— Как служба, Эрнандо? — спросил Диего, останавливаясь перед де Сото. — Как дела у короля?

Де Сото с сумасшедшей скоростью вращал мечом, разрабатывая кисть — он изнывал от безделья на этом посту, где никогда ничего не происходило. Он ответил, не отрывая взгляда от сверкающей стали:

— Такая служба годится для свинопасов, Диего. Я не альгвасил, а конкистадор. Мое дело рубиться в честном бою, а не просиживать штаны под дверью проклятого язычника. Что говорит брат Франсиско, когда мы его отпустим?

— Мы не отпустим его, Эрнандо, — жестко сказал Диего. Бритая голова его жутко поблескивала в лунном свете.

— Порка Мадонна! — рявкнул де Сото. — Брат Франсиско дал этому чертовому Атабалипе слово дворянина! (Он все еще не мог правильно выговорить имя своего пленника). Я, черт меня подери, не так уж люблю этого идолопоклонника, но слово кабальеро есть слово кабальеро! Брату Франсиско придется отпустить Атабалипу, иначе он потеряет меня и мои шпаги!

Меч взрезал воздух у самого лица Диего. Холодные глаза рептилии широко раскрылись, острые уши поползли вверх. Неуловимо быстрым движением д'Алькантра выбросил вперед руку и перехватил кисть де Сото. Меч воткнулся в землю у его ног.

— Наш брат Франсиско стал дворянином совсем недавно, — невыразительным голосом сказал он, глядя в изумленные глаза де Сото. — Его слово весит мало, очень мало… А золото Атауальпы весит много, очень много… И если ты, Эрнандо, будешь терпелив и не станешь лезть не в свои дела, тебе перепадет большая доля этих сокровищ. Тебе и твоим шпагам, –добавил он насмешливо.

Де Сото зачарованно смотрел на него. Диего гипнотизировал его, будто огромная змея, каких они видели в джунглях Горгоны. Некоторое время д'Алькантра молчал, затем спросил отрывистым командирским голосом:

— Кто у Атауальпы?

— Принцесса Анна, — механически ответил де Сото. — И Филиппильо-толмач.

— Аньас, — поправил Диего. — Хорошо. Потом отправишь Филиппильо ко мне.

Он кивнул де Сото и прошел в узкий коридор, ведущий к апартаментам послов. У массивной двери дорогу ему преградили два рослых индейских воина в золотых доспехах, вооруженные огромными палицами-маканами.

— Передайте принцу Топаре, что пришел Диего д'Алькантра, — сказал он на кечуа.

Ни один из охранников не двинулся с места, но дверь тут же открылась, отдернулась в сторону почти прозрачная ткань, и Диего, наклонив бритую голову, вошел. В роскошной резиденции столичного принца, так непохожей на спартанское обиталище северянина Атауальпы, было полутемно. Курились в массивных золотых чашах горьковатые травы из восточных джунглей, тихо и жалобно пела флейта. На мягких коврах, составлявших единственную мебель в помещении, сидели и лежали в разных позах полтора десятка человек — молодые кусканские аристократы из свиты принца и их наложницы.

В глубине, закутанный в плащ из меха летучих мышей, восседал на циновке сам принц Топара — полный и вялый юноша с огромными, оттянутыми до самых плеч мочками ушей, в которых сверкали золотые диски размером с блюдце. Около него примостились три девушки в коротких, выше колен, рубашках из полупрозрачного материала. Диего решительными шагами прошел к циновке принца, наступив при этом на чье-то бесчувственное тело, и коротко, по-военному, кивнул Топаре. Принц благосклонно помотал головой и сделал неопределенный жест пухлой кистью. Диего сел перед ним на мавританский манер, скрестив ноги.

— Рад сообщить вам, принц, что дело наше, кажется, улажено, — произнес он на кечуа, отпихивая от себя индеанку, пытающуюся устроиться у него на коленях. — Остаются кое-какие детали, но исход почти не вызывает сомнений. — Он говорил на языке инков бегло, свободно подбирая слова и почти не задумываясь. — Дело за малым, принц.

Топара с минуту тупо смотрел на него, потом захихикал.

— Супай, — проговорил он, чуть заикаясь. — Супай, хозяин Нижнего Мира… Ну зачем тебе Око Виракочи, Супай? Золота дам тебе, больше, чем заплатил Атауальпа… О сокровищах Уаскара слышал? Отдам… Дворец в Юкай, девочек… Зачем тебе Око Виракочи, Супай?

