– Потому что он очень мудр и могуществен. И потому что… – она поколебалась, – мы не знаем пути до Глочестера. – Вновь последовала пауза размышления, после чего она медленно произнесла: – Конн Лир должен сказать тебе, как добраться.

– Кто! – воскликнул Квинт, – Конн Лир – так звали жреца, которого мы встретили на дороге в первый день в Британии. Значит, он твой дед? Но Светоний приказал схватить его, он послал одного из своих трибунов.

– Никто не может схватить Конна Лира, – сказала Регана, вытирая нож и убирая его в котомку. – Он маг. Он может видеть… и делать то, чего не может никто.

Квинт подумал о странной власти глаз Конна Лира, о своем оцепенении, которое позволило старику бежать – и ему понадобились усилия, чтобы сохранить мужество. Он пытался вспомнить, что Верховный друид говорил в тот день… что знамения и гадания предвещают несчастья римлянам, что он пришел тебя предупредить. Что ж, знамения были верны, дальше некуда – Квинт подумал о гибели Девятого легиона, о бойне в Колчестере и Лондоне. Пока он разговаривал с Региной, важность его миссии в Глочестер была заслонена другими мыслями, но сейчас она вновь обрушилась на него с жестокой непреложностью. Сознание его заметалось в поисках возможности оторваться от Пендока и Реганы и как-нибудь добраться до Глочестера самому. Но он знал, что это было бы глупо. Он доверился Регане и предоставил ей вести его. И обязан продолжать. Но когда они завернулись в плащи и улеглись под деревом, сон Квинта был беспокоен.

Они оставили лагерь, когда лучи рассвета были призрачны. Жуткие тени колыхались под огромными нависающими зарослями, а выбравшись на поляну, они услышали протяжный волчий вой. Лохматый пони Квинта фыркнул и задрожал, прядая ушами. Квинт успокоил его, как успокоил бы Ферокса, по которому сильно скучал. Пендок сделал знак, отвращающий зло, а Регана сказала:

– Волк воет от радости, что его не принесут в жертву, как бывало в старые времена.

– Жертвоприношение волков? – спросил Квинт, радуясь возможности поговорить, поскольку вчерашнее неуютное чувство его не оставляло.

Регана кивнула.

– Прежде многих зверей жгли в плетеных клетках… и не только зверей, но и людей тоже, как… как… – Она умолкла и закрыла глаза.

Квинт понял, что она думает о Боадичее и ужасных ритуалах Андрасты.

Затем Регана продолжала со своим обычным хладнокровием:

– Мой дед верует не так, как Боадицея, хотя и отдал меня под ее опеку, потому что она очень образованна и приходится двоюродной сестрой моему отцу. Вера иценов не истинна, так же как у бродячих друидов, которых губернатор Светоний убивал на далеком острове Энглси. Конн Лир милосерден.

– Рад это слышать, – произнес Квинт так легко, как мог, и собрался расспрашивать ее дальше, но Пендок неожиданно махнул рукой, призывая к молчанию.

Все трое замерли, прислушиваясь. Впереди невнятно раздавались гортанные голоса. Глаза Пендока сузились. Жестом он указал, что если они осторожно отъедут вправо, то проскользнут незамеченными. Квинт развернул пони, но, к несчастью, маленький конек учуял кобылу в приближавшемся отряде и приветственно заржал.

Внезапно голоса стихли.

– Прикрой лицо, – шепнула Регана Квинту, и тот поддернул плащ.

И в следующий миг десяток британских воинов с копьями наперевес выехали из-под деревьев.

Квинт, подогнав коня, загородил собой Регану, и неуклюже перехватил собственное копье, страстно желая, чтобы на его месте оказался привычный меч.

– Погодите! – закричала Регана по-кельтски, обращаясь к воинам. – Погодите! Мы друзья, мы едем как и вы на праздник Луга! Луга, бога света! – Она крикнула это наудачу, поскольку бельги, которых она опознала по татуировкам, могли быть просто бродячей шайкой разбойников, и тут уж ничего не могло бы остановить их оттого, чтобы, по меньшей мере, не отобрать у путников лошадей.

Предводитель отряда, со смуглым злобным лицом и синими полосками на щеках, нацелил свое копье на Пендока.

– Мы убиваем чужестранцев, которые приходят шпионить за нашим священным праздником, – прорычал он, но острие копья опустилось. Его маленькие красные глазки скользнули от Реганы к мужчинам. – Вы не из наших племен. У вас странная одежда! – неуверенно добавил он.

