Тем временем в мире происходили события, которым суждено было оказать влияние на судьбу всех членов нашего скромного семейства. Ссора между французскими и английскими североамериканцами из колониальной превратилась в национальную. В Канаду уже прибыли подкрепления из Франции, а в Виргинии ожидались английские войска.

"Увы, дорогой друг! - писала из Квебека мадам де Муши своему юному приятелю Джорджу Уорингтону. - Сколь немилостива к нам судьба! Я уже вижу, как вы покидаете объятия обожаемой матери, чтоб кинуться в объятия Беллоны. Я вижу раны, покрывающие вас после многих сражений. И мне трудно желать победы нашим лилиям, когда вы готовитесь к битве под знаменем британского льва. Есть вражда, которую не приемлет сердце, - и в эти дни тревог ее, конечно, нет между нами. Все ваши здешние друзья шлют поклоны и приветы вам и господину Любителю Медвежьей Травли, вашему брату (этому бесчувственному Ипполиту, который предпочитал радости охоты изящной беседе наших дам!). Ваш друг, ваш враг шевалье де ла Жаботьер жаждет встретиться со своим великодушным противником на полях Марса. Его превосходительство господин Дюкен говорил о вас вчера вечером за ужином. Господин Дюкен и мой муж шлют своему юному другу поклон, к которому присоединяет самые лучшие свои пожелания искренне ваша президентша де M уши".

"Знамя британского льва", упомянутое прекрасной корреспонденткой Джорджа, действительно было уже развернуто, и под ним собиралось немало королевских солдат. Им предстояло отобрать у французов все, что они успели захватить в английских владениях. В Америке на средства короля было набрано два полка, а из метрополии туда отплыл флот с еще двумя полками под командованием опытного ветерана. В феврале 1755 года коммодор Кеппел на знаменитом корабле "Центурионе", на котором Энсон совершил свое кругосветное плаванье, прибыл в Хемптон-Родс в сопровождении еще двух военных кораблей, имея на борту генерала Брэддока со штабом и частью армии. Командующим генерала Брэддока назначил герцог. Сто лет назад герцога Камберлендского называли в Англии просто "герцог" - как впоследствии еще одного знаменитого полководца. Конечно, вышеупомянутый принц не был столь велик, как считали его приверженцы, но уж наверное не был он и так плох, как утверждали его враги. Вслед за генералом принца Уильяма прибыли транспортные суда, привезшие множество припасов, солдат и денег.

Великий человек высадил свои войска в Александрии на реке Потомак и отбыл в Аннаполис в Мэриленде, куда созвал на совет губернаторов всех колоний и потребовал, чтобы они добились от своих провинций существенной помощи в этом общем деле.

Прибытие генерала и его маленькой армии вызвало чрезвычайное волнение во всех провинциях, а больше всего - в Каслвуде. Гарри немедля отправился в Александрию, чтобы посмотреть военный лагерь. Стройные ряды палаток, бодрая музыка флейт и барабанов привели его в восторг. Он тут же перезнакомился с офицерами обоих полков и мечтал только о том, чтобы отправиться с ними в поход, а тем временем был желанным гостем за их столом.

Госпожа Эсмонд была очень довольна, что ее сыновьям представился случай побыть в обществе благородных английских джентльменов. Она не сомневалась, что такое знакомство может пойти им только на пользу и что офицеры, прибывшие из Англии, совсем не похожи на приятелей Гарри - виргинских помещиков, любителей скачек и петушиных боев, и на судейских, стряпчих и прихлебателей, окружавших вице-губернатора. Госпожа Эсмонд с необыкновенной зоркостью распознавала льстецов в чужих домах. А к небольшому правительственному кружку в Уильямсберге она относилась с особой насмешливостью, от души презирая тамошний этикет и смехотворные претензии на знатность.

Что же касается общества королевских офицеров, то мистер Гарри и его старший брат только улыбались, слушая похвалы, которые их матушка расточала элегантности и безупречным манерам господ армейцев. Если бы достойной даме была известна вся истина, если бы она слышала их шуточки и песни, которые они распевали за вином и пуншем, если бы она видела, в каком состоянии многих из них уносили после пирушки к ним на квартиры, она не стала бы с такой горячностью рекомендовать их общество своим сыновьям. Солдаты и офицеры наводнили окрестности города, пугая мирных фермеров и сельских жителей своим буйством; генерал бушевал и проклинал свою армию за бесчинства, а колонистов - за изменническую скаредность; солдаты вели себя так, словно находились в покоренной стране, - презирали ее обитателей и оскорбляли жен даже своих индейских союзников, которые присоединились к прибывшим в Америку английским воинам, чтобы вместе с ними выступить против французов. Генерал был вынужден изгнать индианок из лагеря. Их мужья, пораженные и возмущенные, ушли вместе с ними, о чем генералу пришлось очень пожалеть несколько месяцев спустя, когда их помощь оказалась бы неоценимой.

Возможно, до госпожи Эсмонд доходили кое-какие истории о лагерной жизни, но она ничего не желала слушать. Солдаты остаются солдатами, кто же этого не знает? А те офицеры, которых приглашали в Каслвуд ее сыновья, были чрезвычайно воспитанными и светскими людьми - "то соответствовало истине. Вдова принимала их очень любезно, а лучше охоты, чем в ее поместье, не было нигде. Вскоре сам генерал прислал хозяйке Каслвуда весьма вежливое письмо. Его отец служил с ее батюшкой под командой прославленного Мальборо, и в Англии еще помнят и чтут имя полковника Эсмонда. С разрешения ее милости генерал Брэддок хотел бы иметь честь посетить ее в Каслвуде и воздать дань уважения дочери столь заслуженного офицера.

Если бы госпожа Эсмонд знала причину любезности генерала Брэддока, она, возможно, не была бы так ею очарована. Главнокомандующий во время своего пребывания в Александрии устраивал утренние приемы для местного дворянства, и на один из них явились наши каслвудские близнецы, которые отправились представиться великому человеку верхом на лучших своих лошадях, в самых последних полученных из Лондона костюмах и в сопровождении двух лакеев-негров в великолепных ливреях. Генерал, сердитый на местную знать, не обратил на молодых джентльменов никакого внимания и только за обедом случайно спросил своего адъютанта, кто были эти деревенские увальни в красно-сине-золотых камзолах.