Отчаявшись получить свободу, шестеро русских пленников сделали попытку к побегу. Однако вскоре были настигнуты японцами и направлены обратно в город. «Когда мы проходили селения, — рассказывает Головнин, — весь народ собирался смотреть на нас; но, к чести японцев, должно сказать, что никто из них не делал нам никаких обид и насмешек, а смотрели на нас все с выражением жалости; из женщин же некоторые, подавая нам пить и есть, смотря на нас, плакали».

В городе пленники были посажены в тюрьму, где помещены в клетках длиною в шесть шагов, шириною в пять,— офицеры по одному, а матросы все четверо в одну клетку.

Заключенных кормили три раза в день рисовой кашей и похлебкой из морской капусты или из дикой зелени (например, из дикого луку); иногда прибавляли несколько кусочков китового жиру. По вечерам вместо похлебки иногда давали кусочка по два соленой рыбы с квашеной дикой зеленью. С течением времени содержание пленных было улучшено.

Осенью 1813 года за Головниным и его товарищами по плену пришла «Диана», и 10 октября корабль вышел из Хакодате на Камчатку. Наши мореплаватели пробыли в японском плену два года и три месяца.

«3 ноября, — пишет Головнин, — вошли мы в Авачинскую губу (на Камчатке). В это время года едва обитаемая Камчатка, с своими горами, сопками и дремучими лесами, была покрыта глубоким снегом, но нам казалась она раем, потому что составляла часть России».

Через месяц Головнин отправился сухим путем в Петербург. До Охотска, около трех тысяч километров, он ехал на собаках. Из Охотска сначала поехал на собаках, потом на оленях верхом, после на лошадях верхом; а километров за 200 не доезжая Якутска пересел в повозку.

В Петербург прибыл 22 июля 1814 года, ровно через семь лет после отбытия отсюда в путешествие.

В 1816 году Головнин напечатал описание своего пребывания в японском плену. Сочинение это обратило на себя всеобщее внимание и было переведено на многие языки.

В следующем году Головнин снова был отправлен в кругосветное плавание, на этот раз на шлюпе «Камчатка». Он имел поручение отвезти разные грузы на Камчатку и в Охотск, а вместе с тем произвести съемки в северо-западной Америке.

Шлюп обогнул Южную Америку и прибыл в Петропавловскую гавань в субботу 29 апреля 1818 года по судовому счислению. В Петропавловске в этот день считали воскресенье 30 апреля, так как шлюп, плывя вокруг света с запада на восток, потерял один день. Матросы же, — говорит Головнин, — думали, что камчатские жители как-нибудь сбились в счете.

Начальником Камчатской области был в это время капитан Петр Иванович Рикорд, «один из самых справедливейших людей», как отзывается о своем старом друге Головнин.

Рикорд заботился о местном населении: устраивал школы, больницы, организовал снабжение неимущих хлебом, улучшил санитарное состояние Петропавловска.

Из Петропавловска Головнин направился к русским колониям в северо-западной Америке. Места эти были впервые открыты и положены на карту в 1741 году знаменитыми русскими мореплавателями Берингом и Чириковым.

Административным центром колоний в 1818 году был порт Новоархангельск, или Ситха, под 57° северной широты. Здесь Головнин имел возможность познакомиться с местным населением — индейцами, которые принадлежали к племени тлинкитов, или колошей, как их называли русские. Одежда их состояла из байкового одеяла. Приблизившись к шлюпу на лодках, они с песнями объезжали два или три раза вокруг шлюпа и только после этого всходили на палубу.

Новоархангельский порт был защищен крепостью, сооруженной против беспокойных местных жителей, которые причиняли много беспокойства администрации колонии.

«Российско-американская» компания, которой было поручено заведование колониями, добывала здесь так называемых морских бобров. На самом деле это были не бобры, а морские выдры, которые, однако, доставляют весьма ценный мех, не хуже бобрового.

Климат Ситхи не понравился Головнину. «Место сие, — юворит он, — самое несносное». Действительно, зима здесь очень мягкая, но мокрая, температура стоит зимою около 0°, лето же прохладное: температура самого теплого месяца 12 — 13°. Дождей очень много; за год выпадaeт свыше 2000 миллиметров осадков. По этим причинам здесь нельзя разводить хлебов; капуста растет в лист и не дает кочанов. Картофель хорошо удается, но имеет водянистый вкус. В окрестных лесах встречается малина; ягоды ее очень крупные, но водянистые, безвкусные и без запаха.

Из Ситхи «Камчатка» отправилась на юг, имея в виду остановиться в форте Росс, русской колонии, расположенной на самом юге pyсско-американских владений, под 38,5° северной широты.

Но так как у форта Росс нет никакой гавани, а погода была бурная, то Головнин поплыл дальше и остановился в Монтерее, находящемся в Калифорнии, который на севере, до 37° северной широты, принадлежал тогда испанцам. Испанские власти встретили русских очень приветливо и охотно показали окрестности.

Природу Калифорнии Головнин очень хвалит. Здесь прекрасный, здоровый климат, плодородные почвы, обширные леса, безопасные гавани. Огороды доставляют овощи круглый год: когда одни растения поспевают, другие всходят. В поле возделывают пшеницу, ячмень, кукурузу. Прекрасно растут здесь яблоки, груши, персики, виноград, арбузы, дыни. Есть много лошадей и рогатого скота в диком состоянии. Но немало их в населенных пунктах. Море кишит рыбою, много здесь морских бобров и котиков, особенно в заливе Сан-Франциско. Немало и китов.

В Монтерее, административном центре испанской Новой Калифорнии, находилось менее ста испанцев, составляющих гарнизон. В провинции было учреждено несколько католических миссий, при которых состояло около 20 тысяч насильно обращенных в христианство индейцев. Число же индейцев некрещеных и не подчинившихся испанской власти нельзя было установить. Индейцы-католики находились в рабском положении у миссионеров: в будние дни они работали для хозяев в поле по семь часов и еще два часа проводили в церкви. В праздники же моление в церкви занимало четыре-пять часов. Кормили их три раза в день ячменным киселем, бобами и горохом. Жили они в больших каменных строениях, которые Головнин называет хлевами; каждое семейство имело каморку высотой менее двух метров, длиною и шириною метра по четыре, без пола и потолка.

С возмущением рассказывает Головнин о тех жестокостях, какие испытывали индейцы от испанцев. Испанцы захватывали в рабство вольных (не обращенных в христианство) индейцев.

Подскакав во всю прыть к индейцу, накидывают на него аркан, привязанный одним концом к седлу, и, свалив несчастного на землю, тащат за собой. Когда тот выбьется из сил, испанец, связав индейца, оставляет его и скачет за другим. Наловив сколько ему приказано, гонит их со связанными руками в крепость.

В отместку индейцы убивали испанцев.

Запасшись в Монтерее съестными припасами, Головнин повернул обратно, к северу, к русскому форту Росс. Это укрепление на крайнем юге русско-американских владений расположено под 38,5° северной широты. Оно было основано русскими в 1812 году с целью снабжать отсюда хлебом колонии. Так как здесь не было гавани, то мореплаватели остановились в некотором расстоянии от форта.