- Что-то ты разболтался, Билл, - говорит Испанец. - Верно, лишнего хватил. Смотри, босс узнает...

- Кто может так стрелять, - с улыбкой перебивает его пришелец, - тот не пьян. Жаль только, пропало мое виски.

Одноглазый Билл гаркает в сторону хозяина, который разочарованно такая драка не состоялась! - хлопочет у стойки:

- Эй, Толстяк! Двойную порцию виски для незнакомца. - И он принимается часто-часто моргать. - Но мы так и не знаем твоего имени, парень.

- Джек. Я здесь недалеко живу. В Аризоне. На лице Барышни появляется усмешка.

- Так, значит, это ты. Твое разграбленное ранчо, значит, в Аризоне.

- Те, кто наше ранчо загубил, сами тоже погибли. Они тоже навсегда остались там, в Аризоне.

- Слышал, слышал.

Одноглазый Билл толкает в бок мрачно насупившегося Испанца:

- Ну попробуй теперь скажи, что нам от Барышни проку нет! - Он хрипло, скрипуче смеется, потом кричит в сторону стойки: - Еще по одной, Толстяк!

Парень, прозванный Барышней, неожиданно становится серьезным и, точно заведенный, бубнит:

- Джек из Аризоны, Джек из Аризоны.

В закрытой духовке несколько раз бабахнуло: жарятся каштаны, надо бы их перевернуть. Янчи приоткрыл дверцу - в лицо ему ударил пахучий жар, и он быстро стал ворошить рассыпанные по духовке каштаны специально подготовленной палочкой. Надрезы, которые он сделал ножичком, улыбкой расползлись на некоторых кругляшах. Янчи выхватил один каштан - пора уже и пробовать. Он начал перебрасывать каштан с руки на руку: тот обжигал ладони, словно головешка, но наконец удалось его очистить. Пока Янчи дул на каштан и на ладони, у него опять слюнки потекли. Наконец он жует.

Верхняя половинка каштана не допеклась. Что ж, еще пучок хворосту в огонь, а там можно и вынимать. В духовке поднялась отчаянная стрельба, как будто бандиты палили друг в друга из кольтов. Бабушка заерзала на кровати. Что-то забормотала во сне.

- Работу ищешь, сынок? - осклабившись, спрашивает Одноглазый Билл. - Ты только скажи... Или мне, или вот хоть хозяину салуна. Я вижу, ты парень стоящий. - Тут он выглядывает в окно. - И конь у тебя добрый. Забудь ты свое ранчо. Там, в Аризоне.

- Такое не забывается.

- Но ведь тебе нужна работа. Мы дадим тебе работу.

- Так-то оно так, работа мне нужна, - неторопливо и твердо выговаривает Джек из Аризоны, - да только такая, чтоб мне по вкусу пришлась.

- О'кей, - произносит Билл уже недовольно, - но ты, приятель, помни: слишком разговорчивые ребята в наших краях не приживаются.

И он похлопывает по висящему на боку кольту.

- Черт знает, как это получается, но только таких ребят, горемык этих переборчивых, пуля словно сама ищет. Прощай, чужак.

- До свиданья. Благодарю за виски.

Пока они идут к выходу, Барышня раскатисто хохочет. От этого смеха мороз по коже подирает. Все трое вскакивают на лошадей.

Тем временем Янчи достал с полки большую глиняную миску. Открыл дверцу духовки: а ну, каштанчики, выбирайтесь из печки! Вокруг него витал восхитительный аромат. Короткой палочкой он подгребал, подталкивал испеченные кругляши к краю духовки. Они с резким стуком падали в глубокую миску. Потом, когда горка выросла, стук превратился в шорох, и вот уже из печки выкатился последний каштан, хорошо пропеченный, широко улыбающийся.

Улыбающийся? Нет, скорее ухмыляющийся. Именно так ухмыляется Одноглазый Билл, совсем как этот каштан со своим раскрывшимся надрезом. А что же по-девичьи стройный, но мускулистый незнакомец? Он в этот момент бросает Козяину салуна монету - за разбитый стакан.

Янчи тоже однажды попробовал вот так, по-ковбойски, расплатиться за газировку, но корчмарь, дядя Имре Буйтор, накинулся на него:

- Ты что швыряешься отцовскими деньгами, сопляк, сейчас как врежу тебе по затылку! А потом еще прибавил:

- Да и собственными деньгами чтобы не смел мне тут швыряться! Ежели они у тебя еще будут! Чтоб тебя... - слова застрял;! у него з горле, ругательство замерло на губах, потому что как раз против дяди Имре на стене висел огромный плакат.

Он изображал распятого Христа в терновом венце, а внизу большими буквами была выведена надпись:

"ПОЧТО ТЫ НАНОСИШЬ ЕМУ ОБИДУ?"

Янчи застыдился, ему стало неловко от того, что дядя Имре не осмелился по-настоящему, от души выругаться, а только шваркнул тряпкой о стойку. Пучившаяся в стакане пенистой шапкой газировка с малиновым сиропом чуть не расплескалась у него в руках. Янчи проглотил ее, не ощутив ни привычного покалывания на языке, ни сладкого вкуса напитка - холодный, да и только.

Ну а сейчас? Сейчас он подошел с полной миской каштанов к кровати и начал трясти спящую бабушку за плечо:

- Бабушка! Проснитесь! Глядите, что у меня есть.

Старушка пожевала губами, почмокала в полудреме, приподняла голову и открыла глаза.

- Ты что, внучек? Что тебе?

- Глядите, что у меня есть!

Выцветшие старушечьи глаза секунду непонимающе вглядывались в горку каштанов, потом сузились от неожиданно вспыхнувшей улыбки.

- Ах ты батюшки! Гостинец мне, старой, принес?

- Угощайтесь, бабушка.

Четки быстро вывернулись из пальцев и скользнули в карман передника. Старушка ухватила полную горсть каштанов, но тут же высыпала их все в передник - очень жгли.

- Откуда же у тебя каштаны, внучек?

- У Порколабов под деревом собрал.

- Стало быть, нашел, - успокоенно сказала старушка. - Дерево-то не трогал?

Янчи уже направился с тарелкой к столу, когда его настиг бабушкин вопрос.

- Нет, только то, что в траве валялось, подобрал, - обрадованно заверил он.

- Ну если в траве, тогда ладно. Шапка-то небось из-за этого мокрая?

- И из-за этого тоже, а еще дождь идет.

- Вот каштаны и посбивало, - кивнула старушка. - И как там твои родители с виноградом управляются? В такую-то погоду!

Они замолчали и принялись за лакомство. Пропеченная каштановая кожура шуршала, потрескивала в пальцах. Бабушка и внук жевали, пряча хитринку в уголках двигающегося рта, время от времени лукаво поглядывая друг на друга.

"А Джек из Аризоны, - подумал Янчи, - что же он сказал хозяину?"

- Извини, Толстяк, что тебе пришлось поскучать.

- Пустяки, - усмехается плотный короткошеий мужчина, - немало драк я повидал на своем веку. И еще увижу.