Он взял с собою только двух сыновцев, то есть племянников, Всеволода и Владимира Константиновичей, оставив во Владимире княгиню и «сыны своя Всеволода и Мстислава и воеводу Петра Оследюковича», хотя «мнозии умнии реша княгинь со всем статком и утварью вывести в лесные места». И нам, сегодняшним, путешествующим в далекое прошлое своей Родины, хорошо бы прочувствовать и понять благородство, трагизм и величие решения князя!.. Орда, наверное, знала, что главы княжества нет в городе, имея и в этом психологический перевес над защитниками крепости. Шестое обстоятельство — перед штурмом предводители орды продемонстрировали преднамеренный кровавый акт жестокости.

Летописи о многом молчат, но местами бывают очень обстоятельными, беспощадно правдивыми, и одно из таких мест — рассказ о штурме Владимира, который мог бы стать сценарной основой для трагичного и поучительного фильма…

«Татарове же приидоша ко Володимерю февраля 3 дня во вторник прежде Сыропустыя недели и сташа у Златых врат, водяще со собою княжича Володимера Юрьевича. И начаша вопрошати, есть ли во граде князь великий». Это был, наверное, способ проверить слух об отсутствии среди защитников главы княжества… «И володимерцы начаша стреляти по них. И реша татаре ко градским: „Не стреляйте“. И приидоша ближе ко вратам, показаша князя Владимира, рекше: „Знаете ли сего княжича?“ Братия же его, Всеволод и Мстислав, познавше брата своего, восплакашася горце и все людие с ними. Татарове же отступиша от Златых врат, видяще, яко русские не хощут с ними о мире говорити, како им годно, убиша князя Владимира пред градом…» Мстислав Юрьевич, средний сын великого князя, вскоре погиб на первом оборонительном рубеже Владимира. А с последним братом Всеволодом, прорвавшимся из-под Коломны, произошло не совсем обычное. «Батый же стоящу у града, борюшуся крепко о град», решил окончательно подорвать дух горожан угрозами и ложью: «где суть князи Рязанский… и князь ваш великий Юрьи не рука ли наша емши и смерти преда?» Епископ Митрофан, судя по всему сильно влиявший на княжеское семейство, утешил, как мог, владимирцев, призывая их принять «во ум тленность сего и скоро минующего жития», но об ином «не скоро минующем житьи» полечись и принять мученический «венец нетленный». Владимирцы принимают решение сражаться до конца. Последний же сын великого князя, защитник Коломны Всеволод, надумал снестись с Батыем. Наверно, поступил он так по настоянию семьи и решению тех же «предния мужи». Быть может, владимирцы, окруженные сплошным круговым тыном, катапультами и кострами врагов, действительно поверили, что их великий князь уже погиб, и они попытались спасти последнего и единственного продолжателя династии. И вот Всеволод «сам из града изшедше с малом дружины и неси со собою дары многий», надеясь разжалобить Батыя юностью своей и «живот прияти» за богатые дары, выкупить жизнь, нужную другим. И что же Батый? «…Яко свирепый зверь не пощади юности его, веле перед собою зарезати».

Орда ринулась на последний штурм. Великая княгиня, жены и дети князей затворились с епископом Митрофаном в церкви внутреннего града. Штурмующие вломились туда, перебив у дверей последних защитников. Увидев на церковных верхах княжеское семейство, «начаша звати я, да снидут вси. Они же не послушаша, но камения меташа в ня…». Назвать бы мне тут по именам тех молодых женщин, подростков и детей, таким образом встретивших свой смертный час, да только не знаю я этих имен… И вот враги, «внесше древ множество, зажгоша в церкви», которая вся выгорела внутри вместе с людьми…

Кстати, епископ владимирский Митрофан был исключением — как правило, святые отцы перед нашествием орды разбегались, бросая свою паству. Епископ рязанский, как сообщается в летописи, «отъеха прочь в той год, когда рать оступила град», епископ ростовский Кирилл убежал в северное Белоозеро и «тамо избыв ратных». Позже епископ черниговский загодя уехал в залесный Глухов. Спаслись во время нашествия орды галичский и перемышльский епископы, а также глава русской православной церкви митрополит Иосиф. Профессор Московской духовной академии Голубинский вынужден был признать:

«Если полагать, что обязанность высшего духовенства — епископов с соборами игуменов,-долженствовала при данных обстоятельствах состоять в том, чтобы одушевлять князей и всех граждан к мужественному сопротивлению врагам для защиты своей земли, то летописи не дают нам права сказать, что епископы наши оказались на высоте своего призвания. Они не говорят нам, чтобы, при всеобщей панике и растерянности, раздавался по стране этот одушевляющий святительский голос» (Голубннский Е. Е. История русской церкви, т. 2. М., 1917, с. 14).

