"Похоже на 18-й день церемонии ЭИ, — лаконично парировал Гриф. — Теперь обращаюсь ко всем: я наконец-то прочитал книгу Т., и не могу назвать ее чудовищной или что-то такое. Единственное, что меня раздражало (ну кроме всех этих суждений об Апокалипсисе), это то, что он скрывает значительную часть информации о предмете. Например, Т. считает что Серебряная Книга из 48-ти страниц отличается от книги Мольбы. Возможно, он и прав, но у меня создалось иное впечатление. Вспомним, например, стенания Жана Юбера, попавшего в ритуальную комнату "Отеля де ля Сюз" 26-го июня. Т. приводит пассаж о том, как Ангел попросил доктора оставить книгу на Алтаре на 14-й день отдыха (но не последний ли это, то есть восемнадцатый день, праздник св. Иоанна?), а затем покинуть операционную и закрыть дверь. Ангелы должны были заполнять книгу сами, в его отсутствие.

У меня все же создалось другое впечатление. Т. считает, что Ангелы намеревались оставить в книге свои Имена и Печати, то есть создать Книгу Духов, наподобие известного гримуара. При этом он указывает, что Ангелы вроде бы хотели воспользоваться услугами Работника, тогда как доктор был изгнан из комнаты. Второй вопрос — действительно ли в книге было 48 страниц и ее следовало прочитать единожды, а затем уничтожить? Это совсем не походит на Книгу Духов, скорее, она была предназначена для заклинаний, и, возможно, доктору велели прочесть все зовы подряд для церемонии ЭИ и не повторять больше. Хотя, должно быть, ему пришлось репетировать мольбы Жана Донета и других жертв Нового Ирода 13 дней, а на 14-й повторить их без запинки.

А что думаете вы, парни?"

Из спальни решено было откачать воздух, так, чтобы постоялец (Д. А. Уилсон, обитавший здесь уже четыре года), решил, что у него начинается приступ астмы. Ам? Ам? Потянулся к лампе, свалилась пепельница, улетела вата с пятнышком крови. Курьезная печатка (Венера, скудным лучом наползающая на Юпитер), розовый конверт, карандаш, мормонский Новый Завет в синем ледерине. Вскочил, рука на горле, попытался открыть окно, не поддавалось. Озноб поживы. Здесь ковырялись, здесь трогали пинцетом.

Свидание в Брэ, букет некрасивых, ненужных тел. Сожрали помои, поглотили с подземным хрустом. В день великой французской революции, в день подавления гоминдана, в день лопнувших струн, в день вскрытия саркофага, в день пожара в "Отеле де ля Сюз".

Пламя выскочило из щелей испуганной паклей. Гриф подбежал к липкой дощечке, схватил наперсток. В глубине уже горел ответ. "Я не замечал этих деталей о книге, пока не повторил мольбы мальчиков три или четыре раза, — делился Маркопулос. — Я до сих пор не уверен, что это было на самом деле. Что, если серебряная книга отличалась от книги Заклинаний, которую доктор использовал для инициации первые 14 дней? Очевидно, д-р должен был завершить работу над книгой к 24-му июня, но это ему не удалось. Затем многие сталкивались с подобным. Нам открывают окно благоприятных условий, и мы должны сделать что-то особенное (поймать мальчишку, задушить, распороть живот), но цифры мешают. Вот почему строительство Храма еще не завершено".

"Где же помеха? — Гриф отложил наперсток, спустился в подвал, извлек из пустоты черную флягу, глотнул. — В чем дело? Понятно, что главный покровитель Весов — Венера, а Сатурн выдыхается в этом знаке, как тот воздушный шарик на развороченной экскаваторами набережной. Доктор мечтал о другом: повелевать империей, расставлять флажки на дрожащих меридианах, отобрать туле у небесных блох, растянуть линзу. Необитаемый остров. Оттого и необитаем, что покрыт льдом. — Гриф ухмыльнулся, глотнул еще. — Оттого-то, блядь, и необитаем".

Безобразие! Пробка укатилась, зацокала по плитам. Старик прижался к стене, за спиной пошатнулся камень. Моя склянка, эфир! Месопотамия! Оковы! Мразь! Мразь! Меня нужно носить на бархатной подушке, как орден к погосту, а вы глумились, изувечили… Горло не повиновалось, словно санитары пропихнули серебряный слиток.

