Прошел час, а она все еще читала. В 1850-х годах молодой бесстрашный Эван Кинросс и его друг Чарлз Кэмерон отправились из Шотландии в Австралию попытать счастья на золотых приисках. В добыче золота они не преуспели, потому что были недостаточно сведущи для этого, но горного дела не бросили, все время учились ему, прислушиваясь к разговорам более опытных горняков, пока наконец судьба не вознаградила их за упорство: они наткнулись на богатое месторождение опалов юго-западнее городка Ринка в Новом Южном Уэльсе.

Они арендовали участок для горных разработок, хотя им говорили, что их находка наверняка пустой номер. Остальное вошло в историю. Опаловый прииск Кинросса — Кэмерона стал давать великолепные камни и сделал друзей богатыми. Достаточно богатыми для того, чтобы осуществить то, что им всегда хотелось: приобрести пастбища, расположенные по соседству, на дальнем юго-западе Квинсленда, и начать выращивать лучший в стране мясной скот.

Из одного особенно красивого камня был изготовлен кулон для Сесилии Драммонд, родственницы Кинроссов. Оба молодых человека были влюблены в нее, и кулон был свидетельством их глубочайшего уважения к ней. Говорили, что они оба добивались ее руки. Временами казалось, что она более благосклонна к Чарлзу Кэмерону. В одном семейном письме содержался намек на то, что именно Чарлз был ее «рыцарем в сверкающих доспехах». Но в конце концов Сесилия сделала выбор в пользу Эвана Кинросса, вышла за него замуж и родила ему четверых детей.

Между строк читалось, что этот брак не был счастливым. Одно время казалось, что дружбе между мужчинами пришел конец, но потом, после рождения первого ребенка Сесилии, их отношения как будто снова наладились. Чарлз Кэмерон даже стал крестным отцом одного из детей.

Ребекка закрыла книгу и откинулась на спинку дивана. Значит, Стюарт Кинросс рассказал ей далеко не все. Когда она смотрела на фотографию Люсиль Кинросс в вечернем платье и с опаловым кулоном на шее, на глаза ей навернулись слезы. Она не имела права надевать это украшение. Брод не простит ей этого, даже если поверит, что она не знала истории кулона.

Ребекка уже слышала, что Брод уехал на целый день с Тедом Холландом. Он не обедал дома и не должен был появиться до самого ужина. Фи между тем сказала ей, что собирается сделать над собой усилие и встать.

— Я очень редко вижу племянника. Вчера вечером так и не смогла подойти к нему из-за этой Лиз Кэррол. По-моему, она просто боялась отпустить его руку.

Впрочем, Лиз Кэррол не удалось удержать Брода при себе весь вечер. Ребекка мимоходом видела, как он танцевал и с другими красивыми девушками.

Когда она поднялась, чтобы поставить книгу обратно на полку, в дверях библиотеки показался Стюарт Кинросс. Он выглядел очень импозантно в костюме для верховой езды.

— У вас удивительная способность исчезать, Ребекка, — сказал он с какой-то недоброй усмешкой. Я нигде не мог найти вас.

— Дом очень большой, — мягко заметила она. — Я как раз хотела поговорить с вами, Стюарт.

— Вот и прекрасно. Только сначала переоденьтесь для прогулки верхом. Хороший галоп — вот что мне сейчас нужно. Хочется избавиться от этого бального привкуса.

— А вам не кажется, что собирается гроза? — попробовала возразить Ребекка. — Стало очень жарко.

— Вряд ли. Мне приходилось видеть, как огромные массы отливающих фиолетовым грозовых облаков катились над пустыней, но без единой капли дождя. Немного погодя поднимался ветер и разгонял их. Пока вы переодеваетесь, я пойду на конюшню и распоряжусь насчет лошадей. Если вы будете особенно хорошей девочкой, я разрешу вам попробовать все, на что способна Джиба.

Он ушел, а Ребекка вернулась к себе в комнату.

Хотя было очень тихо, все вокруг, казалось, вибрировало от какого-то странного напряжения. Уже переодевшись в костюм для верховой езды и надевая шляпу, она взглянула на синее небо.

