— Утром, — распорядился Уолд несколько минут спустя, — отправишься на работу к Там-Бьютт.

Малыш с готовностью кивнул, оставляя это решение без комментариев. Район Там-Бьютт находился в шести милях от неудобий, где он вступил в схватку с Однорогим, на другой стороне долины. Что это: расчет или случайность? Что заставило Уолда услать его в другой конец ранчо?

И все-таки на следующий день он скоро понял, что его новое место работы предоставляло ему определенные выгоды. Все утро он трудился в поте лица, успев отловить и привести в устроенный среди гор загон сорок коров, до этого бесхозно блуждавших в зарослях пиний.

Затем, оседлав гнедого мустанга, Малыш направился к ущельям, что вели на юго-запад, в сторону от ранчо. Примерно через час он выехал на дорогу, что вела к небольшому городку Арго-Спрингс. Там находилась единственная на всю округу контора земельного управления, где регистрировали заявки на получение в собственность участка под старательские разработки.

Беглый просмотр конторских книг, в которых велись регистрационные записи о сделках с государственной землей, показал, что заявок на открытие рудника в окрестностях неудобий еще ни от кого не поступало. Выходит, если убийца Джима Керлэнда что-то и нашел, то свои разработки он вел тайком. Малыш полистал еще кое-какие бумаги, но ответ на не дающий ему покоя вопрос получил совершенно случайно. Все произошло самой собой, когда Пит Мэллинджер, служивший при конторе курьерской службы «Уэллс Фарго», обратил внимание на тавро, каким был помечен его конь.

— Ты с «Бар У»? Так, значит, это ты возишь нам ящики? Те, что Уолд отправляет в Эль-Пасо?

— Я? Нет, я заскочил табака прикупить. — Он доверительно усмехнулся. — Босс даже не знает о том, что я уехал с ранчо.

— Ну тогда не буду тебя выдавать. А то он такой крутой, этот ваш Джаспер Уолд. В его сторону и не посмотришь лишний раз — тут же пушку наставит. И денежки у него водятся. Похоже, он задался целью скупить участки в районе каньона Агуа-Дулсе.

Сэнди свернул сигарету и внимательно слушал, обводя взглядом узкую улочку с коновязью и обшитыми досками фасадами домов. Дела у «Бар У» шли не лучшим образом, и ранчо не приносило Джасперу Уолду тех денег, которых хватило бы на покупку земли, даже если учесть махинации с клеймами. Так, ничего особенного, все больше по мелочи, но только тавро «Бар У» неизменно появлялось на всех коровах, забредавших в угодья ранчо и попадавших в поле зрения ее работников.

Перед отъездом домой Малыш сумел заполучить и интересовавший его адрес в Эль-Пасо. Тяжелые ящики переправлялись Генри Уолду, брату Джаспера.

Погрузившись в раздумья, Малыш Сэнди побрел прочь от конторы «Уэллс Фарго» и перешел на другую сторону улицы, направляясь к салуну. Раз уж он все равно оказался здесь, то не помешает и выпить. Толкнув створки дверей, он вошел в неуютную, грязную комнату, в которой и находился бар. Датч Швайтцер стоял, облокотившись о стойку, и глядел на него.

— Привет. — Малыш прошел к бару и заказал выпивку. — Похоже, сегодня утром не я один отбился от стада.

Датч мрачно глядел на него.

— Нет, я-то как раз на работе. Меня сюда босс послал. А тебя он не посылал.

— Разумеется. Я сам приехал. Хорошенько поработал с утра, согнал столько скота, сколько порой за день не согнать. Совсем замучился, вот и решил заскочить, промочить горло.

— А с каких это пор в «Уэллс Фарго» наливают?

Малыш пожал плечами. Взяв стакан с выпивкой, он разом опрокинул виски.

— Ладно, я возвращаюсь, — бросил он, направляясь к выходу, но окрик Швайтцера заставил его остановиться.

— Подожди!

Малыш Сэнди обернулся, и внутри у него все похолодело. Он еще никогда ни с кем не сходился в поединке! Немец глядел на него с холодной ненавистью. Малыш стоял, расставив ноги, чувствуя неприятную сухость во рту. Он ни минуты не сомневался в том, что Датч собирается убить его.

Швайтцер пил и до его прихода, но вовсе не выглядел пьяным. Этот сморчок мог влить в себя огромное количество выпивки и редко допивался до такой степени, чтобы не держаться на ногах или начать трепать языком. Напиваясь, он ожесточался, становясь еще более подлым, чем обычно.

