Она замолчала, наблюдая за тем, как он выводил машину на шоссе.

– Вы неправильно подумали, – вежливо ответил он. – Вечер только начинается. Впереди нас ждут ужин и танцы, не забыли?

– Но… но…

– Франческа, – он оторвал взгляд от дороги и улыбнулся ей. – Мы приятно проведем вечер, а потом я отвезу вас в отель. Право же, это вполне можно пережить.

– Нет. Я подумала, что могла бы, наверное. Но… – Франческа так и не нашлась с ответом.

– А вот и Вильфранш, – произнес Макс. Она посмотрела в окно и увидела впереди святящиеся огни городка. – Я думаю, мы что-нибудь выпьем в маленьком кафе как раз у дороги. – Она не ответила. Он убрал ногу с педали газа, и машина пошла по инерции. Потом повернулся к ней; его лицо было освещено слабым светом, идущим от панельной доски, на нем играли лунные блики. – Но если вы хотите, – продолжал он, – мы можем развернуться и поехать обратно в Монако.

– Да. Я имею в виду, мне кажется… кажется…

Франческа посмотрела на Макса. Почему она колеблется? Он предложил ей достойный выход из ситуации, тем более как раз этого она и хотела.

А этого ли она хотела?

– Ну, хорошо, мы возвращаемся. И не беспокойтесь насчет брата, – раздался в темноте его голос. – Я объясню ему, что вы очень хотели возместить его долг, но не смогли пересилить себя.

Франческа устало закрыла глаза. Чарлз! Она почти забыла. Да как же она могла забыть такое? Из-за его долга она ведь и оказалась здесь. Что будет, если она попросит Макса Донелли отвезти ее в отель? Посчитает ли он после этого долг брата аннулированным, или Чарлз все же останется ему должен? Если так, то какую плату потребует Донелли?

Конечно, все эти вопросы следовало задать человеку, который сидел рядом с ней. Но она и так чувствовала себя просительницей и не хотела унижаться дальше.

– Франческа?

Она посмотрела на Макса из-под опущенных ресниц. Он с улыбкой глядел на нее, по его лицу нельзя было ничего прочесть. Девушка провела языком по пересохшим губам. У нее было такое чувство, словно она наблюдала шахматную партию и в какой-то момент не заметила скрытый смысл одного, на первый взгляд совершенно безобидного, маневра. Опять он провел ее, горько подумала Франческа.

– Решайте, – мягко сказал он. – Куда мы поедем, в Вильфранш или домой?

Она колебалась. Сделай это, говорил ей Чарлз, сделай и забудь.

Франческа вздохнула.

– В Вильфранш, – ответила она, перевернув тем самым всю свою жизнь.

На Ривьере нет недостатка во всевозможных кафе. Всемирно известные города, подобно сверкающим жемчужинам гигантского ожерелья, тянутся вдоль всего побережья, и каждый из них буквально напичкан изысканными ночными ресторанами, куда съезжается богатая публика двух континентов с одной-единственной целью: себя показать и на других посмотреть. Людям не терпится пережить весь спектр впечатлений, начиная с посещений маленьких, непритязательных, задымленных ночных клубов и кончая светскими раутами в зеркальных дворцах. Для всех этих заведений существовало одно непреложное правило: интерьер, отвечающий самым изысканным вкусам, не должен был затмевать собой элегантную публику.

За свою жизнь Франческа перевидела немало подобных мест. Кафе и рестораны, которые существовали за счет того, что их клиенты развлекались, рассматривая друг друга, цвели буйным цветом везде и всюду. Чарлз питал к ним особую слабость.

– Здесь бывают те, кто имеет хоть какой-то вес в обществе, – сказал брат, ведя ее к одному из столиков в парижском “Кафе де ля пэ”, а затем громко повторил те же самые слова, пытаясь перекричать оглушительную модную музыку в лондонском “Анабель”.

И он был прав. В одних и тех же местах мелькали одни и те же лица. Франческа поняла, что это устраивало всех. Переезжая из страны в страну, че-ловек, не теряя времени, мог между дружескими поцелуями обсудить деловые вопросы.

