Всего у него в кармане четыре штуки баксов и триста рублей. Отличный вчера выдался вечерок! И какой прибыльный! А что ждет дальше? Дальше неизвестность.

Двоюродная сестра Катя встретила Фрола закрытой дверью собственной квартиры, ее попросту не было, она еще на работе.

Решив особо не слоняться, Фрол культурно сел на лавочку и оплевал семечками все окрестности.

Когда в шесть вечера появилась кузина, она была рада видеть Фрола живым и здоровым. Как только Валетов выложил из полиэтиленовых пакетов весь багаж, который насобирал в местных продуктовых магазинах, сестренка тут же сделала вывод, что Фрол не бедствует.

– А когда это было? – бросил он небрежно. – Я думаю, что взял самое лучшее. У меня со вкусами все осталось как прежде.

– Да. Только... – она запнулась и, глядя на шикарный стол, поглядела двоюродному брату в глаза.

– Что такое?

– Фрол, тебя не перестают искать. Меня замучили, звонят каждый месяц.

– Что, не знают, где я?

– Ты что, придурок?!

Она начала распаковывать и нарезать принесенные Валетовым продукты.

– Если кто-нибудь хоть одним словом обмолвится, что ты в армии, тебя выцепят за два-три дня. Это же проще пареной репы.

– Я думаю пойти с повинной.

– Куда, в милицию?! – воскликнула Катя.

– Какую милицию? – отмахнулся он. – Разговаривать пойду.

Катька отбросила консервный нож в сторону и перестала заниматься банкой. Подошла и обняла Фрола.

– Слушай, тебя ведь убьют. Не ходи, это страшные люди.

– Какие они страшные? – не согласился Фрол. – Я с ними два года работал. Все нормально было. Просто получилось так. Надо найти общий язык. Мертвый я им денег не верну. Я же не специально, никто не мог знать, что соседи вызовут ментов.

– Если бы ты не шумел и вел бы себя тихо, – скулила Катя, находясь в расстроенных чувствах. – Зря ты, Фрол, не рискуй, не ходи, не надо.

– Как же, как же! Вон, смотри, оливки, – перевел разговор на тему желудка мелкий. – И не переживай, все будет нормалек.

– Ну и что, простили тебя мафиози? – не выдержал Простаков.

– А то как же, – солидно поглядел на него мелкий. – Весь базар был закончен за пятнадцать минут после того, как я сказал, что есть возможность сделать легальные бабки, а подвязки у меня на самом высоком уровне. Я не знаю, чем вы занимались там эти две недели, но я успел пригнать из Безенчука в Чебоксары две фуры, забитые пивом, и, надо сказать, неплохие сделать бабки. И вот теперь представляете мой облом? У меня уже со всеми все разрулено, все налажено, а я должен еще десять месяцев тут корячиться. Но, – Валетов поднял вверх большой палец, – вот я на гражданку приду, буду очень крутой. Так?

Фрола понесло. Он стал возноситься все выше и выше.

– Так вот, слушайте. Стану народным депутатом. А там пишут биографию. А у меня будет написано: «Служил в армии». Сейчас разве многие служат в армии? Совсем нет. А я служил. Понимаете, какой кайф избирателю пойти и поставить там галочку или крестик напротив фамилии Валетов. Надо мне еще, конечно, подучиться. Но это сразу после армии. С такими бабками я куплю себе любой диплом, где будет написано черной тушью по белой глянцевой бумаге: «НЕ ДУРАК».

Валетов продолжал прикладывать значительные усилия для производства как можно больших впечатлений, но по лицам своих корешей он не замечал, что очень уж поднимается в их глазах.

– Чего ты пялишься? – не выдержал Валетов и толкнул в плечо Витька. – Ты-то что делал две недели? Поди, поехал домой к маме, к папе на пирожки.

– На пирожки, – расплылся в улыбке Витек. – Самогоночка, любимая девчоночка. Все как положено.

За язык Витька тянуть не пришлось. Он сам начал рассказывать о времени, проведенном дома.

Как явствовало из его скудного повествования, первые три дня Резинкин помнит плохо, так как находился на границе между жизнью и смертью, лежа под столом в родной хате. На четвертый день он открыл один глаз, добрался до туалета, после чего самостоятельно лег в свою любимую кровать. Мать восприняла действия приехавшего отдохнуть сынули как знак к переходу на нормальный образ жизни: то есть вместо рассола – чай, вместо салатика – гречневая каша.

