— Они же запросто могли нас утопить ко всем святым отцам! А потом помочились бы сверху крест накрест и ушли бы петь свое «аллилуйя!» Только, Паш, у меня были свои планы на сегодняшний вечер. И плавать кверху брюхом в говнище в них не входило!

Рэм с досадой сорвал перчатки одну за другой.

— Что, решил рискнуть, да? Зачем отказываться от заработка, зачем предлагать найти другого проводника — вдруг пронесет, верно? Спасибо, мужик, очень по-приятельски!

— Ромыч, прости... Я правда не знал, что мы их встретим. Они раньше никогда так далеко не заходили, — бормотал в свое оправдание Павел.

— Зато как трогательно рассказывал про Риту с напарником возле «Розы ветров»! Я аж чуть не прослезился!

У Павла заблестели глаза, а кулаки сжались.

— Ромыч, меня можешь как угодно расфасовывать — но Риту не трогай. Это моя боль, понял?! И ковыряться в ней я тебе не позволю!

Рэм остановился, обернулся на Павла — и понял, что тот ничего не знает. Он и правда считает девушку мертвой.

— Ты кретин, Паша, — сказал он уже почти спокойно. — Она не умерла.

Павел сначала застыл, как вкопанный. Потом попятился.

— Откуда ты знаешь? — проговорил он, и голос сломался на середине фразы, превратившись в сипение.

— Да все от того же братца Агафангела. Жива она. И если бы ты тогда ее не бросил в системе, сейчас она могла бы быть с тобой.

Павел медленно стянул перчатку с правой руки, вытер ладонью покрывшийся испариной лоб и присел на жердочку одной из перекладин железной лестницы.

— Вот это поворот... Я должен был догадаться!..

Он низко опустил голову, ритмично покачиваясь из стороны в сторону.

Рэм равнодушно смотрел на Павла, сунув руки в карманы черных брюк.

— Что же мне теперь делать? — простонал наконец тот. — Что же мне делать?..

— Лучше спроси себя, как ты умудрился ее просрать. Она же сама сбежала к тебе от всей этой бодрой компашки дарковых гномов в чепчиках? Да? Но тогда как? Как ты мог не довести ее до поверхности, я не понимаю?

Павел шмыгнул носом, царапнул по бороде отросшими скобами ногтей с черным ободком грязи.

— Она передумала, Ромыч... В самый последний момент... А я пытался ее остановить...

Он вдруг сорвался со своей жердочки к Рэму, и, заглядывая ему в лицо и нервно пощипывая свою поросль на подбородке, зачастил:

— Ромыч, помоги мне, а? Помоги вытащить ее оттуда? Ты же видел — они все чокнутые! Рита погибнет там! А, Ромыч? У тебя же наверняка есть какие-то связи, знакомые, идеи, в конце концов?

Рэм криво усмехнулся, в глазах вспыхнул злой огонек.

— Мужик, у тебя крышняк совсем протек?

— Ее жизни угрожает опасность, каждый час, каждый день! Я что угодно для тебя сделаю, только помоги мне! — с надрывом почти крикнул Павел.

— Настоящая опасность, похоже, угрожала ей только однажды — когда она связалась с тобой! — безжалостно бросил ему в лицо Рэм. — Риту что, насильно в канализацию пригнали? Или она сюда она по доброй пришла?

— Ромыч, ну они же профессионалы, задурят голову кому угодно! Здесь же все очевидно! Секта шизофреников, похоронивших себя заживо...

— Ты меня не слышишь, Паш, — перебил его Рэм. — Ты хочешь насильно вытащить ее оттуда!

— Я хочу ее спасти! — проорал Павел, забыв обо всех правилах и об осторожности.

— А кто ты, блять, такой, чтобы решать за другого человека, как он должен жить?! — гаркнул ему в ответ Рэм, бешено сверкнув глазами.

Павел сначала словно застыл, а потом его плечи опустились, спина жалко ссутулилась. Он отвернулся и принялся медленно натягивать перчатку обратно на руку.

— Знаешь, не используй слово «мужик» в качестве обращения к людям, — вдруг сказал он, с усилием выговаривая слова, будто язык плохо его слушался. — Оно выдает, что ты из деревни, — с подчеркнутым пренебрежением закончил он.

Рэм хмыкнул и, вспомнив вдруг рекламу продуктов Павловской общины, широко улыбнулся недоброй улыбкой.

— Зато мои яйца — крепкие и здоровые!

И, пока растерявшийся Павел пытался придумать, что сказать в ответ, легко взбежал по перекладинам лестницы наверх, уперся головой и ладонями в канализационный люк, сдвинул его в сторону и выбрался на поверхность.

Его ждала дуэль с Гориллой.