Продолжая тоскливо вздыхать, мальчик открыл страничку задачника. Не спеша переписал условие задачи в тетрадь. Во время этой тяжелой и утомительной работы подпирал щеку изнутри языком, чтобы меньше сажать в тетрадь жирных клякс.

Ученику не везло. Перо его не слушалось. То и дело с острого кончика срывались капли на бумагу. Последний раз упала очень большая, растекаясь, она побежала по клеткам.

Хосейка с трудом остановил каплю. Лист в тетради был испорчен. Надо было переписывать условие задачи. Задумавшись, мальчик провел две черточки. Круглая капля стала головой с ушами, а вытянутая — туловищем. Осталось дорисовать хвост, и в тетради появился бы черный лисенок.

— Замарайка! — сказал Хосейка и улыбнулся. С увлечением отдался работе. Хвост удался ему на славу. В меру пышный и прямой. Мальчик с удовольствием любовался работой. Вспомнил свою охоту, встречу с черным лисенком. Свой бег через болото, когда мчался к черной гагаре. Поступил он правильно, что отдал убитую птицу лисенку. Мать сказала: охотник должен быть добрым. «Интересно, где сейчас бегает черный лисенок? — подумал Хосейка и мечтательно подпер голову рукой. — Замарайка! Самый настоящий Замарайка с рыжими пятнами». Хосейка тяжело вздохнул и снова посмотрел на мать.

Старая Хороля занималась своими делами и не думала ничего рассказывать.

«Надо сбегать в тундру, — подумал Хосейка. — Поищу Замарайку!» Тяжело вздохнул. Неприязненно посмотрел на лежавшую перед ним тетрадь. Надо переписывать условие задачи, а то Мария Ивановна будет его ругать и называть грязнулей. А потом за него примется Нярвей.

— Со станции вышел поезд! — начал читать Хосейка задачу, внимательно прислушиваясь к словам. — Вышел и паровоз со станции.

Надоели ему паровозы и пароходы. Другое дело, если бы в тундру прилетел самолет или вертолет. Неплохо бы прокатиться на олешках. Запрячь большой аргиш! Не будет решать задачу с паровозом. Пусть он скачет галопом к станции, ему все равно. Нет ему никакого дела, добежит паровоз до станции или опоздает.

Хосейка принялся листать задачник, сосредоточенно переворачивая одну страничку за другой. Он хотел отыскать задачу, где надо было узнать, кто быстрее всех бегает: олешки, лисицы или песцы. Но такие задачи не попадались. А ему хотелось узнать и о птицах — белых совах, утках, гусях, канюках, кто выше всех подымается к белым облакам.

«Охотник должен быть добрым!» — вспомнил он слова матери. А что, если рассказать ей, что он отдал черную гагару голодному лисенку? Мать должна похвалить. Он не пожалел свою первую добычу. Мать зря его ругала. Говорила, что у него худая башка. Может быть, башка у него в самом деле худая, но неплохая. Поступил он правильно. Накормил голодного глупого лисенка. Накормил Замарайку. Но сам пострадал. Никому не доказал, что он настоящий охотник, что убил черную гагару. Ребята в стойбище не узнали о его удаче!

Хосейка выжидающе уставился на мать. Она должна рассказать, что знала о Замарайке. Почему она молчала до сих пор?

Старая Хороля подбирала белые и темные кусочки меха для украшения паницы. Каждый кусочек шкурки она продувала, разглаживала волоски, прежде чем отрезать. Занятая работой, мать не обращала внимания на сына.

Хосейка громко кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание.

— Есть хочешь? — спросила мать и повернулась.

— Нет еще.

— Тогда давай чай пить.

Мать подсела к костру. Маленькой палочкой, что-то бормоча себе под нос, начала подкатывать красные угольки под чайник.

Хосейка неотрывно смотрел на мать и нетерпеливо ждал ее рассказа.

Старая Хороля успела обложить круглые бока чайника маленькими палочками. Красные языки огня быстро разделались с палочками. Чайник начал фыркать, зазвенел крышкой. Из носика повалил пар.