— А ты умен не по годам. Слишком уж умен, — зло процедил он сквозь зубы.

Двое мужчин, сидевшие до этого за столиком у дальней стены, разом поднялись и тихо выскользнули из комнаты через черный ход. Малыш Сэнди видел, что и хозяин бара не на шутку испугался.

Как это не покажется странным, но только в тот момент Малыш почему-то совсем не испытывал страха. Он пристально разглядывал Датча, догадываясь, что тот напрашивается на неприятности, будучи не в силах унять в себе яростное, настойчивое стремление к насилию. Это чувство не давало ему покоя, оно точило его изнутри подобно тому, как червь точит яблоко, оно ослепляло его неукротимой ненавистью — это чувство, которое он обычно испытывал по отношению ко всему происходившему и ко всем людям, его окружавшим. Малыш Сэнди знал, что его ненависть не имела ничего общего с личной неприязнью. Просто в душе Датча Швайтцера жил убийца и насильник. Небольшой искорки достаточно было, чтобы вывести его из себя.

Как это бывает в минуты сильных потрясений, разум Малыша работал четко, и он поймал себя на мысли о том, что обращает внимание сразу на множество деталей — мокрый кружок на стойке бара, оставшийся на том месте, где только что стоял его стакан, полупустую бутылку перед Швайтцером, два пустых столика у дальней стены. Он видел мертвенную бледность на мясистом лице хозяина заведения и рыжие волоски на руках Швайтцера.

— Ты сунул нос не в свое дело. — Швайтцер взял бутылку в левую руку, собираясь налить себе еще виски. И тут его лицо исказила яростная гримаса отчаянного гнева, и он замахнулся бутылкой, собираясь запустить ею в голову Малышу.

Потом, как ни старался Малыш, так и не смог припомнить ни своих ощущений, ни того, как все в точности произошло. Он просто выхватил револьвер и выстрелил в бутылку.

Она взорвалась россыпью стеклянных брызг, обдавая Швайтцера водопадом виски. Немец в изумлении отскочил назад, и когда снова взглянул на Малыша, то от его былого похмелья не осталось и следа.

С вытаращенными глазами, бледнея, Швайтцер медленно поднял вверх обе руки. Он сдавался.

— Я не стреляю, — предупредил он, стараясь унять дрожь в голосе. — Я вообще не пошевелюсь.

— Вот так-то лучше! — сурово ответил Малыш Сэнди. Бросив взгляд на оторопевшего хозяина салуна, он попятился к двери и вышел на улицу, убирая револьвер в кобуру. Не сводя глаз с салуна, он перешел на другую сторону улицы, где оставил коня, вскочил в седло и поехал прочь из города.

Малыш делал все как во сне. Ведь он никогда не считал себя ганфайтером. Кто он такой? Обыкновенный странствующий ковбой, мечтающий когда-нибудь обзавестись собственным ранчо. Ему никогда не приходилось хвататься за оружие в стремлении опередить противника на какую-то долю секунды, от которой зачастую могла зависеть его жизнь, хотя, разумеется, он самостоятельно практиковался в стрельбе.

Вот уже на протяжении многих лет он не расставался со своим револьвером, и порой эти тренировки продолжались час за часом, внося хоть какое-то разнообразие в монотонность долгих ночей, когда ему приходилось сторожить стадо, а вовсе не потому, что его переполняло желание отточить мастерство. Самое обычное занятие, ничуть не лучше, чем тасование колоды карт, раскладывание пасьянса или же фокусы с камешками. Тогда все этим грешили…

Как и любой выходец из Техаса того времени, он умел неплохо драться и хорошо стрелять, почти всегда попадал точно в цель, но такой расторопности и точности, какую ему пришлось продемонстрировать в салуне, он от себя никак не ожидал.

Оказавшись за пределами города, он не спешил домой. Вернувшись на ранчо, Датч Швайтцер обязательно расскажет о случившемся Джасперу Уолду. И тогда начнутся неприятности, в этом Малыш нисколько не сомневался. Его просто-напросто постараются убить. Однако тут он сообразил, что в городе ему надо провернуть еще одно небольшое дельце. А поэтому, скрывшись за поросшими можжевельником холмами, он свернул с дороги, объехал вокруг города, слез с коня и начал ждать.