Казалось, все было хорошо, но ей почему-то пришла в голову мысль о молнии. Однажды, катаясь на яхте, они с приятелем попали в грозу. Страшнее этого у нее в жизни не было ничего. Они находились на расстоянии нескольких миль от суши, а молнии сверкали с каждым разом все ближе и ближе, и мачта вздымалась к низко нависшему небу, словно гигантский громоотвод. Она до сих пор помнила этот случай, хотя гроза тогда пронеслась над ними, не причинив никакого вреда.

Они ехали к югу вдоль цепочки тихих стариц реки Красной, где по берегам росли эвкалипты, и от их свежей зеленой листвы веяло прохладой. К этому времени года все водоемы обмелели, но Ребекка знала по рассказам, что в сезон дождей они разливались на много миль. Стюарт показал ей паводковый мусор, который застрял высоко на ветках прибрежных деревьев. На расстоянии нескольких миль виднелась столовая гора с плоской вершиной. В лучах послеполуденного солнца она вырастала над равниной и, казалось, полыхала на фоне неба, интенсивно синего, переходящего в фиолетовый.

Явился и мираж. Ребекке чудилось, будто какое-то кочевое племя передвигалось перед ее глазами, но чем ближе они подъезжали, тем дальше от них оказывались эти похожие на волны тумана люди, пока не исчезали совсем.

Птицы носились многотысячными стаями, воздух звенел от их криков. Ребекка всегда жалела маленьких волнистых попугайчиков, которых держали в клетке, и теперь радовалась, видя их на воле.

Бесчисленное множество их мелькало на фоне раскаленного неба, вспыхивая изумрудной зеленью крыльев и золотом головы и шеи. Внизу, на болотах, гнездились огромными колониями ибисы Кимбара была главным местом кормежки для перелетных водоплавающих птиц, розовых, белых и серых цапель, уток, водяных курочек. Пеликаны держались на более отдаленных болотах. Попугаи царили в акациевых зарослях.

Когда они поднимались на травянистую равнину, покрытую ковром мельчайших лиловых цветков, Стюарт предложил скачку наперегонки. Ребекка приняла вызов, но Стюарт как наездник намного превосходил ее, а его крупный гнедой мерин был гораздо сильнее и быстрее горячей молодой Джибы. Тревога Ребекки росла. Остановившись возле купы деревьев, она повернулась в седле и с беспокойством спросила:

— Стюарт, вам не кажется, что нам следует вернуться?

Он остановил свою лошадь рядом с ее и протянул руку к девушке.

— Чего вы так боитесь, моя дорогая?

Ребекка мягко высвободила руку, сделав вид, что поправляет шляпу.

— Обычно я совсем не пуглива, но гроза, кажется, не так уж далеко от нас. Вы только посмотрите на небо.

— Ну и что? Бывает и хуже, — недовольно ответил он, заметив, как она вздрогнула, когда мимо с пронзительным криком промчался какаду. — Я об этом все знаю. Может показаться, что того и гляди налетит буря, а на самом деле не упадет и капли дождя.

— Ну, если вы так считаете, — проговорила она с сомнением в голосе. Ее взгляд был прикован к небу, которое вдруг показалось ей зловещим.

— Вот теперь самое подходящее время спросить меня о том, о чем вы хотели спросить раньше, — сказал Стюарт.

Ребекка решила больше не уклоняться от прямого выяснения отношений.

— Я думаю, вы знаете, о чем пойдет речь, Стюарт. Я была в полном неведении относительно того, что значит для вашей семьи кулон, который вы мне одолжили. Почему вы мне ничего не сказали?

— Моя дорогая, я обычно не объясняю то, что делаю.

— Думаю, в этом случае вы могли бы сделать исключение, — заметила она очень серьезно. — Как я понимаю, это украшение последней надевала ваша жена.

Было заметно, как Стюарт сжал зубы.

— Ребекка, это никакой не секрет. Что именно вас волнует? Прошлым вечером я видел вас с Бродом.

Надеюсь, он не позволил себе замечаний в ваш адрес в связи с кулоном?

— Разумеется, нет. — Она не собиралась вносить еще больший разлад в отношения между отцом и сыном.

— Пожалуйста, не скрывайте ничего от меня, настаивал он, как будто читая ее мысли.

Ребекка заметила на горизонте вспышку молнии.

— Стюарт, это очень красивое украшение, — сказала она, стараясь побороть страх, — но я не могла остаться в нем, когда узнала, что оно предназначено для будущей жены Брода.