Естественно, за сорок с лишним лет засеки князя Игоря подгнили, но заросшие мелколесьем эти многоверстные древесные завалы были еще очень серьезным препятствием для конницы степняков. Вижу могучие поверженные дубы с острыми сухими поторчинами, рыхлые березовые колоды и пни, долго не гниющие смоляные стволы елей и сосен, срубленных ратниками и смердами князя Игоря на уровне конской морды, бесконечный хаотичный древесный завал между ними, высоко ощетинившийся голыми сучьями, поросший уже густым малинником и мхом, под которым таились глубокие предательские провалы,-медведь не пролезет через это берендеево царство, не то что низкорослая степная лошадка! Нужно учесть, что князь Игорь делал водораздельные засеки очень широкими, чтобы преградить путь наступавшим в поперечном направлении, а Субудай должен был идти сквозь этот чертолом вдоль… Не исключено также, что черниговцы, узнав к весне 1238 года о приближении орды с северо-востока, успели подновить старые Игоревы засеки. Два-три свежих поперечных завала в сотню-другую саженей шириной да топкие снега делали водораздел непреодолимым для конницы. Засеки, это простое, и надежное оборонительное средство наших предков, еще много столетий служили им. На сотни верст тянулась засечная черта по южным лесным рубежам набирающей силу Московской Руси, и на нее вплоть до XVII века не тратились бы силы, если б она не защищала возродившееся Русское государство от степняков и крымчаков, имевших многовековой опыт грабительских набегов на север. Что же касается весны 1238 года, повторю, то старые засеки князя Игоря, быть может, стали одной из причин, из-за которой Субудай вынужден был от начала засек свернуть на юго-восток и пойти по свободному от сплошных лесов, там и сям распаханному водоразделу.

— Но как можно знать, что семь с половиной веков назад этот юго-восточный водораздел был распахан?

— Он и сейчас распахан, и на нем живет много людей-в Пронине, Плюскове, Торбееве, Бильдине, Ерлыкове, Покровском, Попелеве, Фроловском, десятках других пунктов. И семь с половиной веков назад население двух здешних городов получало хлеб не с лесных же грив, сырых пойм или водных гладей! Есть также археологические данные, только что полученные при научных раскопках, о которых речь впереди…

Возможно также, что разведка орды с проводниками шла все время по свежему следу, — моторные мужички из водораздельных сел, начиная от самого Селигера и Верхневолжья, при первом же известии о надвигающейся беде могли быстро навьючить застоявшихся сытых лошадей н с запасом овсеца тронуться в скорый путь знакомой тропой, увозя на юг детей, жен, драгоценные иконы и книги. Их теплые кострища вели авангард орды единственно удобной дорогой, сулящей спасение и беглецам, и преследующим. Кроме того, местные проводники, заинтересованные в том, чтобы невиданный жестокий ворог поскорей уходил от родных мест, указывали орде выгоднейший путь, быть может одновременно имея в виду то, что ждало ее впереди. Допускаю также, что на выбор направления последнего броска орды в степь могло повлиять решение осторожного Субудая, проведавшего, что на выходе из лесов прямым конным маршрутом стоят семь черниговских городов-крепостей — Карачев, Кром, Болдыж, Спашь, Мценск, Домагощ и Курск, а в непосредственной близости от этого района — свежие конные дружины сильных русских княжеств-грозная сила в открытой степи для остатков грабительского войска. Нагрянув на Русь из лесу, Субудай решил уйти в степь тоже лесами-в юго-восточном направлении они еще далеко простирались за распаханным водоразделом.

А пока этот водораздел Среднерусской возвышенности по-прежнему хорошо делил здешние воды надвое. Слева оставались истоки Деминой, Вороны, Перекши, Рессы, Серены, справа все ручьи и речки текли в Жиздру. Водораздел становился все суше и ровней. Рейды оперативных передовых отрядов, добывающих корм, становились все короче, потому что с флангов их действия начали ограничивать две сходящиеся долины, забитые сырыми глубокими снегами.

Любознательный Читатель. Реки еще не вскрылись?

