— Сэр Безымянный.

И почему ей на голову свалился этот осуждающий ее захватчик? Этот шторм, это некое злое заклинание, призрачный демон привел его на Остров Покаяния, чтобы привнести хаос в ее мир. Он вмешивался в ее жизнь, которую она построила с таким трудом. Жизнь, намного более счастливую, чем та, которую она оставила.

Теперь она едва помнила свой старый дом в Англии, слишком много прошло времени с тех пор, как она уехала. Конечно, она уехала по необходимости. Из-за ее многочисленных промахов раскрылся ее дар. Ради всего святого, люди взбесились только потому, что Господь наделил ее даром. Ее обвинили в мошенничестве и колдовстве просто потому, что она знала некоторые вещи. Даже ее мать и отец были напуганы. И совсем без причины. Ну, не то чтобы не было повода для этого, так как они бы тоже пострадали, если бы ее осудили за колдовство.

Пэн вспомнила о своей цели и поставила пару свежеотполированных сапог возле кровати. Она любила Хайклиф и дикую красоту Острова Покаяния. Ей даже нравились сражения с Пондером Кутвеллом. Но нужно признать, что спустя пять лет она начала испытывать одиночество, несмотря на общество своих слуг и деревенских обитателей, живущих вне замковых стен. Не было никого, с кем бы она могла разделить бремя Хайклифа, с кем могла бы поговорить, как с другом. Усилия на обсуждение новостей Двора и страны обращались в ничто, когда собеседниками были Нэни, Твисл и Дибблер.

Кузен Осберт, унаследовавший титул ее отца, писал ей про королеву, ее министров и Парламент. Но ни Видл, ни Торнип не понимали ни опасность для Англии со стороны королей-католиков Франции[28] и Испании,[29] ни смертельную угрозу, которую представляла собой Мария, королева Шотландии.[30] Пэн вздохнула, посмотрев на темно-голубые занавески над кроватью. Теперь она понимала, как королева Елизавета[31] чувствовала себя, находясь в заточении.

Если бы только Тристан был пожилым. Такого человека она могла бы выдержать. Но она была не в состоянии провести в его обществе дольше нескольких минут, не испытывая в одно и то же время страх и своего рода щекочущую одержимость. Ее дар не подвел и точно предупредил ее. В прошлом он спас ей жизнь, хоть ей и пришлось покинуть свой дом.

В конце концов, она согласилась на изгнание, когда ей было пятнадцать, из-за молодых мужчин — таких, как Уилл. К тому времени она уже поняла, что будет не в состоянии выдержать общество аристократов, которые расхаживали с надменным видом, их так и распирало от гордости, и они всегда были готовы обнажить свои шпаги. И развязные, надменные, самодовольные хлыщи превращались в подонков, стоило им только узнать про нее. Как она могла уважать мужчину, который ее пугал?

Но теперь она даже хотела испытать страх по отношению к Тристану. Пэн приподняла юбки, и вышла из комнаты, все еще ворча, но прежде еще раз взглянув на кровать. Она подняла ведра под неодобрительным взглядом красноносой Нэни. Одно из них она передала своей кормилице.

— Пойдем, Нэни, пора кормить Марджери.

Решив поднять себе настроение, Пэн начала напевать. Этажом выше она открыла дверь в комнату свиньи. Это было ошибкой, так как Марджери опиралась на нее и дверь ударила ее в бок.

— Рииииииииииииии! — перебирая худенькими ножками, Марджери напала на Пэн. — Уфф-уфф-уфф, риииииииии!

— Тише, Марджери.

— Рииииииииииииии!

— Кто у нас хорошая свинка. Посмотри. Пэн принесла тебе вкусные отруби и опилки.

Пэн сунула ведро Марджери под нос и высыпала его содержимое в ее корыто. Нэни также опустошила свое ведро, но отказалась остаться посмотреть на колоритное зрелище того, как самая крупная свинья на острове будет объедаться. Пэн постелила сено из корзины, оставленной на пороге комнаты. Она стояла в дверном проеме, и восхищалась, тем с каким энтузиазмом Марджери набросилась на еду, когда раздался голос.

— Честное слово, неужели мне нельзя проспать спокойно всю ночь?

