Цинтия смотрела на него, приоткрыв рот.

— Том, вы самый злой человек, какого я когда-либо встречала. Или вы считаете, что это вызывает симпатию? Возможно, считаете.

— Нет. — Том встал, потому что Цинтия поднялась со стула, закидывая ремень сумочки на плечо.

Том следовал за ней, понимая, что она предпочла бы распрощаться с ним как можно скорее. Он знал (по адресу из телефонного справочника), что она может дойти пешком отсюда до своей квартиры, и был уверен, что она не захочет, чтобы он провожал ее до дома Том чувствовал, что она живет одна.

— До свидания, Том. Спасибо за угощение, — сказала Цинтия, когда они вышли.

— Не стоит, — ответил Том.

Он остался один на Кингс-роуд. Том обернулся и снова увидел высокую фигуру Цинтии в бежевом свитере, мелькающую за спинами прохожих. Почему он не задал ей больше вопросов? Что она имела в виду, когда утверждала, что не подстрекала Притчарда? Почему он не спросил ее прямо, есть ли у нее телефон Притчардов? Потому что Цинтия не ответила бы ему, подумал Том. Или Цинтия все-таки встречалась с миссис Мёрчисон?

Через несколько минут безуспешных попыток Том поймал такси. Он попросил водителя доставить его в район Ковент-Гарден и назвал адрес Эда. На часах было семь двадцать две. Перед его глазами мелькали то вывеска магазина под плоской крышей, то голубь, то такса на поводке, пересекающая Кингс-роуд. Таксист повернул и поехал в другом направлении. Том думал: если бы он спросил Цинтию, встречалась ли она с Притчардом, она могла бы ответить со своей кошачьей улыбкой: «Конечно нет. Зачем мне это надо?»

И это могло означать, что такой тип, как Притчард, действует по собственной инициативе, хотя она и предоставила ему кое-какие сведения, и потому он решил возненавидеть Тома Рипли.

Когда Том прибыл, ему приятно было обнаружить, что оба его приятеля на месте.

— Как прошел день? — спросил Эд. — Чем ты занимался? Кроме того, что купил мне этот красивый халат. Я показал его Джеффу.

Они расположились в рабочей комнате Эда, где стояли стол и пишущая машинка, а также телефон.

— Ну, я... сегодня утром заглянул в Бакмастерскую галерею, поговорил с Ником. Он мне все больше нравится.

— Он неплохой парень, — сказал Эд, скорее механически, в своей английской манере.

— Прежде всего, Эд, нет ли для меня какого-нибудь сообщения? Я дал твой номер Элоизе, ты ведь знаешь.

— Нет, я проверил полпятого, как только пришел. Позвони Элоизе сейчас, если хочешь...

Том улыбнулся.

— В Касабланку? В этот час?

Но Том немного беспокоился, думая о Мекнесе или, возможно, Марракеше, удаленных от моря городах, которые вызывали в его воображении видения пустыни, далеких горизонтов, верблюдов, легко шагающих по песку. В то же время, как считал Том, в пустыне людей одолевает слабость, которая вызвана неотвратимой силой зыбучих песков. Том прищурился.

— Я, может, позвоню ей поздно вечером, если ты не возражаешь, Эд.

— Мой дом — твой дом! — сказал Эд. — Хочешь джина с тоником, Том?

— Чуть позже, спасибо. Я виделся с Цинтией сегодня. — Том заметил, с каким вниманием посмотрел на него Джефф.

— Где? И каким образом?

Джефф при последнем вопросе засмеялся.

— Стоял и ждал у двери ее офиса. В шесть часов, — сказал Том. — С большим трудом мне удалось уговорить ее зайти со мной в ближайший паб.

— Вот как! — произнес пораженный Эд.

Том уселся в кресло, на которое Эд жестом указал ему. Джефф удобно устроился на диване с изогнутой спинкой.

— Она не изменилась. Одета мрачновато. Но...

— Расслабься, Том, — сказал Эд. — Я сейчас вернусь. — Он вышел в кухню и действительно тут же вернулся с джином без льда и ломтиком лимона.

Тем временем Джефф спросил:

— Как ты думаешь, она вышла замуж? — Джефф говорил серьезно, но у него был такой вид, словно он понимал, что, если бы Том задал такой вопрос Цинтии, она не ответила бы ни «да», ни «нет».

— У меня такое чувство, что нет. Просто интуиция, — ответил Том и взял протянутый Эдом стакан. — Спасибо, Эд. Что ж, похоже, это теперь только моя проблема. А не ваша, Бакмастерской галереи и Дерватта. — Том поднял стакан: — Будем здоровы.