Февральский рейд отрядов орды по Владимирской земле был стремителен; все города княжества пали один за другим, потому что защитников в них оставалось мало — они погибли под Коломной, в Москве, на подступах к Владимиру и в самом Владимире, стягивались на Сить. И тем не менее почти каждый город брался с бою. В распоряжении науки есть достоверные свидетельства, полученные при археологических раскопках рязанских и владимирских крепостей и городов. Упомяну хотя бы о нескольких таких пунктах обороны. На правом берегу реки Прони стоял город-крепость Ижеславец, полностью разрушенный ордой поздней осенью 1237 года. Это удельное княжество граничило со степью, и потому его столица была хорошо укреплена. Северная стена, возвышавшаяся над крутым обрывом реки, была неприступной. С восточной, южной и западной сторон городище окружали три ряда валов и рвов, а внутренний детинец защищали два вала и глубокий ров. Загородная резиденция-крепость рязанских князей Новый Ольгов, контролировавший Оку и Проню, стоял на отвесных обрывах, а с напольной стороны защищался высоким валом. В каком-то месте вал размыкался, и концы его заходили друг за друга, образуя воротный проем таким образом, что враг, штурмующий ворота, должен был брать щит в правую руку, а саблю или копье в левую.

Москвичи, как мы знаем, выдержали общий пятидневный штурм, столько же продержался Переяславль-Залесскнй. Родной город Александра Невского занимал стратегически важное положение на столбовой дороге от Средней Волги и густонаселенного бассейна Клязьмы к ледовому верхневолжскому зимнику, к Твери, Торжку и Новгородской земле. Он был защищен рекой Трубеж, рвами и системой оборонительных валов высотой от десяти до шестнадцати метров, на которых стояли двойные деревянные стены с двенадцатью боевыми башнями. На пятый день штурма город и стены были подожжены со всех сторон, и оборона стала невозможной. Все жители города были уничтожены.

У нас нет никаких подробностей падения в феврале 1238 года Костромы, Вологды и Ярославля. Археологи обнаружили в Ярославле, скажем, сплошной слой большого пожарища того времени и очень бедный так называемый культурный слой поверху — то есть город, основанный Ярославом Мудрым еще в 1024 году, полностью погиб и потом возрождался медленно, с течением веков, один из которых дал нашему народу и всему человечеству бесценную культурно-историческую находку — в местном монастыре, основанном незадолго до нашествия орды Бату — Субудая, каким-то необъяснимым чудом объявилась единственная рукопись гениального «Слова о полку Игореве»…

Нельзя не вспомнить также о Боголюбове. Он занимал важное во Владимирском княжестве стратегическое положение при впадении Нерли в Клязьму. Основал его в 1158 году Андрей Боголюбский, построив в центре поселения свою резиденцию-замок. Одним глазком увидеть бы, как он выглядел восемьсот лет назад! О художественном вкусе, воплощенном в боголюбовских камнях, чувстве гармонии, мастерстве и строительной сметке русских зодчих можно судить по храму Покрова на Нерли, бесподобному архитектурному памятнику тех времен, счастливо сохранившемуся неподалеку; 800-летие его отмечала мировая культурная общественность по решению ЮНЕСКО.

В Боголюбове стоял тогда прекрасный дворец белого камня, являвший собою целесообразно сложный, не имевший на Руси аналогов ансамбль светской, культовой и военно-замковой архитектуры. Главный собор, лестничные и крепостные башни, закрытые переходы, жилые помещения — все это было декорировано художественной резьбой по камню и дереву, барельефами, скульптурой, позолотой. Пол собора строители выстлали тяжелыми листами красной меди, хоры и переходы — майоликовыми плитками, дворцовую площадь — белым камнем, башни и башенки имели шатровые верха. Замок опоясывали заметные доныне рвы и оборонительные валы, на которых яростно сражались защитники города в январскую метель 1238 года. Орда взяла приступом, дочиста разграбила и до основания разрушила Боголюбовский дворец-выдающийся архитектурный памятник средневековой русской н общечеловеческой цивилизации…