— Фу, Краулер, зачем? — Тисса поморщила носик.

Вряд ли она об огне. Тисса Шефер сделала толстый намек на пышную фигуру Евы, чье тело, оставшись в одном белье, уже начало мерцать, а через пять секунд совсем исчезло. Она вышла из мира.

— Что, даже не вступишься за свою глупую подружку? — съехидничал Краулер, подначивая меня.

— Она не глупая, если ты об уровне её интеллекта, — спокойно возразил я. — И уж точно не глупее вас.

— Нет, не глупая, да. Здесь ты прав. Но всё равно, она — один большой кусок дерьма, как и вся её семейка! — провоцировал меня Краулер, баюкая новый файрбол. — Ну! Давай же!

— А тебе обязательно нужно моральное обоснование, чтобы сжечь игрока на много уровней ниже? В конце концов…

— Опять умничаешь, Скиф? — перебил он. — Предпочитаешь работать языком, а не руками? Ха-ха!

— Смешно пошутил, молодец.

Он берег репутацию с городом. Ева напала на него первой, и он как бы защищался — был в своём праве, когда убил её. Теперь он ждал того же и от меня.

— Трус, — он снова смачно сплюнул.

— Это бессмысленно, Эдди. Вас четверо, все пятнадцатого уровня, у меня даже не получится пробить вашу броню. Но я, конечно, могу типа впасть в праведный гнев и послать тебя нахрен. Могу ещё крикнуть «Подлец!» и броситься на тебя с кулаками, если это поможет твоим принципам и позволит с чистой совестью отправить меня на респаун.

— Точно умничает. Да, ребята?

— Да он только и умеет, что трепать языком, Краулер, — ответил «Бомбовоз» Ханг. — Хочешь, я его прихлопну без всяких моральных угрызений? Ещё я могу…

— Оставьте его, — перебила Тисса. — Теряем время!

Она развернулась, чтобы уйти, но Родригез всё-таки добился своего. Что бы я ни говорил, но их слова меня задели, и мне захотелось ответить.

— Эй, Эд… — окликнул я его. — Знаешь, что?

— Что? — встрепенувшись, среагировал он.

— В конце концов, это просто игра. Ничего больше! Сколько бы вы тут, ребята, ни строили из себя крутых, кто чего стоит, покажет реальная жизнь… — Они внимательно слушали, все, даже Тисса, но промолчали, и я продолжил: — И вы знаете, что, как бы вы ни старались, жить вам в ненастоящем мире. И то, если вам повезет пройти тест на гражданство. А иначе… Виртуальные рудники? Работа на плантациях? Уборка улиц? Разве это жизнь?

На лицах «дементоров» не дрогнул ни один мускул. Лишь по щекам Тиссы пробежала легкая тень: она потеряла мать, а отец зарабатывает в Дисе. Университет ей не светит.

— Ну его в бездну, парни. Мы зря теряем время! — сказала она.

— Сейчас пойдем, огры никуда не денутся. — Краулер подошел ко мне, упираясь лбом в лоб. — Сколько я тебя знаю, Скиф, ты всегда считал себя выше других. Может быть, я не такой умный, но, по крайней мере, у меня есть друзья. А у тебя есть друзья, Алекс Шеппард?

— Есть. У меня есть друзья.

— И кто же эти невидимые друзья?

Ответить было нечего. Только одиночки мечтают о космосе. Остальным есть, кого терять.

— Вот именно, — кивнул Эд. — Подумай об этом… умник. Тисса, бафни!

Жрица Лучезарного обновила всем баф на скорость передвижения, и они, не оборачиваясь, побежали на запад.

Я вышел из Диса.

Скиф, вы покинули Дисгардиум.

Ожидайте адаптации.

До выхода из игры: 00:59… 00:58… 00:57…

Меня погрузило в кромешную тьму. Я будто оглох, ослеп и потерял осязание. Только во рту остался привкус гари — игры разума, запомнившего копоть сожжённого тела Афродиты.

В данный момент капсула принимала вертикальное положение, её сенсоры, перехватившие управление телом, возвращали контроль мозгу, а интра-гель, обеспечивающий равновесие и амортизацию, а также препятствующий атрофии мышц, всасывался в стенки капсулы, чтобы пройти антисептическую обработку и фильтрацию.

