Руководитель стал проявлять к новому ученику интерес. В отличие от других тот пытался мыслить нестандартно; к весне же должна была состояться общегородская выставка авиамоделистов, и он увидел в лице Миомы возможного соискателя диплома. Он попросил ученика поделиться своим новым замыслом, но Миома отказался. Когда модель будет готова, тогда он ее и покажет. Старый моделист был раздосадован таким ответом, но стерпел, так как в случае успеха на выставке ему могли бы предложить место директора в районном Дворце пионеров.

Миома приступил к работе над новой моделью, осуществлять постройку которой было намного сложнее, чем создание первой. Во-первых, вертолет предполагался быть военным, а в специальной литературе о таких даже не упоминалось по причине секретности, даже картинок не было. Поэтому Миоме пришлось целиком положиться на свою фантазию и конструировать все, вплоть до дизайна оружия. Во-вторых, модель по своим размерам была задумана в метр длиной и в половину высотой, а также должна была быть изготовленной целиком из металла. Для этого Миоме пришлось учиться работать с листовым алюминием, и этот процесс отнял у него два с половиной месяца.

Миома держал свою будущую модель дома, накрывая на ночь одеялом, а в кружке работал лишь над ее деталями. В процессе работы над вторым вертолетом, изначально названным «Ми-2», он очень похудел, осунулся, и в школе стали считать, что дни подростка сочтены. Поэтому учителя закрывали глаза на его прогулы, не мучили письменными вопросами и заданиями, тем самым освобождая ему время для работы.

Через пять месяцев модель была завершена. Незадолго до ее окончания Миома перетаскал готовые части и блоки из дома в клуб и на глазах изумленных моделистов в три дня собрал вертолет. Конструкция была столь великолепной, в ней все было так славно продумано, что старый моделист замер в первое мгновение зайцем в поле, словно перед ним была лисица неописуемой красоты, а затем подошел и приобнял Миому… В своих фантазиях старый моделист уже видел себя продвинутым по службе, а потому не скупился на похвалы.

Миома продемонстрировал свою модель в действии. Оказывается, она могла быть не только статичной, но и производила кое-какие действия. Например, у вертолета крутились лопасти, приводимые в движение моторчиком, вытащенным из вентилятора, и действовали все пушки и пулеметы, заправленные пистонными лентами… Модель, казалось, вот-вот взлетит и расстреляет, роскошная, в упор своих неказистых собратьев.

Старый моделист заподозрил в Миоме гения и, выпросив у него чертежи вертолета, отправился в КБ к своему знакомому инженеру. Они вместе сделали кое-какие вычисления на ЭВМ и пришли к выводу, что конструкция по своим аэродинамическим качествам уникальна…

Подошло время выставки, и модель выставили на всеобщее обозрение.

Руководитель, предполагавший, что на него посыплются, как из рога изобилия, похвалы и восторги, купил костюм и, облаченный в него, стоял вместе с Миомой рядом с вертолетом. И действительно, их хвалили обоих, а заведующий городским отделом народного образования даже пожал старому моделисту руку, после чего тот стал считать себя тоже заведующим, хоть и Дворцом пионеров…

На третий день мимо выставки по случаю проходил генеральный конструктор одного из секретных КБ и инкогнито, ради простого любопытства, посетил ее… Он обошел все модели, останавливаясь возле каждой на три-четыре секунды, и снисходительно улыбался. Когда же он подошел к модели Миомы и внимательно в нее всмотрелся, сердце генерального конструктора чуть было не остановилось, он побледнел и, схватившись за бок, мелкими шажочками устремился к выходу, трясясь от страха и мрачно фантазируя свое будущее. А дело было вот в чем: конструкция, созданная Миомой, один в один походила на только что завершенный генеральным конструктором по заказу военно-промышленного комплекса вертолет, который, естественно, был засекречен… В обеих конструкциях все было идентичным, начиная от формы и кончая расположением пушек и пулеметов. Созданный вертолет был предназначен для массового уничтожения техники, и его использование предполагалось в будущей войне с пока условным противником.