— Надо думать. Мы, правда, не знаем в точности, с какой скоростью передвигалась по водоразделу орда. Из-за узкой дороги растянулась она в длинную цепочку, и для нас не столь важно, как быстро шли мобильные, хотя и очень уставшие, отряды грабителей, снабжающие караван фуражом, или основные силы, ставка, запасные табуны и прикрытие. Если допустить, что в караване были ослабевшие вьючные кони с добычей, спешившиеся воины и чингизиды, не пренебрегающие удобствами, то едва ли скорость его превышала пятнадцать километров в сутки.

— Это, как говорится, среднепотолочная цифра?

— Нет. Есть скрупулезные расчеты скорости передвижения войск в средневековье. Для наших условий лучше всего подходит знаменитый марш Владимира Мономаха, начавшийся в последний день февраля 1111 года с обозом на санном ходу, который потом пришлось бросить из-за таяния снегов и переходить на вьюк. Суточную скорость свежей рати Мономаха-двадцать пять километров-мы не можем принять для основного войска Субудая, она была куда меньше, но, повторяю, нам не нужна здесь большая точность. Значительно важнее установить скорость передвижения разведки и авангарда орды при ее исходе из Руси. Для них был первый корм и лучшие кони, основные и сменные. По степи орда летела со скоростью около ста километров в сутки. Такие же суточные конные переходы делал много позже Суворов, а генерал Плизантон во время американской войны между Севером и Югом совершил однажды рейд даже со скоростью сто тридцать шесть километров в сутки! Не будем приписывать авангарду орды рекордов-лесные и снежные дороги были все же очень тяжелыми. Осторожно допустим среднесуточную скорость Бурундая в тридцать километров-в таком случае он должен был выйти к завершающей точке нашего перевернутого вопросительного знака в последней декаде марта, когда большие реки еще стояли подо льдом и снегом. В XIX ве-." ке, располагавшем систематическими научными гидрометеорологическими данными, Ока у Калуги вскрывалась в среднем 6 апреля. Учтя значительную задержку весны в средневековье, о чем достаточно сказано ранее, мы придем к выводу, что авангард орды, двигаясь на юго-восток от верховьев Ужати и Деминой, постепенно входил в сужающийся клин водораздела еще по снегу. Спуски в поймы справа и слева становились все ближе к главной тропе. Под кручей слева еще лежал лед. Он рыхлел и уже, наверное, не держал ни конского копыта, ни ноги воина. За ним ширилась белая долина. Справа, в другую долину, что была еще шире, вел пологий спуск с топким снегом и тот же непреодолимый лед вдали извивался под солнцем серебряно-матовым змеем.

— Что же это были за реки?

— Слева — Серена с ее широкой поймой, но потом путь к ней пересекла долина другой реки— Клютомы. Справа же — Другусна.

— А что имеется в виду под заключительной точкой нашего второго вопросительного знака?

— Другусна и Клютома сближали да сближали свои долины, и вот при впадении в Жиздру их русла почти сливаются… Посмотрите на карту.

— Козельск!

— Он. Только этим маршрутом остатки орды могли выйти на Козельск!

— В самом деле-заключительная точка. Да какая! Но неужели никто из историков не проложил этого основного маршрута?

— Мне таких работ найти не удалось… Ипатьевская летопись, пренебрегая подробностями, пишет кратко, обобщенно и правильно о том, что Батый «поплени града Соуждальскиие и приде ко граду Козельскоу». В путеводителе Семенова-Тян-Шанского «Россия» верно указано южкое направление, но без подробностей, объясняющих выход орды на Козельск.

Редело войско, если эту медленную и беспорядочную цепочку спешившихся всадников с бредущими за ними костлявыми лошадьми еще можно было назвать войском. Вконец оголодали кони и обессилели люди. Изнывал от нетерпения и неизвестности внук Темучина сын Джучи. Устал Субудай, чьей главной задачей в этом исходе из урусских лесов стало сохранить чингизидов, коней, добычу, жизнь свою и своих сыновей.

И вот на пути подарок — нетронутый город, где можно отдохнуть, обсушиться-обогреться, подкормить коней. Из последних сил тянули они за своими хозяевами, бредущими по рыхлому, вязкому снегу.