— Прошу вас. Выпьете чего-нибудь? Сам я уже принял порцию.

— Я тоже только что выпила в компании мисс Паркер, но не откажусь.

— Отлично. Кстати, она совсем не «мисс», причем самым решительным образом, если вы понимаете, о чем я говорю. Будете джин?

— Пожалуй, да, — ответила Сидония, невольно подражая выговору доктора.

Он не обиделся.

— Вам нравится мой акцент? Я всегда клялся, что, уехав из Ирландии, я останусь типичным ее уроженцем — более типичным, чем сами ирландцы.

— И правильно. Я никогда не понимала, как могут приобрести акцент люди, всего пару лет прожившие в Америке или Австралии.

О’Нейл протянул ей высокий бокал.

— Ваше здоровье, мисс… или миссис?

— После вашего замечания я едва ли смогу назвать себя «мисс». Я Сидония Брукс, некогда «миссис», но, слава Богу, уже нет.

— Уже не так плохо, верно?

— Да, неплохо.

— А я Финнам — странное имя, если вспомнить, что так англичане называют копченую треску. Работаю консультантом в больнице святой Марии, так что ваши упражнения мне не помешают — я ухожу рано утром и редко оказываюсь дома до семи часов.

Сидония уставилась на него.

— Откуда вы узнали, что я пришла поговорить об этом?

— Ну, я прибыл из страны эльфов, к тому же обладаю даром ясновидения. На самом же деле вчера я работал дома и видел, как вносили ваши клавикорды. Прекрасный экземпляр.

— Я купила их на аукционе в Ирландии год назад. Это инструмент восемнадцатого века, снизу на крышке клавиатуры вырезаны инициалы первого владельца — С.Л. Я часто размышляю о том, что это был за человек.

— Разве устроители аукциона не знали историю клавикордов?

— Только самую недавнюю. Все, что они смогли рассказать мне, — что клавикорды прежде находились, в одном доме близ Дублина.

— Какое совпадение! — Финнан допил джин. — Говорят, что ирландцы отличаются гостеприимством. Может быть, вы останетесь поужинать? У меня найдутся кое-какие запасы, и этого хватит на двоих.

Сидония смутилась.

— Я собиралась пораньше лечь спать…

— Мне жаль нарушать ваши планы, спящая красавица, но, с другой стороны, мне необходима компания.

Да в чем дело, удивлялась Сидония, почему даже звуки этого голоса кажутся невозможно обаятельными?

— Когда заходит речь о силе воли, — ответила она, — мое «я» не существует. Я с удовольствием останусь.

— Тогда пойдемте на кухню. Там мы сможем продолжить разговор.

— Вы позволите осмотреть вашу квартиру? Мне интересно, как может выглядеть внутри такой оригинальный особняк.

— Дайте мне только время запихнуть еду в духовку, и я охотно стану вашим гидом.

Квартира оказалась отличной — просторной и светлой, с окном в форме фонаря в гостиной, откуда две застекленные двери вели на увитый плющом балкон. Выйдя на него, Сидония вскрикнула от неожиданности.

— Как мило вы все здесь устроили — будто маленький сад!

Повсюду на балконе висели и стояли горшки с цветами, даже в старой лохани росла алая герань. В затененной части балкона, где пышно разрослась глициния, Финнан поставил шезлонг, а в солнечной части помещались два металлических садовых стула и стол.

— Не хотите ли поужинать здесь? Я часто так поступаю.

— Прекрасная идея!

Он ушел на кухню, а Сидония облокотилась о перила и взглянула вниз. Ее терраса, находящаяся прямо под балконом, была не видна, зато хорошо просматривались лужайка и клумбы.

— Вы не против, что я буду там, внизу? — спросила она, когда вернулся нагруженный посудой Финнан.

— Ничуть. А вы не возражаете, если я буду наверху? Обещаю не подсматривать, пока вы загораете. По крайней мере, не слишком часто.

— Я буду осторожна, — рассмеялась она. Приготовления к ужину продолжались. Сидония сидела на балконе, потягивая коктейль, а Финнан сновал с кухни на балкон и обратно. Он поразительно спокойный человек, решила Сидония; ей самой захотелось стать такой, вместо того чтобы каждый раз мучиться перед концертом, накапливая напряжение, а потом изливать чувства в музыке, оставаясь полностью обессиленной.

Солнце садилось над парком, окрашивая в розоватые тона остатки стен Холленд-Хауса. С такого расстояния и высоты Сидония едва могла различить здание и не знала, было ли оно просто тенью, восстановленной пустой скорлупой или величественным особняком ее сна.

— Хотела бы я увидеть его во всем величии, — пробормотала Сидония скорее себе, чем своему собеседнику.

— Холленд-Хаус? — спросил Финнан, взглянув в том же направлении.

— Да. — Она отвернулась. — Вы случайно не бывали на представлении театра в Холленд-Парке?

— Несколько раз, и не жалею об этом.

— А вы не знаете, где находятся гримерные актеров?

Ирландец удивился:

— Что за странный вопрос! Наверное, в доме. А в чем дело?

— Я случайно оказалась сегодня там и видела одного из актеров.

— И вам не попало за нарушение правил?

— Нет, я успела ускользнуть, пока меня не поймали.

— Очень разумно с вашей стороны, — рассмеялся Финнан.

— Почему же?

— Потому что на этой неделе они ставят «Джека-Потрошителя». Вы могли подвергнуться опасности.

— О! — воскликнула Сидония и удивилась тему, с какой неприязнью она восприняла это замечание.

Потом, когда ужин был закончен, она попрощалась со своим новым знакомым и вернулась к себе. Внезапно ее осенила догадка: Джеком-Потрошителем называли жестокого убийцу из Ист-Энда в Лондоне викторианской эпохи, а девушка, которую она видела, была одета по моде более раннего времени.

— Ну и что, даже врачи могут ошибаться, — с улыбкой произнесла она, вспоминая глаза и голос Финнана и радуясь тому, что ее сосед оказался таким приятным, а совсем неподалеку находятся руины одного из самых великолепных зданий восемнадцатого века.