Чувства вернулись. Я стоял в центре капсулы. Её дверцы бесшумно раздвинулись.

Я вылез и замер. Вернувшийся слух позволил разобрать, что родители шумно ругаются в другой комнате. Их ссоры стали ежедневными, ничего необычного.

Надев шорты и футболку, я вышел на кухню, чтобы взять пару сэндвичей и бутылку газировки, с которыми собирался смотреть материалы марсианской экспедиции Лемана, но остановился, прислушавшись. Отец пытался что-то втолковать маме, причем спокойно, а это уже странно:

— …придется ему сказать, Элен. Он умный, он поймет.

— Марк, какой же ты бессердечный! У него последний год в школе, гражданские тесты, ты хоть понимаешь, что для него это станет таким ударом, что он может и не оправиться?

— Это ты не понимаешь! — отец повысил голос. — Рано или поздно ему придется об этом узнать! И пусть лучше рано, чтобы у него было время всё обдумать и решить, что делать дальше!

О чем они? О чем я должен узнать? Я вышел как раз тогда, когда мать уже открыла рот, чтобы ответить отцу. Увидев меня, она шумно выдохнула:

— Алекс…

— Мам, пап? Всё нормально?

— Всё хорошо, сынок, всё хорошо… — пробормотал отец. Его руки легли мне на плечи, мы сели на диван. Он бросил взгляд на обеспокоенную маму и, глядя куда-то в сторону, тихо сказал:

— Алекс, мы с мамой разводимся. Нет-нет, не сейчас, мы дождемся, когда ты пройдешь тестирование на гражданство.

— Разведетесь? — глупо повторил я. — А я?

— Да, ты… — папа посмотрел на маму. — Элен?

— Нет уж, сам затеял, сам и говори. Не хочу, чтобы он возненавидел меня на всю жизнь!

— Я затеял? — взъярился он. — Это ты должна была думать о сыне, когда…

— Марк! — зашипела мама. — Не при Алексе!

Отец снова кинул на неё бешеный взгляд, но сдержался. Звук разрядов напряжения в доме можно было услышать.

— Да что такое? Можете спокойно объяснить?

— Алекс… — папа откашлялся. — Мы не сможем оплатить твою учебу. Прости.

— Да почему? — мне показалось, что я ослышался. — Почему?!

— Развод автоматически понизит наш гражданский статус до уровня «G». Денег не будет хватать на оплату университета, и помогать тебе мы сможем только в первое время, пока ты не обустроишься. Тебе придется начать работать, сынок.

Работать? Без образования? Интересно, кем? Бездна, но они же откладывали мне на учебу! Или…

— А как же депозит? — я всё-таки решился спросить, уже понимая, каким будет ответ.

— А вот так! — как-то особенно мстительно ответила мама, глядя на отца. — На что мы живем всё это время, как ты думаешь? У нас давно не было успешных проектов!

Я беспомощно посмотрел на папу, и он, играя желваками, отвел взгляд. А мама продолжила меня добивать:

— Наших доходов будет едва хватать на самих себя. Поздравляю, Алекс, теперь ты взрослый и должен будешь сам…

Я не слышал ни её, ни говорящего пустые слова поддержки отца. У меня в голове крутился только один вопрос. Значит, никакой учебы? Никакого космоса? И тогда я взорвался.

— Это неправильно! — заорал я. — Мама! Папа! Ну вы что? Какой развод, о чем вы? У нас же всё хорошо! Ну да, ссоритесь иногда, но так у всех! Я знаю, все пары ругаются, но они же не разводятся!

Моё лицо перекосило, и, чтобы не зареветь, как маленький, при родителях, я отвернулся.

— Прости, сынок. Мы уже всё решили, — откуда-то издалека донесся папин голос. — Вырастешь — поймешь…

Чувствуя моё настроение, мне о ногу потерся наш котопёс Эйты. Он мурлыкал и толкался лобастой башкой. Я машинально схватил его под мышку, вернулся в свою комнату, и только там дал волю беззвучным слезам, уткнувшись в подушку.

Работу не получить без высшего образования. Образование не получить без денег. Социального пособия будет хватать только на каморку в жилье низшей для граждан категории «L» и безвкусные универсальные питательные смеси.

И всё, что мне остается, это «Дисгардиум»?