Поиск

Суд

Как лежу, я, молодец, под Сарынь-горою,[35]
А ногами резвыми у Усы-реки…
Придавили груди мне крышкой гробовою,
Заковали рученьки в медные замки.
Каждой темной полночью приползают змеи,
Припадают к векам мне и сосут до дня…
А и землю-матушку я просить не смею —
Отогнать змеенышей и принять меня.
Лишь тогда, как исстари, от Москвы Престольной
До степного Яика грянет мой Ясак[36] —
Поднимусь я, старчище, вольный иль невольный,
И пойду по водам я – матерой казак.
Две змеи заклятые к векам присосутся,[37]
И за мной потянутся черной полосой…
По горам, над реками города займутся
И година лютая будет мне сестрой.
Пронесутся знаменья красными столпами;
По земле протянется огневая вервь;
И придут Алаписы с песьими главами,[38]
И в полях младенчики поползут, как червь.
Задымятся кровию все леса и реки;
На проклятых торжищах сотворится блуд…
Мне тогда змееныши приподнимут веки…
И узнают Разина. И настанет суд.

Москва

Наползают медные тучи,
А из них вороны грают.
Отворяются в стене ворота.
Выезжают злые опричники,
И за рекой трубы играют…
Взмесят кони и ростопель
Кровь с песком горючим.
Вот и мне, вольному соколу,
Срубят голову саблей
Злые опричники.

Егорий – волчий пастырь

В поле голодном
Страшно и скучно.
Ветер холодный
Свищет докучно.
Крадется ночью
Стая бирючья, —
Серые клочья, —
Лапы что крючья.
Сядут в бурьяне,
Хмуро завоют;
Землю в кургане
Лапами роют.
Пастырь Егорий[39]
Спит под землею.
Горькое горе,
Время ночное…
Встал он из ямы,
Бурый, лохматый,
Двинул плечами
Ржавые латы.
Прянул на зверя…
Дикая стая,
Пастырю веря,
Мчит, завывая.
Месяц из тучи
Глянул рогами,
Пастырь бирючий
Лязгнул зубами.
Горькое горе
В поле томится.
Ищет Егорий,
Чем поживиться…

Ведьма-птица

По Волхову струги бегут,
Расписаны, червленые…
Валы плеснут, щиты блеснут,
Звенят мечи каленые.
Варяжий князь идет на рать
На Новгород из-за моря…
И алая, на горе, знать,
Над Волховом горит заря.
Темны леса, в водах струясь.
Пустынны побережия…
И держит речь дружине князь:
«Сожгу леса медвежие.
Мой лук на Новгород согну,
И кровью город вспенится…»
…А темная по мху, по дну
Бежит за стругом ведьмица.
Над лесом туча – черный змей
Зарею вдоль распорота.
Река кружит, и вот над ней
Семь башен Нова-Города.
И турий рог хватает князь
Железной рукавицею…
Но дрогнул струг, вода взвилась
Под ведьмой, девой птицею.
Взлетела ведьмица на щегл,[40]
И пестрая и ясная:
«Жених мой, здравствуй, князь и сокол.
Тебя ль ждала напрасно я?
Люби меня!..» – в глаза глядясь,
Поет она, как пьяная…
И мертвый пал варяжий князь
В струи реки багряные.

Приворот

Покатилось солнце с горки,
Пало в кованый ларец.
Вышел ночью на задворки
Чернобровый молодец.
В красном золоте рубаха,
Стан – яровая сосна;
Расчесала кудри пряха —
Двадцать первая весна.
«Что ж, не любишь, так не надо,
Приворотом привяжу,
В расписной полюбу-ладу
Красный терем посажу».
За болотом в мочежине,[41]
Под купальский хоровод,
Вырастает на трясине
Алым цветом Приворот.[42]
Парень в лес. А лес дремучий:
Месяц вытянул рога;
То ли ведьмы, то ли тучи
Растянули полога.
Волчий страх сосет детину:
«Вот так пень! А, мож, старик?»
О дубовую стволину
Чешет спину лесовик.[43]
На лету сова мигнула:
«Будет лихо, не ходи!»
За корнями подсопнуло,
Кто-то чмокнул позади.
Кочки, пни, и вот – болото:
Парень лег за бурелом:
Зачинается работа,
Завозился чертов дом!
Ведьмы ловят месяц белый, —
В черных космах, нагишом:
Легкий, скользкий, распотелый
Месяц тычется ребром.
Навалились, схоронили,
Напустили темноты,
И в осоке загнусили
Длинношеие коты.
Потянулись через кочки
Губы в рыжей бороде;
Завертелся в низкой бочке
Куреногий по воде.
И почло пыхтеть да гнуться,
Шишкой скверной обрастать,
Раскорякою тянуться,
Рожи мерзкие казать;
Перегнется, раскосится,
Уши на нос, весь в губу…
Ну и рожа! Сам дивится…
Гладит лапой по зобу.
Ведьмы тиной обливают
Разгоревшийся живот…
А по кочкам вырастает
Ясно-алый Приворот.
Парень хвать, что ближе было,
И бежать… «Лови! Держи!» —
По болоту завопило,
В ноги бросились ежи.
Машут сосны, тянут лапы,
Крылья бьют по голове…
Одноногие арапы
Кувыркаются в траве.
Рано утром закричали
На поветях кочета;
Рано утром отворяли
Красны девки ворота.
По селу паленый запах.
Парень-камень у ворот,
А на нем, в паучьих лапах,
Алой каплей – Приворот.
вернуться

35

Сарынь-гора. – Так на Волге называют толпу, буйную ватагу.

вернуться

36

…грянет мой Ясак. – Ясак – знак тревоги, клич.

вернуться

37

Две змеи заклятые к векам присосутся… – По представлениям патриархальных крестьян, Степана Разина не приняла земля и он страшно мучится – его сосут змеи (А. Н. Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу, т. II. М., 1868, с. 451–452).

вернуться

38

И придут Алаписы с песьими главами… – Алапис – змеевидное чудовище с собачьей головой. Название, вероятно, дано по латинскому allapsus (причастие) от соответствующего глагола – приближаться, тихо, незаметно подползать.

вернуться

39

Пастырь Егорий – славянский мифический предводитель, владыка волков, раздает им пищу, о чем говорится и в пословице «Что у волка в зубах, то Егорий дал».

вернуться

40

…Взлетела ведьмица на щегл. – Щегла, шагла – мачта, шест для флага.

вернуться

41

За болотом в мочежине. – Мочежина – мочажинина – болотная трава.

вернуться

42

Приворот – заговор, знахарское снадобье, чем привораживают; растение – росянка, костянец и др.; приворотный столб.

В стихотворении слово представлено во всех этих смыслах.

вернуться

43

Лесовик – леший.

Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: