— Увидимся завтра, Шарлотта, — после чего залезает в свой «Бронко» и уезжает.

Когда вхожу в номер, я понимаю, что Айка там нет, и меня охватывает чувство вины. Видимо, он очень серьезно на меня разозлился. Черт. От этой мысли сердце сжимается. Я ведь просто хочу помочь ему, помогая Джорджу. Но мне следовало рассказать ему о своих намерениях. В этом он прав. Джорджа могли серьезно ранить. Черт. Его и ранили. Впереди у меня несколько свободных часов, а поговорить мне не с кем, поэтому я решаю вздремнуть, перед тем как идти на ужин к Мерсерам. Но сплю я беспокойно, той разновидностью сна, когда образы такие живые и яркие, что кажется, будто я вовсе и не сплю.

Не помню весь сон в деталях, но точно помню, что мне снился Джордж. Он подошел ко мне, и в его темных глазах горело желание. Мое тело сразу же отреагировало, дыхание стало прерывистым, чувствительные соски затвердели, а между ног стало влажно и все части тела, которых касался его взгляд, вспыхивали огнем.

Когда он прошептал «Шарлотта» и притянул меня к себе, я захныкала. Да, именно захныкала. А когда наши губы соприкоснулись, во мне что-то вспыхнуло. Обняв меня, он крепко прижался ко мне всем своим телом, а я провела руками по его волосам и стала гладить его по спине, но когда он отстранился, все резко прекратилось. На меня смотрел Айк, улыбаясь этой своей улыбкой, от которой я таю.

И тогда я проснулась.

Хоть это и был сон, мои губы припухли, как будто поцелуй был настоящим. Потянувшись рукой к губам, я провожу по ним пальцами.

— Привет, — здоровается Айк и, ахнув, я подпрыгиваю на кровати.

— Дружище, тебе лучше прекратить подкрадываться ко мне вот так. Ты до чертиков напугал меня.

— Прости, — извиняется он и уныло улыбается. Он садится в кресло, обитое искусственной кожей, и упирается локтями в колени.

— Куда ты пропал? — я подтягиваю ноги к себе и сажусь в «позу лотоса».

— А что? Ты скучала по мне? — он играет бровями, и я фыркаю.

— Я боялась, что ты все еще злишься на меня. Ну, понимаешь, за то, что я отправила Роджеру то письмо. Прости меня, Айк. Мне следовало рассказать тебе, прежде чем предпринимать что-то.

Айк вздыхает и запускает руку в волосы — его армейский жетон звенит при каждом движении — и откидывается на спинку кресла.

— Я вовсе не злюсь. Похоже, твой план сработал. Я больше злюсь на себя.

— Из-за чего? — интересуюсь я.

— Из-за того, что ни разу не поинтересовался твоей историей. Я ни разу не спросил тебя, через что тебе приходится проходить. Я такой мудак, что попросил тебя помочь Джорджу, в то время как тебе самой и без того тяжело.

Я тереблю уголок наволочки, водя пальцами вверх-вниз по ткани. Моя история такая... печальная, не уверена, что хочу рассказывать ее ему.

— Я хочу знать, Шарлотта. Расскажи мне, прошу тебя.

Я поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом.

— Ладно...— говорю я и горько смеюсь. — С чего мне, черт возьми, начать?

— Я хочу знать всю историю, — отвечает он, и я тяжело вздыхаю.

— Ну... Я выросла в округе Джексон, в Оклахоме. Моя мама преподаватель, она занимается коррекционным образованием, — добавляю я, — а отец — представитель фармацевтической компании «Линкольн». И у меня был старший брат Аксель, — когда произношу его имя, я чуть не задыхаюсь. Не один год я не осмеливалась произнести имя Акселя вслух, и успела позабыть, какие эмоции оно будит во мне. — Он был на три года старше меня, — наконец удается мне выдавить из себя. — Мы не были близнецами, но были очень близки. Не думаю, что кто-то рыдал сильнее, чем я, когда он уехал учиться в колледж, — смеюсь я и встречаюсь взглядом с Айком. — Полагаю, я была влюблена в своего старшего брата гораздо сильнее, чем он в меня. Для меня он был наперсником, лучшим другом, а он видел во мне младшую сестренку, которую должен оберегать ото всех бед. Он не перебарщивал с контролем или что-то в этом духе. Полагаю, он догадывался, что если начнет указывать мне, что делать, я перестану доверять ему. Он в этих вопросах разбирался.

