом и послали торпеды вперёд. Каждая из них была размером с жилой шпиль и содержала боеголовку — реликвию, дарованную Рогалу Дорну Адептус Механикум, жречеством Марса.

Подбитая «Рассветная Звезда» открыла шквальный защитный огонь. Одна за другой торпеды взрывались, прежде чем достичь цели. Затем одна проскользнула и ударила «Рассветную Звезду» в борт, глубоко погрузившись в недра корабля.

«Звезда», окружённая ореолом обломков и мерцанием отключавшихся щитов, ещё продолжала разворачиваться, когда вихревая боеголовка взорвалась бурей неонового света и ревущей тьмы. «Рассветная Звезда» практически исчезла, её корпус расщепили изнутри неестественные силы. На месте корабля осталась лишь мерцающая рана, завывшая невыносимым голосом прежде, чем исчезнуть. Корабли XVI — го легиона дрогнули. «Бросок Копья» сошёл с курса на перехват «Фетиды» и развернулся к «Клятвеннику», а остальные убавили скорость, переводя энергию на орудия и щиты.

Передышки было достаточно. «Фетида» оторвалась, совершила головокружительный разворот и вновь погрузилась в опаляемую пламенем пустоту.

На троне Фидий наблюдал, как плывут навстречу вражеские корабли. «Волк Хтонии» и «Дитя Смерти» разворачивались, пытаясь навести орудия. «Фетида» рвалась вперёд. С бортов осыпались обломки брони размером с линейных титанов, выло жидкое пламя и пылающий газ. Враг развернулся и открыл огонь, заходя на цель, осыпая «Фетиду» взрывами.

Вдали «Клятвенник» развернулся к приближающемуся «Броску Копья». Корабль Имперских Кулаков лёг на сближение с врагом. Оба корабля открыли огонь, вспыхнули носовые орудия, треснули щиты. Затем они прошли мимо друг друга, обмениваясь бортовыми залпами. Каскад макроснарядов разорвал брюхо корабля, срывая антенны и сенсорные тарелки, но ответный залп угодил в незащищённый корпус «Клятвенника». Разряд плазмы нашёл зияющее дуло батареи, воспламенил в нём снаряд, и по всему борту прокатились взрывы. Корабль закружился, двигатели толкали его всё дальше, а пожар на палубах пожирал изнутри.

На мостике «Фетиды» Фидий молча слушал последние сигналы «Клятвенника». Вокруг исполняли свои задачи сервиторы и экипаж, бормоча на бесстрастном бинарном и медузанском арго. Глубоко погружённый свои мысли Фидий смотрел на ясную и сверкающую информацию. Всюду мерцали красные индикаторы повреждений, настойчиво вспыхивали показатели работы двигателей.

Он знал, что это значит. Чувствовал это своим телом. Внутри и снаружи они были на грани смерти. Это уже было не важно.

На краю сознания доносились голоса мёртвых — монотонный шёпот, бормотание машинного кода. Мёртвые шли на войну, и только это было важно. Сотни их шли из ледяного сердца «Фетиды» в потрёпанные штурмовые корабли и абордажные торпеды.

Фидий ждал, вслушиваясь в вопли корабля и голоса братьев.

«Фетида» вклинилась между «Волком Хтонии» и «Дитём Смерти». С обоих кораблей обрушились новые залпы, «Фетида» содрогнулась, воздух наполнился бинарными воплями и вонью жжёного металла.

Сквозь переплетения проводов на троне Фидий чувствовал, как в системах корабля пульсирует гнев. Он позволил этому чувству нахлынуть, заглушить все прочие. Вражеские корабли были так близко, что если бы выстрелили сейчас, то попали бы друг в друга.

— Запуск, — сказал Фидий, и его корабль ответил.

Двигатели «Фетиды» остановились. Заработали тормозные ускорители, борющиеся с инерцией. Вдоль бортов открылись пустотные шлюзы, выпуская оставляющие за собой огненные следы аппараты. Они устремились вперёд и нашли корпуса врагов. Магмаразряды плавили переборки, гравитационные бомбы раскалывали броню, штурмовые корабли роились вокруг пробоин, словно мухи у свежего трупа.