Хосейка с удивлением посмотрел на раскрытый учебник. Он давно забыл, зачем положил его перед собой. Какую задачу задала на дом Мария Ивановна?

Красный кружок в упор смотрел на него со страницы задачника, как глаз зайца. Мария Ивановна карандашом обвела номер задачи, чтобы он помнил.

— Со станции вышел поезд! — громко прочитал Хосейка и захлопнул нетерпеливо учебник. Не будет он думать о паровозе! Не будет решать!

Чайник кипел. Сильно хлопала крышка. Из носика выплескивался кипяток.

— Садись пить! — сказала мать, отодвигая кусочки меха.

— Если б я принес гуся, ты бы обрадовалась? — спросил неожиданно Хосейка.

— Давно не пробовала сладкого мяса! — мать не смогла подавить свой вздох.

— А если бы я убил черную гагару? — испытующе спросил мальчик. — Ты была бы рада?

— У гагары мясо пахнет рыбой… но оно тоже сладкое! — улыбнулась мать и посмотрела на сына. — Тебе пора, давно пора убить гуся или гагару. Я должна поверить, что ты будешь охотником!

Хосейка хитро улыбнулся. Засверкали черные глаза в узких щелках.

— Слушай песню.

Мать молча выслушала песню.

— Скоро я попробую гагару! Давно я не ела сладкого мяса. — Хороля перекусила зубами оленью жилку, ею она сшивала кусочки меха.

— Я тебе налью!

Мать подошла к столику. Сдвинула на край учебник и тетради. Со страхом посмотрела на чернильницу. Чуть дотронулась до невыливайки, чернильница упала и покатилась по шкурам.

— Ой! — испуганно вскрикнула Хороля.

Хосейка громко смеялся над страхом матери. Подхватил чернильницу и принялся трясти ее прямо над тетрадкой.

— Это невыливайка!

Хороля удивленно посмотрела на сына. Он заметно вырос, должен был стать охотником. В интернате научился разным премудростям. Какую принес чернильницу! Сын прожил десять зим, а узнал так много удивительных вещей.

— Это невыливайка!

— Невыливайка! — повторила осторожно Хороля новое слово и улыбнулась. Налила в чашки крепкого чая. Пододвинула банку с сахаром. В красных бумажках — конфеты.

Хосейка удивился щедрости матери, но ничего не сказал. Быстро развернул конфету и отправил в рот. Налил чай в блюдце. Принялся старательно дуть.

— У Есямэты брал ружье? — спросила старая Хороля.

— Да… У Тэбко не просил. У него двустволка. Сероко жадный, — Хосейка забыл о недопитом чае, разволновался. — Есямэта давал мне стрелять. Одностволка у него. Приклад расколотый. Стянут проволокой.

Мать не торопясь отхлебнула чай, откусила маленький кусочек сахара.

— Есямэта злой. Он не будет хорошим охотником, — задумчиво сказала она. — Он не любит зверей. Будет стрелять без срока, пока не отберут у него ружье. Твой отец был удачливым охотником… Не было такого в Большеземельной тундре, не было и за Камнем, не было у нас на Ямале… Ловил много песцов… но без чучел… Когда было мало леммингов, не ставил пасти… берег песцов… Я тебе все рассказала… ты вырос… стал охотником… Я тебе дам двустволку отца… он никогда зря не стрелял… Не будешь злым… будешь хорошим охотником… я знаю, ты принесешь мне гуся… я попробую сладкого мяса… Я давно жду от тебя удачи!

Замарайка не любил вспоминать о недавней пурге и сильном морозе. Он вдоволь тогда намерзся и наголодался.

Неделю подряд светило солнце, и это радовало лисенка. Пригревшись, он любил кататься по траве.

Замарайка привык, что солнце больше не уходило спать, а день и ночь висело над головой. Скоро он заметил, что не только он один радовался жаркому солнцу. Неузнаваемо преобразились кусты, каждая веточка на них оделась листьями. На смородине-дикуше завязались ягоды. На белых березах повисли круглые сережки.