Развернувшись, Пэн смотрела, как ее гость надвигался на нее, с хмурой гримасой, взъерошенными волосами и полурасстегнутой одеждой. Она посмотрела на ворот его незашнурованной рубашки и заметила черные волосы. Чувство неловкости нахлынуло на нее, и вернулось плохое настроение. Он зевнул, и ее удивило, что он оставался хмурым даже тогда. Заправляя рубашку в пояс, он посмотрел на Марджери.

— Я не сплю. Свинья живет в комнате надо мной.

— Да, и какая красивая, — огрызнулась Пэн, закрывая дверь. — Но не переживайте из-за Марджери. Она здесь не задержится. Ровно до того момента, пока я не найду другого места, чтобы спрятать ее.

Тристан потер свой висок.

— Господи, зачем вообще ее прятать? Вы украли ее. Просто верните и дайте мне покой.

— Заносчивое высокомерие, — начала Пэн.

Подняв руку, Тристан прервал ее.

— Успокойтесь, госпожа. Сегодня утром я не настроен ссориться. Просто скажите мне, почему Вы не можете отдать животное.

— Я Вам не должна ничего объяснять, любезный.

Он перестал приводить в порядок свою одежду, прислонился к стене и ухмыльнулся.

— Воистину, это так. Но тогда, я могу выпустить Марджери из комнаты среди ночи.

— Даже не вздумайте.

— Но я просто попросил объяснить. Почему нельзя ее вернуть?

Пэн всплеснула руками:

— Черт бы Вас побрал. Я не могу этого сделать. Пондер должен понять, что нельзя пускать своих свиней на мои поля. А единственный способ это сделать, подержать какое-то время Марджери у себя. Он любит Марджери.

— Кто такой Пондер?

— Сэр Пондер Кутвелл. Ему принадлежит половина острова Покаяния, и он ненавидит меня за то, что мне принадлежит остальная. Он давно пытается купить Хайклиф, он даже пытался получить его, посватавшись ко мне. Теперь он играет роль отвергнутого поклонника, но я знаю, что его гордость и кошелек пострадали больше, нежели его сердце. Между нашими владениями находится Черный Лес, и мои земли проходят через него. Граница лежит севернее валунов на западном конце острова.

Пэн обнаружила, что не может оторвать взгляд от пальцев Тристана, завязывающих рубашку.

— Когда умерли мои родители, а титул перешел кузену Осберту, я переехала жить сюда. — Он замолчала, когда он откинул темные волосы со лба. Тогда она поняла, какой глупой она могла показаться ему, и продолжила:

— Хайклиф принадлежал моей матери и перешел ко мне. Это все, что у меня есть, помимо маленького наследства, на которое я покупаю специи и остальное с материка. Пондер жаждал получить Хайклиф задолго до моего рождения.

Посмотрев на хмурое выражение лица Тристана, она почувствовала возрастающее смущение. Он ничего не делал. Он просто стоял там, а его тело излучало ничем не сдерживаемую силу. Как могло одно его присутствие волновать ее и разрушить ее хладнокровие? Она притворно весело улыбнулась ему, чтобы скрыть свое смущение.

— Видите ли, Пондер служил старому королю Гарри под началом министра его Величества, Томаса Кромвеля.

— Вы имеете в виду, что он приложил руку к разрушению церквей и монастырей?

— Да, — Пэн понизила голос до шепота. — Ходили слухи, что он был простым священником, который поднялся под началом Кромвеля, помогая ему фабриковать фальшивые обвинения против монахинь, монахов и священников. Говорили, что однажды он сам поджег аббатство, и был награжден за усердное служение Кромвелю и королю половиной острова.

Забыв свое плохое настроение и рассказывая историю, Пэн не обратила внимания, что Тристан наклонился, чтобы расслышать ее следующие слова.

— А еще говорили, что его до сих пор преследуют призраки монахов, погибших в огне. А также Пондер занимается контрабандой. У него есть галеон, и он содержит Мач Кутвелл на средства, полученные от этого промысла.

Тристан наклонился ниже и встретился с ней глазами. Пэн сглотнула, обнаружив губы Тристана так близко от ее собственных. На минуту она забыла, о чем говорила, запнулась, затем нервно улыбнулась ему, чтобы скрыть растущее беспокойство.