Примерно в четыре вечера Витек покушал, поцеловал свою подружку и, приняв спокойно известие о необходимости вернуться домой к маме, с легким сердцем отпустил ее, а сам направился в мастерскую к корешам, где те восстанавливали битые машины и возились с железными конями, восстанавливая им сердца, печень, почки и другие органы.

Слава – великовозрастный приятель – встретил своего давнего друга распростертыми объятиями, бросив заниматься установкой новеньких колец на цилиндры «восьмерки».

– Ты что, все уже? – не поверил он, разглядывая Витька и находя весьма положительные перемены.

Резинкин поздоровел, рожа его округлилась, и силушки явно прибавилось. Несмотря на то что от рождения Витек не отличался ни габаритами, ни силой, после года, проведенного на тяжелой работе с нормальной жрачкой, он стал больше походить на молодого мужика, чем на выпускника средней школы.

Витек подождал, пока у Славки закончится рабочий день, после они взяли по бутылочке пива и посидели на лавке в парке. Один вспоминал про то, как в свое время ему пришлось прослужить два года, а другой скулил по поводу еще предстоящих месяцев службы.

– Да тебе фигня осталась, – утешал его товарищ, заглатывая ячменный настой. – Ты чем собираешься после армии заниматься?

– Мне бы сперва дослужить, – пожаловался Витя, хватаясь за больную голову.

Давало себя знать интенсивное празднование первой половины отпуска.

– Слушай! – Славка достал сигарету, предложил Резине, после чего оба закурили. – Тут есть дело одно. Я ведь знаю, что ты специалист. И бабки сможешь заработать.

– Нет, – начал отмахиваться Витек. – У меня всего десять дней осталось, и я очухаться не успею – снова в часть ехать.

– Да ты чего? – начал уговаривать его Слава. – Пошли, я тебя с мужиком познакомлю. Нормальный мужик. Он офигенными делами крутит. Надо только побыстрее шевелить мослами, если мы хотим успеть. Он обычно в кабачке сидит часов до восьми. Точно так же, как и мы с тобой вот, пиво пьет.

Резинкин тут же засомневался.

– Крутые, они по ресторанам сидят, а не по кабакам.

– Да ты не знаешь, что говоришь, – стал настаивать Славка, поднимаясь и подталкивая Витька. – Чего тебе делать? Все равно делать нечего. Иди поговори с ним. Послушаешь, что скажет. Не понравится предложение, ничего делать не будешь.

Витек поводил рукой по голове туда-сюда, с удивлением не обнаружил на ней кепки и вспомнил, что он не в армии.

Свобода перемещения его даже с непривычки несколько пугала. Можно идти куда хочешь и ни у кого ничего не спрашивать. За год от такой расслабухи отвыкаешь.

– Ладно, пойдем. Только, если что, в кабаке сам будешь платить.

– Да ладно, – улыбался Слава, – автосервис кормит.

Зашли в заведение. Шансон по магнитофону, приглушенный свет, несколько столиков. Люди сидят, разговаривают негромко, подавляющее большинство посетителей – молодые мужики и сопливые малолетки.

Обогнув несколько посадочных мест, Витя со Славой подошли к сидящей троице, играющей в карты. При появлении молодых занятие было прервано.

– Тебе чего? – спросил низенький разъевшийся мужик с бычьей шеей и, несмотря на жару, с густой обкладной бородой.

– Я по поводу проблемы... – Слава не желал высказываться более подробно при посторонних.

– А, – тут же смекнул бородатый. – Мужики, вы нас извините. На пять минут отлучусь. Пошли на крылечко выйдем покурим, – предложил дядя Витьку, и тот пошел, но по ходу пару раз оборачивался на Славу.

А тот успокаивал его. Мол, все нормально.

Какое там нормально, у этого дядьки рожа бандитская: с одной стороны – шрам под глазом, с другой – бровь взлетела черт ее знает куда. С какой стороны ни глянь – голливудский красавец!

Почесав пупок, пробившийся между двумя пуговицами рубашки-маломерки, дядя закурил.