В эту минуту я увидел Эмбер Мэй на полу кабинета Марти. Совсем близко ко мне... я даже смог снова коснуться ее губ. И такой спазм перехватил мое горло, что мне пришлось откашляться, чтобы справиться с ним.

Марти выглядел не намного лучше меня. Глаза — того тусклого, почти матового оттенка, который появляется от сильного недосыпания. Он уставился точно на то же место на полу, на которое смотрел я.

В самой отдаленной точке сознания возникла догадка, и я позволил ей укрепиться: это Мартин Альберт Пэриш убил Эмбер, и не только ее, но и Эллисонов, и супругов Фернандез.

Жуткое, ужасное предположение, одно из тех, что зарождается глубоко внутри, но постепенно овладевает сознанием и проникает в самое сердце, и сердце начинает биться резче, словно пытается избавиться от страшной ноши. Точно так же сердце реагирует, когда осознает, что ужасное — не сон, не плод больного воображения, а реальное, настоящее.

«Сломанный значок», «От полицейского к убийце». Автор — Рассел Монро.

Боже правый!

— Ты собираешься писать об этом в своем «Журнале»?

— Пока нет. — Я помолчал. — А может, ты и впрямь окажешься прав, — четыре убийства никак не связаны между собой.

— Но чего же ты тогда хочешь?

— Познакомь меня с результатами экспертизы.

— Не могу.

— Потому что у тебя их нет, так?

— У нас они есть, и, если нам удастся увязать эти убийства друг с другом, ты обо всем узнаешь. Рассказать тебе — значит рассказать всему округу. А я, Монро, не собираюсь орать «Пожар!», пока лично не удостоверюсь, действительно ли пожар. Два инцидента, Расс. Я располагаю массой улик, красноречиво свидетельствующих — в деле Эллисонов участвовали два, а может, и три бандита. У Фернандезов — еще один. Мы отрабатываем эту версию. Мы уже предали огласке все, что можно было огласить, и пока нам больше нечего сказать. Неразумно ввергать людей в панику из-за совпадения, быть может, случайного.

— Неразумно позволять им продолжать спать с раскрытыми настежь дверями, когда где-то поблизости бродит маньяк.

Из багрово-загорелого лицо Марти стало болезненно-розовым. Он снова уставился на то место на полу, где «лежало» тело Эмбер. Снова схватил свои ножницы. Щелкнул ими громко.

— Вот черт! — Поднес ко рту большой палец левой руки. — Спасибо за патроны, Расс. Может быть, в октябре вместе постреляем куропаток? У меня к тому времени как раз наберется несколько отгулов.

Марти явно выпроваживал меня, но я даже не шевельнулся.

— О'кей. Держи при себе свои доказательства. Но, по крайней мере, Марти, будь со мной честным. Остался в тебе хоть какой-нибудь здравый смысл или на тебя давит герр шериф?

— Хватит, Расс. Если хочешь знать, чем занимается полиция, возвращайся сюда работать.

— Но что подсказывает тебе твой внутренний голос?

— И где же я прочитаю о том, что говорит мне мой внутренний голос?

— Нигде. Не забывай, что я еще никогда не подводил тебя, равно как и никого другого из тех, кто носит значок полицейского.

— Ты подвел Эрика Вальда.

— У него нет значка.

— Как, впрочем, и у тебя. Ладно, слушай. Группа по связи с общественностью действительно считает дела Эллисонов и Фернандезов однотипными, но я скажу тебе следующее: мы имеем дело с совершенно разными случаями, по крайней мере с двумя разными убийцами, а отнюдь не с одним. Хотя, если быть честным, тот, кто убил Эллисонов, на самом-то деле ничего не похитил.

Догадка переросла в убеждение — Марти просто играет со мной, выдавая мне никуда не годную информацию, чтобы толкнуть меня на неверный путь либо поскорее выпроводить из своего офиса. Мне вдруг пришло в голову и показалось очень странным, почему на всех снимках, которые он показал мне, совершенно отсутствуют стены комнат. Одни лишь тела.

— Ну дай мне хотя бы одну-единственную зацепку об этом парне, Марти.

— Об этих парнях.

— Ну хорошо, об этих парнях.

— Я дал тебе все, чем располагаю сам.

— Но если это произойдет еще раз, как ты тогда будешь чувствовать себя?

— До встречи, Расс. И учти, если я прочитаю хоть строчку о том, что ты здесь узнал, больше никогда ничего не получишь. Надеюсь, я не должен предупреждать тебя об этом.

— Можешь не волноваться.