Я встаю с кровати и потягиваюсь, после чего иду к комоду, на котором стоит полупустая бутылка с водой, и делаю большой глоток, прежде чем продолжить:

— Само собой разумеется, что, окончив школу, я решила, что поступлю именно в тот колледж, где учится он. Не знаю, как он относился к этому, но он ни слова не сказал, чтобы отговорить меня, так что я поступила в его колледж. Шесть лет тому назад я стала первокурсницей Государственного университета Оклахомы. В начале второго семестра я вступила в сестринскую общину и у меня появилась парочка подруг. Но я продолжала зависать с Акселем при любой возможности, хотя его братство отнимало у него все свободное время. Однажды вечером я была на вечеринке красок, — грустно улыбаюсь я. — Я напилась и с головы до ног оказалась измазана флуоресцентной краской — несколько парней из колледжа охотно помогли мне растереть ее по всему телу.

— Счастливчики, — хмыкает Айк и подмигивает мне.

— На вечеринке была Мелисса — девушка, с которой я дружила, — она по уши втрескалась в Акселя. В ходе вечеринки она умудрилась стащить мой телефон, сфотографировала, как я танцую, зажатая между двух парней, и отправила фотографию Акселю.

Айк смеется.

— Дай-ка угадаю. И Аксель пришел?

— Угу. Но он не стал пытаться увести меня, ничего такого. Позже я выяснила, что он переговорил со всеми парнями, которые осмелились заговорить со мной, и сделал им строгое предупреждение держаться от меня подальше при любых обстоятельствах, — я делаю еще один глоток воды; у меня дрожат руки, пока я несу бутылку к губам.

— В итоге мне стало скучно, и я попросила его отвезти меня домой. У Акселя был этот нереально крутой «Харлей», он потратил скопленные за всю жизнь сбережения, чтобы купить его. Он был у него уже около года, и они с родителями постоянно ругались из-за этой покупки. Но Аксель был... — я поднимаю взгляд к потолку, словно пытаюсь там найти подходящее слово, которое могло бы описать моего брата. — Он был правильным до безобразия. Хороший сын, всегда отличные отметки, играл в футбол и тому подобное. Он редко плыл против течения, но когда родители пригрозили прекратить оплачивать его обучение, я очень удивилась, когда он не дрогнул. Он любил свой байк.

Я возвращаюсь к кровати, сажусь, скрестив ноги, и, схватив с тумбочки резинку для волос, завязываю волосы в неопрятный пучок.

— В тот вечер он надел на меня свой шлем. Меньше чем за километр до моего общежития откуда-то слева выехал пьяный старшекурсник и на скорости шестьдесят километров в час мы врезались в него. Когда я очнулась, я была в машине скорой помощи и вокруг меня суетились парамедики. Невредимый Аксель смотрел на меня. Судя по выражению его лица, мое состояние вызывало опасения.

Я замолкаю, надеясь, что не сорвусь.

— «Держись, Шар. Все будет хорошо», — сказал он мне, — глаза начинает щипать от слез, когда я вспоминаю его, то, как дрожал его голос, когда он сказал мне эти слова. — Я потеряла сознание. Я сломала позвоночник и правую ногу. Несмотря на шлем, я все равно получила сотрясение мозга, и они ввели меня в искусственную кому, пока не спадет отек. Когда я наконец-то пришла в себя, родители испытали облегчение, они так сильно плакали. Я была очень слаба, но когда увидела, как Аксель улыбается мне, подумала, что все будет в порядке. Он кивнул мне и сказал: «Я люблю тебя. Никогда не забывай об этом», — мне с трудом удается проглотить образовавшийся в горле комок.

— В течение суток или двух я то приходила в себя, то снова отключалась, но когда окончательно пришла в себя, врачи начали рассказывать мне, что меня ждет впереди и как будет проходить лечение. Когда они ушли, я посмотрела на маму и спросила: «Где Аксель?».

Я с трудом делаю короткие рваные вдохи.

— Поначалу она не ответила мне, просто ушла за отцом. Когда они оба вернулись, они сели справа и слева от меня и беспрестанно всхлипывали.

Я качаю головой из стороны в сторону, когда слезы начинают струиться по моим щекам.