Генеральный конструктор, положив под язык таблетку валидола, прямиком направился с выставки в органы государственной безопасности, где его незамедлительно принял начальник одного из секретных отделов, и они в беседе провели не менее двух часов.

На следующее утро возле здания, в котором проходила выставка, остановились две черные машины, из которых серыми мышами вышмыгнули сотрудники безопасности и прямиком направились к выставленной на всеобщее обозрение модели «Ми-2». Они взяли под руки Миому и увели его к машинам. Старого моделиста выволокли из туалета. Он сначала подумал, что это нападение, и отчаянно сопротивлялся, но, успокоенный коротким ударом в солнечное сплетение, пришел в себя лишь в закрытом учреждении… За моделью приехала отдельная машина с крытым кузовом и также увезла ее в неизвестное место.

Миому и старого моделиста допрашивали, то вместе, то по отдельности. Бывший руководитель плакал и уверял, что всю жизнь занимался только гражданской авиацией, а к военной технике никакого отношения не имел. Это все он, Миома, конструировал военные вертолеты, доставая где-то секретные чертежи.

Миома на вопросы не отвечал и, казалось, сидел безучастный к происходящему, иной раз даже зевая. На него пока особенно не наседали, по большей степени обрабатывая совсем сникшего и еще более постаревшего моделиста.

В первые три дня их пребывания в закрытом учреждении оперативные сотрудники усиленно собирали сведения о задержанных. К их удивлению, они не нашли ничего компрометирующего ни того, ни другого, о чем докладывали начальству… Начальство недоумевало и, в свою очередь, само себе задавало вопрос: как же к Миоме попали секретные чертежи?

Так и не найдя удовлетворительных объяснений, через неделю старого моделиста выпустили на свободу с приклеенным на всякий случай хвостом, а Миому задерживали, чувствуя, что именно в нем кроется загадка утечки.

Его по четыре часа в день допрашивали, но он молчал, жестами показывая взбесившимся следователям, что он немой. Наконец один из них позвонил в школу, и ему неожиданно подтвердили, что Миома почти не разговаривает, что у него повреждена психика, а на все вопросы он отвечает только письменно.

Миома был отправлен в специальный госпиталь с зарешеченными окнами, где им занялись психиатры и после месяца упорного труда выявили в пациенте некоторые аномальные проявления, пока неясной направленности.

Ему задавали вопросы, имевшие, например, такое содержание:

— Как к вам пришла идея создавать военные вертолеты?

— Частями ли вам в голову приходят детали конструкций или в целом?

— Могли бы вы еще создать модель? Миома отвечал на бумаге:

— Идея создавать военные вертолеты пришла мне вдруг.

— Конструкция приходит ко мне в голову вся в целом, и я лишь впоследствии в ней разбираюсь.

— Да, я мог бы создать новую модель.

Потом Миому попросили составить список необходимых материалов для постройки новой модели, он два дня думал, а на третий отдал его охраннику. Под списком была приписка: хочу работать только в комфортабельных условиях и без видимого надзора.

Для Миомы была приготовлена специальная квартира из двух комнат, в одной из которых находилась оборудованная по последнему слову техники мастерская, в другой же — спальня с достаточно приличной обстановкой. Наблюдение за квартирой было скрытым и сводилось к тому, чтобы контролировать передвижения Миомы. Ему позволялось выходить на улицу в пределах квартала и покупать себе продукты на выделенные казенные деньги. В доме напротив была так же специально оборудованная квартира, в которой поместились два сотрудника безопасности, ведущие наблюдение за квартирой Миомы с помощью биноклей, снабженных приборами для ночного видения. У обоих имелось по автоматической винтовке с оптическим прицелом неизвестно для какой надобности.