— Будем здоровы, — отозвались Эд и Джефф.

— Под проблемой я имею в виду то, что Цинтия связана с Притчардом — хотя и говорит, что никогда его не видела, — и пытается разузнать про дело Мёрчисона. Вот это и есть моя проблема. — Том поморщился. — Притчард все еще живет со мной по соседству. По крайней мере, там сейчас его жена.

— Что он или она могут сделать? — спросил Джефф.

— Надоедать мне, — ответил Том. — Продолжать втираться в доверие к Цинтии. Найти тело Мёрчисона. Ха! Но, по крайней мере, мисс Граднор, похоже, не желает распространяться о подделках. — Том пригубил напиток.

— Притчард знает о Бернарде? — спросил Джефф.

— По-моему, нет, — ответил Том. — Цинтия сказала: «Кто будет в связи со всем этим упоминать Бернарда?» Видимо, никто. Она защищает Бернарда — к счастью для нас. Слава богу! — Том откинулся в удобном кресле. — На самом деле я попытался сделать невозможное. — Как и с Мёрчисоном, подумал Том, попытался и проиграл. — Я довольно серьезно спросил у Цинтии: разве картины Бернарда не так же хороши, как картины Дерватта, и даже лучше? Разве они написаны не в таком же, как у Дерватта, стиле? Так что ужасного в том, если бы имя Дерватта было заменено на имя Тафтса?

— Уф! — произнес Джефф и потер лоб.

— Я бы их не отличил, — сказал Эд, сложив руки на груди. Он стоял с той стороны дивана, где сидел Джефф. — Как по стоимости картин, так и по их качеству, хотя...

— Которые должны соответствовать одно другому, но не соответствуют, — сказал Джефф, взглянув на Эда, и усмехнулся.

— Верно, — согласился Эд. — И ты говорил с Цинтией об этом? — спросил он слегка обеспокоенно.

— Н-нет, не прямо, — сказал Том. — Скорее задал пару риторических вопросов. Я пытался выпустить пар, охладить ее пыл, если бы он у нее был, но фактически она уже давно остыла. Она сказала, что я разрушил жизнь Бернарда и почти разрушил ее жизнь. Полагаю, так и есть. — Том потер лоб и встал. — Вы не против, если я схожу вымою руки.

Том прошел в ванную комнату между библиотекой, где он спал, и спальней Эда. Он думал об Элоизе: что она делает сейчас? Неужели Притчард последовал за ней и Ноэль в Касабланку?

— Какие еще были угрозы, Том, — от Цинтии? — спросил Эд, понизив голос, когда Том вернулся. — Или намеки на угрозы?

Говоря это, Эд слегка поморщился: Том знал, что он не выносил Цинтию. Цинтия имела свойство восстанавливать против себя людей, потому что у нее был такой недоступный вид и она всегда вела себя так, будто была выше всех и всего. По отношению к Тому и его товарищам по Бакмастерской галерее она, конечно, демонстрировала стойкое презрение, но факт оставался фактом: Цинтия не смогла убедить Бернарда прекратить подделывать картины, хотя, вероятно, и пыталась.

— Никаких угроз, думаю, она не высказывала, — наконец сказал Том. — Она рада, что Притчард достает меня. По возможности она ему посодействует.

— Она общается с ним? — спросил Джефф.

— По телефону? Не знаю, — сказал Том. — Может быть. Ее номер есть в телефонном справочнике, поэтому Притчард при желании легко может ей позвонить. — Том раздумывал, какую еще информацию Цинтия может предоставить Притчарду, если не захочет выдать тайну подделок. — Возможно, Цинтия хочет подразнить нас, всех нас, — просто потому, что она может все разболтать в любое время.

— Но ты сказал, что она не делала никаких таких намеков, — сказал Джефф.

— Нет, никаких, — ответил Том.

— Нет, — эхом повторил Эд. — Подумайте об огласке, — добавил он тихо и серьезно, как бы размышляя.

Возможно, он думал о том, чем огласка может обернуться для Цинтии, или для Бернарда Тафтса и репутации галереи, или для всего вместе. В любом случае это будет ужасно, подумал Том, не только потому, что подделки можно будет доказать с помощью анализа холстов, но и из-за отсутствия записей об источнике их происхождения. К тому же дело могут усугубить загадочные исчезновения Дерватта, Мёрчисона и Тафтса.