Поэтому теперь, выйдя из “феррари”, она без всякого интереса посмотрела на стоящее перед ней здание. Это было низенькое оштукатуренное строение с красной черепичной крышей, которое будто бы нарочно лепилось к крутому отлогому склону холма. Неделю назад она бы поверила, что это старая постройка. Но теперь ее не проведешь: вчера вечером Чарлз водил ее в точно такое же место. “Тебе там понравится”, – заверял он ее.

Поначалу она действительно была очарована, но, присмотревшись, поняла, что черепичная крыша поддельная, а темные потолочные балки сделаны из пластика.

– Думаю, это место вам действительно понравится, – сказал Макс Донелли, посмеявшись над ее рассказом, и, взяв ее за локоть, повел к двери.

Франческа решила не утруждать себя ответом. Зачем? Здесь все будет так же, как и везде, да что толку об этом говорить? Сегодня вечером ее вкусы и пристрастия не в счет. Это его шоу – от начала и до конца. А она всего лишь приложение к прогулке. Но все же комната, в которую они вошли, поразила ее. Это было длинное узкое помещение, утопающее в сизоватом дыму, который поднимался от бесчисленного количества выкуриваемых здесь “Голуаз”.[14] Было шумно, но не из-за тщательно запрятанного проигрывателя с компакт-дисками или вызывающе сверкавшего неоновым светом музыкального автомата, а от смеха и голосов завсегдатаев, которым явно не суждено стать героями светской хроники в газетах и журналах.

Франческа остановилась в нерешительности и взглянула на Макса.

– А мы туда пришли? – негромко спросила она. Он засмеялся:

– В чем дело, cara? Вам здесь непривычно?

Она посмотрела на него долгим взглядом. Неужели он из тех, кому нравится бродить по трущобам? Она бы так не сказала, но, с другой стороны, много ли она знает об этом человеке, кроме того, что он обманул Чарлза в каких-то делах? Она сжала губы. Он выходец из низов, сказал Чарлз. Ну, тогда возможно все. Она знала, что некоторым нравятся подобного рода забавы: как-то она вместе с компанией Чарлза ездила в Париж и ее затащили в бар на Монмартре, где они оказались единственными, кто был одет в вечерние платья. “Просто уморительно наблюдать, как живут остальные люди, правда? ” – все время повторяла какая-то девица, но Франческа не знала, куда деваться от неловкости.

Она высвободила свой локоть.

– Если у вас такая манера шутить…

Донелли вздохнул.

– Идите прямо, через зал, – шепнул он и, снова сжав ей локоть, двинулся вперед. – Вот так. Нам надо вон к той двери.

Он так крепко держал Франческу, что ей ничего не оставалось, как повиноваться. Она с трудом передвигала одеревеневшие ноги, чувствуя, как множество глаз ощупывают ее затянутую в шелк фигуру. Лишь только они миновали дверь, которая вела в соседнюю комнату, она обернулась к нему.

– Я согласилась что-нибудь выпить, – яростно зашептала она, – а не изображать из себя важную персону перед местными аборигенами! Поэтому, если вам охота забавляться подобным образом…

– Вы на самом деле так думаете обо мне? – Ответом было ее ледяное молчание. Макс поджал губы. – Вижу, что вы до сих пор судите обо мне с позиции вашего сводного брата. – Он сжал ее плечи. – Оглянитесь, Франческа.

– Зачем?

– Затем, что я вас прошу об этом, – резко ответил он и, развернув девушку в другую сторону, слегка подтолкнул вперед, а сам убрал руки.

У нее перехватило дыхание. Они очутились не в соседней комнате, а шагнули в ночное небо. По крайней мере так показалось вначале: рукой можно было дотянуться до звезд, освещенных цвета слоновой кости луной, а далеко внизу мерцало черное море.

– Ой, – прошептала она. Макс хрипло рассмеялся.

– Вот вам и “ой”, – тихо сказал он потом.

Почувствовав внезапное головокружение, она качнулась назад, и пальцы Макса снова сомкнулись на ее плечах.

– Осторожно, – произнес он, поддерживая Франческу. Донелли стоял за ее спиной, сильный и мускулистый, и, судя по голосу, улыбался. Он наклонился к ней, обдав ее щеку своим дыханием. – Все в порядке?