Опускаю многие подробности последней войны чжурчжэней. Она была неслыханно жестокой, как все войны, которые вели полководцы степной орды, сумевшие и тут предательством облегчить себе победу — договорились с Южной Сун о союзничестве в обмен на самую богатую Цзииьскую провинцию, которую, конечно, потом так и не отдали… Все чжурчжэни, способные держать оружие, вышли мужественно встретить смерть, далекие предки маньчжур, нанайцев, ульчей, удэге и орочей тысячами гибли на полях, сопках и крепостных стенах, в лесных и горных фортах. Многие их полководцы, одержавшие ряд побед над вторгшейся степной ордой и несметными толпами подневольных китайских солдат, были наделены талантами военачальников, личным мужеством, патриотизмом, рыцарской честью в высшей степени. Древние хроники повествуют, как один из них, захваченный войском Толуя, попросил привести себя к нему и на вопрос о том, кто он такой, ответил: «Я — полководец Чэнхошан, разбивший монголов под Даган-юанем, Вэй-чжоу и Даохой-Чу. Если бы я был убит в схватке, то могли бы подумать, что я скрылся и изменил отечеству; теперь же будут знать, каким образом я умер». Он гордо отказался опуститься на колени перед Толуем, и ему отрубили ноги, потом разорвали рот до ушей, а он, захлебываясь кровью, все кричал: «Никогда до этого не унижусь!» Победившие, потрясенные ужасным зрелищем, попивали между делом, однако, кумыс и молили: «Великий воин! Если когда-либо ты вновь возродишься, то удостой этим нашу землю!»

Любознательный Читатель. Мороз по коже… А это не легенда?

— Ваньянь Чэнхошан — историческая личность. По происхождению он — чжурчжэнь, хотя, как и многие другие его соотечественники, включая самих императоров, носил также китайское имя. Это был, бесспорно, храбрый и умелый военачальник.

— Но выходит, что сын Чингиза Толуй при всей его жестокости был выдающимся полководцем, если победил такого противника?

— Один современный ученый дает ему, единственному чингизиду, отличную характеристику как воину, но ставит эти его качества в прямую зависимость от главного наставника. «Военную выучку он получил в Китае, сражаясь против лучших чжурчжэньских полководцев под руководством Субэтэя-богадура… (курсив мой.-В. Ч.). Близость к Субэтэю обеспечила Толую популярность в войсках». Субудай же, как пишет этот ученый, «за пятьдесят лет военной службы не потерпел ни одного поражения».

В средневековых манускриптах есть удивительная по силе и краткости характеристика главного полководца орды, сделанная китайским хроникером через высказывание другого чжурчжэньского военачальника — Хады. Перед смертью Хада, как и Чэнхошан, тоже пожелал увидеть своего победителя, но совсем по другой причине. Когда Субудай спросил, что заставило Хаду этого добиваться, тот ответил: «Твое чрезвычайное мужество. Небо, а не случай родит героев! И так как я теперь тебя видел, то спокойно пойду на казнь».

Далее последовало жестокое поражение цзиньских армий под Юйшанем и Иньчжоу — 1231, и оборона Кайфына — 1232 год. Н. Я. Бичурин: «В столице строили баллисты во дворце. Ядра были сделаны совершенно круглые, весом около фунта.. Баллисты были строены из бамбука, и на каждой стене городской поставлено их было до ста. Стреляли из верхних и нижних попеременно, ни днем, ни ночью не переставали. Отбойные машины на стене городской были построены из строевого леса, взятого из старых дворцов». Днем и ночью, однако, летели в город через рвы, валы и стены зажигательные снаряды неприятельских баллист… «1000 человек отважнейших солдат… должны были из прокопанного под городской стеной отверстия, переплыв через ров, зажечь подставки под баллистами…»

Все было напрасно: силы осажденных иссякали, а завоеватели гнали к стенам новые и новые скопища людей, заполнявших своими телами глубокие рвы. Когда орда ворвалась в город, шестьдесят тысяч девушек бросились с крепостных стен, и еще долгие годы опустошенный город отпугивал оставшихся в живых людей тем, что было во рвах…

Одна из главных причин поражений, конечно, та, что чжурчжэни не могли рассчитывать на стойкую поддержку народных масс китайского населения, для которых они тоже были захватчиками, хотя чжурчжэни, пять-шесть поколений коих родилось здесь, по праву считали эти земли родиной и сражались уже за свое отечество. Кстати, чжурчжэни в целом не были паразитической, эксплуататорской нацией — по данным археологов, военно-аграрные и крестьянские поселения простолюдинов представляли примитивные жилища с довольно жалким скарбом.