— Это мое дело, принц, — твердо сказал д'Алькантра. — Мы заключили договор. Ты станешь Сапа Инкой, я получу Око Виракочи, и об этом никто не узнает. Дрова для костра, последнего костра северного тирана, варвара из Киту, уже готовы. Но огонь не вспыхнет, пока я не получу Око Виракочи.

Принц Топара запустил толстую пятерню в вырез рубашки одной из девушек.

— Я говорил с Великим Жрецом, с Вильях-Уму, — пробормотал он. — Око Виракочи — страшная сила, тайная власть, главный секрет империи… Самый древний секрет… Если силы тьмы получат его, мир погибнет. Ты — дьявол, Супай, я не могу отдать Око дьяволу…

— Ну, — подбадривающе сказал Диего. Он усмехался.

— Давным-давно Око хранилось в Пачакамаке, — продолжал Топара. Глаза его закатились. — Потом, после войны с чанками, его привезли в Куско… ненадолго. И уже с времен Уайна Капака Око хранил один жрец, живший уединенно в пустыне…

— Да, — сказал Диего. Ноздри его раздувались. — Я же говорил вам, принц, что у Ока непременно должен быть хранитель… Надеюсь, вы помнили и все остальное…

— Никто не знал, где этот жрец вырыл себе нору, — монотонно рассказывал принц, не обращая внимания на возбуждение, охватившее д'Алькантра.

— Я разослал десятки шпионов по всем четырем сторонам света, я искал этого ничтожного жреца, как если бы он был самим Виракочей, вернувшимся с Запада… Позавчера я нашел его.

Еще одна индеанка подошла к Диего, мягко, как кошка, опустилась рядом с ним на ковер и положила свою голову ему на бедро. Д'Алькантра крепко взял ее длинными пальцами за теплое ухо и брезгливо отбросил в сторону.

— Он не хотел отдавать Око Виракочи, — снова захихикал Топара. — Он сказал мне то же, что и я сказал тебе… Силы тьмы не должны владеть Оком Бога. Иначе тьма опустится на мир: Солнце, Отец наш, в гневе отвернет Лик свой от детей своих, и в вечной ночи люди станут подобны узникам Санкай-Уаси. Ничего не видя, слепые, они будут шарить впотьмах и сделаются добычей ягуаров и крокодилов. Тогда сумрачные племена Нижнего Мира поднимутся со дна бездны и вступят в наши города… Холодные воды темных морей поглотят мир, наступит эпоха Больших Змей, и Супай будет властвовать в Четырех Странах Света…

Он замолчал, и из угла его жирного рта потекла вниз зеленая пена. Принц Топара жевал коку.

— И что же вы ответили ему, принц? — по-прежнему усмехаясь, спросил Диего. Самообладание полностью вернулось к нему.

— И я ответил ему, что он прав, — равнодушно ответил принц. — А потом я велел своим телохранителям подвесить его вниз головой между двумя деревьями и содрать с него кожу. Я хорошо запомнил твой совет, Супай… Когда на нем оставалась ровно половина его шкуры, он отдал нам Око Бога, –Топара забулькал.

— Где оно? — Диего весь подобрался, как перед боем. Костлявое лицо его вытянулось вперед, и он стал похож на рыбу. Длинные пальцы непроизвольно сгибались и разгибались.

Принц Топара, продолжая хихикать, вытащил откуда-то из-под пушистого ковра небольших размеров череп из горного хрусталя. В полумраке череп светился ровным голубоватым сиянием, дым от благовоний, плавающий в комнате, отражался в отшлифованных глазницах, порождая туманные, фантастические картины…

— Вот Око Виракочи, — торжественно произнес принц, держа руку с черепом на отлете. — Вот твоя награда, Супай. Жаль, что я не знаю, в чем ее тайная сила…

Диего инстинктивно потянулся к голубому сиянию, но Топара, осклабившись, швырнул череп в темноту за своей спиной — было слышно, как он мягко ударился о чье-то тело.

— Сделаешь меня Сапа Инкой, — булькая и плюясь зеленой слюной, зашептал принц, приблизив свое лицо к лицу Диего, — получишь Око Виракочи. Убей китусского бастарда, раздави паука из северных джунглей, смой с лица земли позор нашего рода… И ты получишь Око, от меня, Сапа Инки Топары Первого, продавшего свою душу хозяину Нижнего Мира… Слышишь, ты, Супай, приготовь для меня местечко получше в своем Нижнем Мире… Я ведь не смогу уйти к своему Отцу-Солнцу, он не примет Инку, опустившегося до сделки с Супаем…