Я встал, собираясь уходить. Марти рассматривал капельку крови, выступившую на кончике его пальца.

— Ты не видел Эмбер в последнее время? — спросил я.

Не глядя на меня, Пэриш покачал головой.

Зазвонил телефон. Он протянул руку, но прежде чем взять трубку, согнутой в локте рукой смахнул со лба пот.

Я чуть задержался, желая узнать, не об Эмбер ли это сообщение.

— Привет, дорогая, — сказал Марти.

Из машины я позвонил в «Журнал» моему редактору.

Телефоны в машинах предназначены для людей, которым кажется, что они представляют собой большую ценность, чем они есть на самом деле. Но также они нужны и тем, кто не хочет, чтобы их увидели звонящими куда-то или кому-то. Как прошлой ночью не хотел я, чтобы кто-то увидел меня звонящим Эмбер. Или вот как сейчас.

Моего редактора зовут Карла Дэнс. Это невысокая, коренастая женщина, чертовски умная и неизменно уравновешенная. На протяжении десяти лет она выдает мне деньги именно в те моменты, когда я особенно нуждаюсь в них.

Мне она очень нравится, и, думаю, я нравлюсь ей тоже.

Ее отец болен раком, и Карла ухаживает за ним, кроме тех часов, которые проводит на работе. Когда девятнадцать месяцев назад врачи поставили Изабелле диагноз, мы с Карлой провели несколько мучительных часов в баре, расположенном над офисом «Журнала». Кое-какие из ее взглядов, приобретенных собственной тяжелой практикой, помогли мне. Карла уже тогда знала то, что мне лишь предстояло узнать: если у любимого человека запущенный рак, граница между надеждой и отчаянием настолько узка, что пересекать ее приходится в обоих направлениях тысячу раз в день. Подобное способно свести с ума любого.

Также я понял, мы представляем собой закрытое от постороннего глаза общество. Мы — те, кто любит больных раком и ухаживает за ними. Вырываясь из своего замкнутого мира в нормальную жизнь, при встрече со здоровыми людьми, мы надеваем маски оптимистов с дежурными улыбками. Но друг с другом мы можем быть самими собой — слабыми, нуждающимися в поддержке, подавленными из-за того, что любимый нами человек пробудет с нами не так долго, как нам хотелось бы. Мы представляем собой сообщество беспомощных помощников. И все же есть в нашей взаимной связи нечто от веры бойцов, каждый из которых находится один в своем окопе, и что-то очищающее, что я испытал много лет назад в церкви.

— У меня для тебя кое-что есть, — сказал я.

— Воскресный журнал заплатит намного больше, если, конечно, не очень жуткая история.

— Очень жуткая. Я бы назвал мои новости трагичными. Действительно трагичными.

— Убийство?

— Да.

— Эллисоны?

Я не упомянул, что Карла Дэнс, помимо всего прочего, еще и ясновидящая.

— Да.

— По какой причине?

— Он сделал то же самое, что с Фернандезами.

— Расовые проблемы? Они вызывают бурную реакцию. Нам надо быть осторожными.

— Пусть эта история просочится, а там посмотрим, какая будет реакция.

— Меня беспокоит и сама история, и реакция.

— Но сначала мне нужно кое-что другое — пространство для очередного материала о «Дине». Не обязательно на первой полосе.

— Опять «Дина»?

— На следующей неделе ожидается большая игра.

«Дина» — это солидный агрегат, предназначенный для идентификации личности по генетической структуре, который окружная криминалистическая лаборатория купила годом раньше. Он стоил восемьсот тысяч долларов, но пока не выдал и толики серьезных доказательств. Хотя с ним начали проводить эксперименты. За последние два года было два случая отмены приговора высшими калифорнийскими судами и один случай, когда подсудимого оправдали присяжные, поверившие, без тени сомнения, генетической информации. Совершенно ясно предполагалось, «Дина» должна стать ярчайшей звездой в правоохранительной практике округа. Однако ее сияние померкло еще до того, как дело дошло до массовых судебных разбирательств, и никто ни в криминалистической лаборатории, ни в управлении шерифа, ни в команде прокурора не смог поднять голос, чтобы подавить все нарастающий хор критических выпадов. Первый суд, на котором предполагалось ее официально использовать, — дело против насильника Балларда, — должен состояться на следующей неделе. Перед судом предстанет не только обвиняемый, но и сама «Дина». А статья, под именем Рассела Монро, напечатанная в «Журнале», должна поддержать аппарат и помочь создать благоприятную атмосферу для подобной его апробации. Да и лично для меня это довольно выигрышный материал.