Так прошло некоторое время, пока не пришло письмо от адвоката, в котором тот выражал удивление по поводу потери интереса Миомы к начатому на острове строительству. Адвокат писал, что дом для Миомы почти закончен, остались лишь отделочные работы, а с завтрашнего дня вокруг острова начнется прокладка железнодорожного пути. В постскриптуме адвокат просил прибыть Миому в ближайшее время, так как есть неотложные вопросы, которые можно решить только в его присутствии.

Миоме пришлось на время расстаться со своей Гуасье, и его прощание с эбонитовой девочкой было очень трогательным. Он купил ей жемчужное ожерелье, сам закрепил его на ее тонкой шее, затем долго смотрел в девичьи глаза, до глубины души пораженный, что девочка выдержала его взгляд. Больше того, он сам был вынужден опустить глаза, а когда дикарка едва коснулась в поцелуе его изуродованного уха, он чуть было не заплакал.

Миома сделал все так, чтобы Гуасье ни в чем не нуждалась во время их разлуки. Он нанял еще одну гувернантку, в обязанности которой входило обучать девочку английскому языку и прививать ей хорошие манеры. Для охраны своего эбонитового сокровища Миома оставил в Нью-Йорке Харриса, предупредив, что если с головы Гуасье упадет хоть один волос, то его, телохранителя, расчлененное на тридцать шесть частей тело не найдет ни одна собака… Харрис знал, что так оно и будет, а потому поклялся патрону делать все, что будет в его силах.

В день своего девятнадцатилетия Миома улетел на остров. Самолет опустился на новую взлетную полосу, а у трапа его встречали адвокат и глава строительной фирмы Гонолулу — с цветами и праздничными улыбками на лице.

Улыбка на лице строителя была деланной, так как он был несколько потрясен, что его заказчику исполнилось всего девятнадцать лет, а он уже был обладателем одного из самых больших состояний в Америке. Но тем не менее он казался радушным, долго тряс Миоме руку и даже подарил ему золотой символический ключик от острова. Позже, за праздничным обедом, перебрав вина, строитель лез к имениннику с жирными поцелуями, и Миома пожалел, что рядом с ним нет Харриса, знающего, как поступать в таких случаях.

После обеда Миома осмотрел новый дом и остался доволен. Единственное, что ему не понравилось, — дизайн обстановки, слишком обычный в его представлении. Но Миома решил пока ничего не менять, так как наступило время заняться более важными делами.

Поздно вечером он встретился с адвокатом, и они, уединившись, о чем-то долго договаривались. Адвокат при этом что-то возбужденно говорил, а Миома, багровея, писал ответы на бумаге.

На следующий день адвокат улетел во Франкфурт, а еще через день встретился с одним бизнесменом, взявшимся выполнить за огромное вознаграждение очень и очень щепетильное дело, не имеющее юридического прецедента.

Бизнесмен владел предприятием, имевшим самое современное оборудование для изготовления денежных знаков, билетов государственных и предпринимательских займов, а также чековых книжек и паспортов.

Предприятие было на хорошем счету и несколько раз в короткий срок выполняло заказы некоторых государств, связанных с разработкой и печатанием новых денежных знаков.

К хозяину этого предприятия и обратился Миома посредством своего адвоката. За пятьсот тысяч долларов он предложил ему выполнить заказ по разработке клише паспортов несуществующего государства, а впоследствии напечатать по нему необходимое количество документов. В условие заказа также входила разработка герба и остальной символики государственной власти.

Дополнительным условием контракта была строжайшая его секретность. В противном случае бизнесмену грозили крупные неприятности, о чем ему недвусмысленно намекнул адвокат.

Бизнесмен попросил два дня на обдумывание этого предложения, а на третий подписал контракт, уверенный, что поступает абсолютно законно.

Положив контракт в портфель крокодиловой кожи, адвокат улетел в Мюнхен, где встретился с самым известным в уголовном мире изготовителем фальшивых паспортов, получил от него три чистых американских паспорта и печать к ним. Затем он встретился с наемным убийцей и заключил с ним контракт на убийство изготовителя паспортов.