Вот истина, скрытая в дебрях: адмиралы тоже любят ебаться. Ерзают беспощадно, тянутся из прутьев, ломают стебли, рвут ткани, выдергивают нити. Ты знаешь, зараза, сколько я за это заплатил? Ты видел когда-нибудь такое? Ты? Ты?

Потом угомонился, залез на чердак, взглянул в дырочку на загадочное небо. Тут вам и окуляры, и оболочки, и свидание неизвестно с кем. "За растление малолетних!" Дрогнули кубки. В полночь достали папирус, раскрутили. "Высочайший декрет о выселении евреев из Гибралтара. Подвозить к марокканскому берегу, спихивать в воду". Кравчий изобразил море, усыпанное перхотью, будто лепестками робкой вишни, сценка пользовалась успехом. С ранней почтой пришел буклет "Колдовство изнутри". Разноцветные стекла, как в терапевтическом соборе. "О, галилейский бастард!" — прошептал почерневшими губами, начертил мелком злобную звездочку на полу. Сок смородины, вязкие сыроежки под деревянным башмаком. Ловили волка, натерли пятки, исцарапали руки. Но это ничего, ничего, успокойся.

Ибо сказано: "Будь трудолюбив и терпелив, как Гномы".

"Меня тоже смущало, что доктор боготворил Венеру. Теперь все прозрачно. Спасибо, нежный брат".

Баррон отложил щуп, вздохнул. Письмо поспешно растаяло на экране. Изверги! Вот простая история: "Профессор Хаусхофер". Не застать: уходил рано, возвращался поздно. В окровавленном кармане прятался стишок: "Отец сломал печать простую, и дьявол изувечил мир". Калеку протащили по громыхающему коридору, сбросили в штольню. Так неблагодарный ученик отплатил учителю. Мимозы и вереск, южный крест, зеленый дракон, туле. Что мы знаем о тайных пружинах? Nihil. И этот сон про проржавевшую дверную ручку, бронзовый засов. По ту сторону ожидал Ангел с утраченным письмом. ("Здесь обитает Azt!"), крякнул самодовольно, присел на парапет, заглянул в газету: "Самый большой муравейник… так… три гектара… так… на границе Новгородской области, где простоволосые княжны лизали замурзанные ханские ноги". Скотина! Баррон уже здесь, рядом, чуешь ропот огня?

Мальчиков заманивали в "Отель де ля Сюз". Конфеты со слепящей начинкой. Трюфели, грильяж, монпансье. Подрочить на распоротые кишки, что может быть чудесней? В день, когда Венера поглощает Юпитер, 24-го июня. Deus Irae, поминки, гости плакали.

"Мне показалось, — строчил Семьсемьсемь, — что книга вовсе не создавалась восемнадцать дней. Скорее, она была написана в один присест, чтобы передать информацию столь важную, что ее нельзя доверить Работнику. Отметим, что д-р должен был подготовить серебряный текст к определенной дате, и это ему не удалось. Мальчики кричали слишком громко, стрелка заползала за красную черту. Существует особый зазор, когда события складываются в твою пользу, Венера сливается с Юпитером, предсмертные хрипы звучат симфонией звезд. И Ангелы решили воспользоваться этим".

Но есть и другая версия: Работник не приказал доктору покинуть комнату, сославшись на распоряжение Ангелов, оттого лишь, что сам захотел написать книгу Мольбы. Всякий, кто хочет попасть на новый уровень пляски, должен миновать Стражу. Если договориться не удастся, ему отрежут веки. Такова цена самонадеянности.

Чтобы миновать матросов, надо их задобрить, показав тайные знаки и порезы. ("Ты опять произнес это слово!" — Прости, frater Quimbanda", покорно берет нож). Но что делать, если все талисманы забыты в "Отеле де ля Сюз", в потайном ящичке бюро, где уже спит праведным сном бритва, покрытая засохшей слизью?

Природа эксперимента. Ребенок, наблюдающий, как избивают его товарища, испытывает Ablehnung (см. Ein Kind wird geschlagen). В этом процессе смерти/возрождения испытуемый проходит все стадии падения, наподобие спуска в Пропасть. Доктор выходит из комнаты, не в силах смотреть, как вопли мальчишек заполняют серебряные страницы. Работник, засунув дрожащий кулак в карман, остается. Проходит восемнадцать дней. (Такова версия Грифа).