Война продолжалась! Весной 1234 года соединенные силы степных пришельцев и южносунских китайцев осадили последнее прибежище правительства чжурчжэкей-город и крепость Цай-чжоу. Император Айцун, он же Ниньясу, поняв, что скорая и окончательная гибель государства и народа неизбежна, покончил с собой. «Нючженский государь предал себя огню», — писал Н. Я. Бичурин. Его преемник Мо-ди погиб с мечом в руках. Империя чжурчжэней прекратила свое существование, но… война продолжалась! На амурских островах и в Приморье еще целый год защищались последние обреченные чжурчжэньские крепости. Советские археологи недавно раскопали близ современного Сучана одну из последних крепостей чжурчжэней, разрушенную в 1235 году, через четверть века после начала войны…

Любознательный Читатель. Да, это был народ-герой, а все героическое в истории нужно человечеству для будущего.

— И величие всемирной истории в том, что она неуничтожима…

— Кстати, мы продолжим военную биографию Субудая?

— Думаю, что в 1235 году, когда на Дальнем Востоке уничтожались остатки чжурчжэньской государственности, он уже занимался другим делом. Попутно сообщу, что полностью стереть с лица земли чжурчжэней не удалось — часть их осталась на территории теперешней Маньчжурии, уцелела и по новому административному китайскому делению даже добилась своего рода автономии, другая скрылась в непроходимых дебрях Уссурийской тайги, на века сохранила традиции и обычаи предков. Язык чжурчжэней во второй половине XVIII века изучали маньчжурские школьники Новой Цзинь… Но вернемся к Субудаю и 1235 году. Для истории Евразии этот год имеет особое значение.

— Постойте-ка! Именно в этом году курултай подтвердил свое решение о походе на Русь? Значит, судьба государства чжурчжэней второй раз сомкнулась, оказалась непосредственно связанной с последующими событиями в средневековой Руси?

— Конечно. Руки на востоке были развязаны, освободился от работы главный исполнитель экспансионистских замыслов паразитической степной верхушки, объединения политиканов и милитаристов-феодалов, хорошо приспособившихся таскать каштаны из огня чужими руками. К тому времени Субудай накопил колоссальный опыт организации степного войска, использования пленников в военных целях, приобрел ничем не заменимые навыки ближней и дальней разведки, охраны ставки, штурма городов. Обладал он, конечно, и личным мужеством, природной хитростью и закаленной, сильной волей, а также благоприобретенной верноподданнической психологией. Не исключено также, что он вынужден был служить Чингизу и чингизидам, подчиняясь жестким и жестоким нормам, регламентирующим порядки в монгольской феодальной империи.

— Его фигура постепенно вырисовывается как своеобразный символ тех далеких и тяжких времен, вобравший в себя черты века; это был, так сказать, типичный монгол.

— Субудай не был монголом, то есть представителем той народности, этническую основу которой составили северокеруленские племена «мэнгу», «мэн-ва», роды борджигин, тайчжиут и другие.

Взгляните на физическую карту Евразии. В самом центре Великой Степи расположена алтайско-саянская горная система. Мне посчастливилось побывать во многих ее районах — в Туве и Горно-Алтайской автономной области, в Хакасии и Горной Шории, на юге Красноярского края и в Иркутии, на хребтах Иолго, Хамар-Дабан и Абаканском, на Телецком озере и в Казырской долине, на шорской речке Мрас-су и саянской Тубе. Можно сказать, что и родился-то я здесь, на самом северном отроге Алатау: в районе Мариинска — Тайги кончается всхолмленная местность, к северу идут уже низины, переходящие в нарымско-васюганские хляби, и наши места стокилометровой полосой соединяют алтайскую черневую тайгу с урманной томской. От самого Урала станция Тайга имеет на Транссибе высочайшую для Западной Сибири отметку, и в наших лесах те же кедры, кандыки, сарана и марьин корень, что на Алтае или в Саяне. Леса этой горной страны — богатейшие во всей Сибири, в них водится ценный пушной и снедный зверь, включая благородного оленя с его чудодейственными пантами, кедровники дают орех, подлесок — ягоды, реки — рассыпное золото и рыбу, травостои — мед, лекарства и корм скоту, недра— руды, которые еще в глубокой древности обращались в железо, бронзу, серебряные изделия.