Посчитав на этом свою миссию законченной, адвокат отбыл в Америку.

Все строительство на острове было почти закончено, и Миома решил, что пора переходить к заключительной фазе своего грандиозного проекта.

На две недели он уехал в Нью-Йорк, чтобы повидать свою эбонитовую девочку, предчувствуя, что их свидание может оказаться единственным за многие будущие годы.

За три месяца, которые Миома не видел Гуасье, девочка разительно изменилась. Гувернантка знала свое дело и прививала ей вкус к хорошей неброской одежде, научила ее пользоваться вилкой и ножом, а также следить за своим обликом с помощью всяких косметических ухищрений.

Гуасье встретила Миому, присев в небольшом книксене, и это расстроило его, предпочитавшего, чтобы она бросалась к нему на шею и целовала в лицо. Но Миома к сдержанности девочки отнесся философски, подумав, что так все же лучше, пусть страсть копится в ней до полного созревания, до той поры, когда Миома, достигнув своей цели, сможет жениться на своем двадцатидолларовом приобретении.

На эти две недели Миома отпустил обеих гувернанток и даже Харрису оплатил отпуск. Он остался один на один со своею Гуасье и с трепетом ожидал того мгновения, когда девочка, наигравшись вдоволь, вдруг скинет свое платье и, поражая черной наготой, бросится, как обычно, в ванну, смеясь и плескаясь в ней, а он, завороженный, будет наблюдать за ее фигуркой и прислушиваться к веселому фырканью.

Но ничего этого не происходило. Гуасье была чересчур серьезна, все в ней как-то устраивалось по-новому, она вела себя, как леди, и лишь изредка стреляла своим лукавым взглядом в сердце Миомы.

Предчувствуя, что уезжает на долгие годы. Миома занялся обустройством дел Гуасье. Он открыл для нее специальный счет в банке, назначил Харриса ее опекуном и велел ему осенью устроить девочку в самый лучший колледж. Также он дал своему телохранителю письменное приказание привезти девочку на остров, как только ей исполнится пятнадцать лет.

Почти перед самым своим отъездом на остров Миома повидался с кубинским врачом-эмигрантом, который когда-то вырвал ему больной зуб, и предложил ему стать своим личным врачом. Кубинский экстремист поинтересовался, какая ему будет назначена зарплата, и после услышанной суммы сразу же согласился.

Миома вернулся на остров, поселив кубинца в отдельном доме. Два месяца он занимался последними приготовлениями, выписывал с континента всевозможные строительные материалы, так же нелегально купил несколько сотен единиц боевого стрелкового оружия, а напоследок, через подставных лиц, приобрел военный самолет устаревшей конструкции. Миома тайно снесся с ливийскими военными кругами, и купил у Ливии современный советский вертолет с полным комплектом вооружения.

Тем временем адвокат вновь улетел во Франкфурт, забрал изготовленные паспорта, государственную символику и вновь вернулся на остров, где получил от патрона очень важное и сложное задание.

Миома написал три письма, вручил их адвокату, и тот, первый раз заволновавшись всерьез, сел в Нью-Йорке в самолет, отправлявшийся в Россию.

Как-то вечером я сидел дома, смотрел по телевизору футбольный матч. Неожиданно в дверь позвонили, и я, удивившись чьему-то позднему визиту, пошел открывать.

Передо мною стоял высокий мужчина с южным загаром на лице, одетый в красивый костюм, с таким же красивым перстнем на пальце и пахнущий чем-то незнакомо приятным. Поначалу я подумал, что мужчина ошибся дверью, и спросил, кто ему нужен. Незнакомец достал из дипломата англо-русский разговорник и сообщил, что он американец и приехал по поручению одного нашего общего знакомого.

Я сказал ему, что не имею в Америке знакомых, но он жестом попросил меня не торопиться, вытащил из кармана запечатанный конверт, передал его мне и сказал, что зайдет в то же самое время завтра. Я пожал плечами и был вынужден согласиться.