– Но мы не чужаки! – воскликнула Регана. – Посмотри на эту пряжку! Посмотри хорошо… – она указала на бронзовую с эмалью фибулу, удерживающую ее плащ. – Что ты видишь?

Маленькие глазки внимательно вгляделись, затем голова в рогатом шлеме дернулась.

– Я вижу знак красной змеи, – пробормотал предводитель с благоговейным страхом. – Знак друидов. – Он почтительно склонил голову. Его сотоварищи сгрудились вокруг, уставясь на Регану. Затем вожак снова вскинул колье. – Но где ты его взяла? – крикнул он. – Может ты его украла! А этот человек… – Так же быстро, как и легко, его копье метнулось вперед и отбросило полы плаща от лица Квинта. Тем же ударом он сбил с головы Квинта британский шлем. Тот покатился по земле вместе с длинными прядями конских волос.

– Это, конечно, не британец! – завопил воин, глядя на выбритое лицо и короткие кудрявые черные волосы. – Клянусь священными кострами Бельтана, похоже, это…

– Силур из Уэльса, – сказал Квинт, разыгрывая обиженное достоинство, и молясь, чтоб его кельтский звучал понятно. – Ты оскорбил силура!

– Да, – быстро вскричала Регана, – разве такому гостеприимству учил тебя Конн Лир? Тебе должно быть стыдно встречать угрозами тех, кто с миром пришел почтить праздник Луга!

Татуированная физиономия с длинными вислыми усами и всклокоченной густой бородой выразила недоумение. Регана, не дав вожаку времени на раздумья, сказала:

– Мы сейчас едем прямо к Конну Лиру. Следуйте за нами, если хотите, – и ударила пятками в бока пони.

Трое выехали вперед. Белый пропустили их, а потом двинулись следом, переговариваясь между собой.

– Ух, – выдохнул Квинт, – это было близко. – И сейчас еще близко, подумал он.

Трудно было сохранять уверенность из-за этих неумолкающих голосов за спиной, и кожа между лопатками покрывалась мурашками в ожидании свиста копья, что каждый миг могло туда вонзиться.

– Не разговаривай, – произнесла Регана, почти не разжимая губ.

Он кивнул. У всех этих британцев слух был, как у летучих мышей, а лес они знали, как дикие звери. Пендок, не заблудись! – молча умолял Квинт, ибо белый следили за каждым движение гончара, ехавшего впереди. Ясно было, что это проверка. Ни один чужестранец не смог бы найти пути через лес к великой равнине. Если Пендок собьется, нет сомнений, что Квинт найдет точно тот же конец и в той же самой стране, как Гай. А это, мрачно подумал Квинт, никак не входило в мои планы.

Наконец, и совершенно неожиданно, они выехали из леса и оказались на склоне, ведущем к петляющей синей реке.

– Эйвон, – буркнул Пендок. – Река. – Его изуродованная шрамами верхняя губа дернулась, и он повернулся на пони к предводителю бельгов. Указал за реку. – За этим холмом – ров, и селение под названием Ог, и много длинных курганов, насыпанных народом древности, и дальше, к западу – Великий Храм Камней.

Британцы посовещались между собой, затем предводитель сказал:

– Все верно. По крайней мере, ты не чужестранец.

Он метнул еще один подозрительный взгляд на Квинта, не обращая внимания на девушку, и, сделав знак своим людям, потрусил вниз по склону к реке.

– Надеюсь, с ними кончено, – заметил Квинт, пока Пендок вел их вдоль реки к броду.

– Я так думаю, – выдохнула Регана. Напряженные пальцы, сжимавшие уздечку, расслабились. Она взглянула на небо, где солнце уже прошло полпути до зенита. – Скорее, – сказала она. – Мы должны добраться до Конна Лира раньше полудня, когда начнется обряд.

Путь оставался недолог, а ехать по просторным, плодородным меловым равнинам, где дороги были ясно обозначены, было легко. Они миновали земляные укрепления, деревни и десяток торфяных курганов с древними захоронениями. Вскоре после того, как они пересекли реку, то оказались в некоей аллее из одиночных камней, воздвигнутых на высоких берегах по обеим сторонам пути. И они больше не были одни. Все возрастающая толпа народа шла и ехала по этой церемониальной дороге к храму. Все они – мужчины, женщины и дети – держали в руках охапки пшеницы, ячменя или льна. Общее настроение было тихим и благоговейным.