Сходки, увы, редко проводят в роскошных залах (это доступно жуликам в мире фраеров), а обычно где-нибудь в подвале, на "малине" или, бывает, на природе.

Здесь терпеливые Васькины воспитатели, обучавшие его правилам этикета вольного народа, доложат о своих достижениях: что, мол, Вася и теоретически и практически подготовлен, умеет обращаться с фомкой и знает, в каких случаях как подобает вести себя порядочному вору, за какое нарушение по неписанному кодексу воровской чести какое следует наказание. Далее пере-числяются общие качества кандидата, дается положительная характеристика, подкрепляемая устной рекомендацией воспитателей, что равняется трем письменным при приеме в партию у фраеров.

Путем голосования воры должны решать, созрел ли Вася, чтобы быть ему наказанием для чересчур обеспеченных граждан, не знающих меры в приобретении барахла, стать ли ему нормировщиком чужих карманных денег, напоминающим гражданам, как вредно и бессовестно рассовывать по карманам излишне большие суммы, в конце концов еще не инфляция... Если большинство голосов "за", вопрос считался решенным и кто-нибудь из авторитетных говорил традиционное в таких случаях напутствие: "Бог тебе навстречу". Это то же самое, что "ни пуха, ни пера" или "камень тебе в мешок". Далее ему желали всех благ: "живи, не тужи, будь честным вором, и легавые (они же "менты" и "мусора") пусть будут с тобой вежливы, а судьи милостивы, и решетки тюремные чтоб попадались потоньше, а доски на нарах помягче, ну, а, если клопы, чтоб исключительно сытые..."

Вася теперь уже не просто Вася, а вор по кличке... А что, у него и кличка уже имеется? Кличку приобретают, как кому выйдет: кому по каким-то приметам (Карзубый, Карнаухий, Нос, Хромой, Шрам), а бывает, что наивный неофит, очутившись впервые в тюрьме, встает у окна и орет в тюремный двор: "Тюрьма! Тюрьма! Дай кликуху!" и ждет, что ответит тюрьма. И если откуда-то ему прокричат, что он баран или дурак, так ему и быть обладателем малоуважительно-го прозвища. Таким образом, понемногу потом везде по стране узнают жулики о новоявленном молодом воре по кличке... в данном случае Кота Васьки, или просто Котике или Котенке.

Васькины родители оказались перед фактом: что-то случилось с их образованным сыном. Хотя он и не стал обладателем наколки на плече: "Не забуду мать родную". И не потому, что неумно вору отмечать себя особой приметой, а потому еще, что не понимал сути наколки. (Это в глубокую старину юнец, ставший вором в законе, обязан был навсегда покинуть родительский дом, отсюда и происхождение той тоскливой клятвы; уже не стало у воров столь жестокого закона, и Вася до первого суда продолжал обожать кров родителей).

И что же за жизнь стала теперь у Васи - профессионального вора? Нет нужды перечислять, что должен вор. Он во всяком случае, понимал, что под лежачий камень вода не течет, следова-тельно, надо работать... "Чеши-воруй, пока ходит трамвай"... У воров полный хозрасчет, никто не живет нахлебником среди них. Вор может жить как ему угодно, но только чтобы ему и его товарищам была возможность осуществить основной принцип воровской: приспосабливаться в любой обстановке и в любой отрасли, если это не против воровской этики; он должен освоиться всюду, как вошь в белье, как клоп в щели, как блоха в дамской сорочке, в собачьей шерсти, как лягушка в болоте, как мышь в закромах, как бюрократ в коммунистическом хозяйстве. Но чем вору хорошо - его трудовая деятельность не подчинена Госплану, как в судах, банях, обществе-нных туалетах - везде во фраерском мире; у него нет этой абсурдной погоняловки "давай, давай!" сегодня больше, чем вчера. В то же время вору на работе спать, простите меня, совсем невозможно, даже невыгодно, особенно если в ночной смене. А некоторым, например, карман-никам, тоже очень рано надо вставать, чтобы шагать в ногу со всем трудящимся народом, - который на работу, который куда-нибудь очередь занимать, чтобы вместе со всеми штурмовать барьеры светлого будущего, чтобы слиться со всеми в единый поток жаждущих чувствовать локоть товарища меж ребер. Работенка, надо признаться, хотя и тихая, но довольно нервная и без перспективы на особую пенсию: редко кому удается дожить.

3

Тишина есть сущность воровства, одно из его основных положений, по которому существу-ют в жизни и крысы, и мыши и другие некоторые виды биологического мира: чтобы не возника-ли, не проснулись у жертв инстинкты собственничества, приводящие к настороженности, сопро-тивлению. Чтобы незаметно стянуть и с наслаждением сожрать в безопасности, необходима тишина. Так в воровской жизни повелось с того времени, считай, когда где-то в далеком прош-лом воры отделились от образа древних своих предшественников, так называемых татьев, став тоньше по характеру деятельности, ибо тать - человек грубый, действующий, конечно, где надо и хитростью, но больше полагающийся на силу, дубинку, топор, отчего и на дыбу попадал чаще.

Необходимо подчеркнуть, что воры в описываемое золотое время были доминирующей уголовной средой и не жаловали грабителей, насильников и убийц. К мошенникам относились снисходительно, считая их специалистами тихого ремесла: воры не любили шума, оттого и грабителей и убийц не любили - из-за шума. А то могут подумать, что исключительно из-за человеколюбия... О, нет, в наивности этих разумных существ винить не стоит. Скажите, пожалуйста, за что уж так любить вору фраеров? Что зарабатывают на жизнь честным трудом? А что им, собственно, остается другого? Каждому свое. Работяга трудится, даже когда не хочет. Воры не любили грабителей и убийц по той причине, что деятельность последних чрезмерно возбуждала общественное мнение. Воры предпочитали тишину, чтобы о них не знали, поэтому-то там, где обитали воры, не было грабителей, за исключением Института промывания мозгов. Воры преследовали грабителей, ибо грабитель для вора - провокатор.

Воры властвовали в уголовной жизни за счет своего закона, организовавшего их вокруг воровского "котла". У всех прочих добродетельных представителей уголовщины такой организованности, а следовательно, и мобилизованности не было, оттого они все вынуждены считаться с ворами и держаться подальше от мест, где они правили. Было известно: где один вор не сила - завтра соберется десяток, а если мало - послезавтра наберется уже больше, или воров, или их "амбалов". Посему там, где проживал хоть один какой-нибудь стоящий вор, там не было даже хулиганов, уж эта шушера понимала, что означает свободу любить... А участковым, то есть "ментам" как хорошо жилось в таких районах - тишь да благодать! Если и случалось какое-нибудь чрезвычайное событие, менты знали к кому обратиться, чтобы дело уладить; и волки были сыты, то есть начальство, и овцы не волновались, то есть воры.