Солоноватая вода замерзает медленнее пресной. Колодцы в Каракумах сравнительно глубоки. Зима хотя и суровая, но короткая и сопровождается оттепелями, поэтому колодцы в Туркмении, как правило, не промерзают. В Казахстане зима суровее. В Монголии же зима жестокая, с морозами до 40—50 градусов, без оттепелей и очень долгая. В пустыне Гоби я видел пресные мелкие колодцы, до воды рукой подать: один-два метра. Из таких колодцев монголы вытаскивали воду кожаными вёдрами, привязанными не к верёвке, а к палке. Так удобнее. Кожаное ведро зачерпнёт воду и в колодце с очень небольшим слоем воды, да к тому же ёмкость такого кожаного ведра раза в два-три больше, чем железного. Туркмены, каракалпаки, казахи также предпочитают кожаные ведра — «коу», или «хови».

Гобийские неглубокие колодцы зимой промерзают до дна. Часто промерзает и грунтовый поток, питающий их. Тогда монголы откалывают лёд и плавят его в котлах, добывая таким образом воду для личных надобностей. Скот же, поедая вместе с травой снег, довольствуется им. Нередко можно видеть, как монголы утепляют колодцы. Они устраивают в их устье срубы с плотно закрывающейся крышкой. Сруб обивают войлоком и подсыпают к нему землю или песок. Такой колодец даёт воду в течение всей зимы.

На некоторых такырах жители пустынь устраивают ямы, копани, к которым также подводятся канавки. Это хаки — ямы для хранения дождевых вод. Но в таких хаках вода бывает только весной. Есть хаки, мощёные камнями и окружённые глиняными стенами. Более сложное и дорогое сооружение — сардоба. Это хранилище дождевых вод, сложенное из камня, имеющее высокие стены и крышу. В хорошей сардобе вода сохраняется в течение всего года. Сардобы — капитальные водохранилища, их строили, как правило, на больших караванных дорогах с оживлённым грузооборотом.

Хорезмская археолого-этнографическая экспедиция под руководством известного советского учёного С. П. Толстова в верхней части долины Узбоя откопала средневековую сар-добу Талайхан-Ата, которая собирала дождевую воду с расположенного рядом такыра. Водоём имел большую глубину, но со временем сильно заилился. И эта сардоба лежала на караванной дороге. Здесь был и караван-сарай.

Мне приходилось встречать перевод названия «сардоба» — «купеческая, торговая вода». Но вероятнее всего, слово «сардоба» проще перевести как «холодная вода» («сард» по-таджикски — «холодный»). В подземном хранилище даже в самое знойное лето вода всегда холодная. Сооружение, подобное сардобе, я видел только один раз. Это дашхак — монументальное сооружение на Унгузе в Туркменских Каракумах. «Дашхак» по-туркменски — «каменное водохранилище». Идеально круглой формы, метров 25 в диаметре, оно производило впечатление глухой крепости. Дашхак не имел крыши, поэтому его полностью нельзя считать сардобой.

В Афганистане и Иране есть ещё один тип водохранилища — обамбар. Это водяной подвал, подземный крытый водоём, который наполняется или дождевой водой, или временно действующими ручьями, речками. Обамбар хорошо сохраняет воду, если его стены и дно сделаны из водонепроницаемого материала. Происхождение названия «обамбар» очень интересно. На многих иранских языках «об» означает — «вода», «амбар» — слово, хорошо нам известное, — «склад», «кладовка», «хранилище». Но в старину оно имело другой смысл. На старославянском языке «омбор» — сосуд для воды (сравним греческое «амфора»).

Во время путешествий мне не пришлось видеть обамбаров, но я много слышал о них от своих друзей-географов, путешествовавших в Иране и Афганистане. Один из них видел в Иране своеобразный обамбар, питание которого осуществлялось не поверхностными водами, как у хака, сардобы или обыкновенного обамбара, а подземным грунтовым потоком. В принципе это был колодец, прорытый до уровня грунтовых вод, но имевший громадный диаметр и крышу. В такой обамбар спускаются по аккуратно сделанной широкой каменной лестнице.

В сухих горах Туркмении, Азербайджана, Ирана, Восточного Туркестана, Афганистана и Северной Африки можно увидеть замечательное сооружение — кяриз. Это подземная водосборная галерея. Сколько терпения, труда и выдумки нужно иметь кяризных дел мастерам, чтобы построить кяриз. Кяризы достигают нескольких километров в длину. Галереи строятся по направлению грунтового потока. Кяриз вскрывает такой поток, поэтому в нём скапливается вода, текущая ручьём по его дну. Мощность ручья может быть очень разная в зависимости от длины кяриза и мощности питающего его водоносного горизонта.

В предгорьях Копетдага я впервые познакомился с кяризом и лазил в него. В кяризе сыро, прохладно и темно; там неумолчно журчит ручей и слышны звуки падающих капель воды. Трудно идти по кяризу: теснота заставляет сгибаться или ползти на коленях. Кажется, вот-вот — и будет невозможно протиснуться дальше меж двух выступов в стенах, сужающих проход. Но это опасение напрасно. Вскоре становится светлее, откуда-то льётся рассеянный дневной свет. Смотрю вверх и свободно выпрямляюсь во весь рост. Это шахта, через которую строители кяриза поднимали на земную поверхность горную породу. Невольно приходит в голову сравнение с шахтами метро, только масштабы разные. Лезу дальше, сгибаясь в три погибели. В таком положении, скорчившись, часами, сутками, месяцами должны были работать кяризных дел мастера! Какими инструментами работали они? В кяризе нет места, чтобы размахнуться заступом или захватить землю и камень лопатой. Недаром специальность строителей кяризов считается одной из труднейших.

Все эти источники воды — источники жизни. Их задача — напоить человека, напоить домашних животных, а у кяриза — оросить посевы хлопчатника, виноградники, сады.

Издавна велась борьба за родники, за колодцы. Битва за воду, за овладение колодцем в пустыне самая тяжёлая. Арабская пословица говорит: «Кто не защищает отважно оружием своего водоёма, у того он будет разрушен».

Колодцы всегда привлекали внимание человека; много заботы, труда и мысли вложил народ в строительство колодцев, хаков, сардоб, обамбаров, кяризов. Разве не талантливо разрешён вопрос о сборе и хранении воды в колодцах чирле? Надо отдать должное народной инженерной выдумке, которая смогла использовать грунтовые солёные воды как водоупорный слой для пресной.

Много колодцев роют в пустынях и теперь. Колодезным строительством у нас занимаются государство и колхозы. Но в колодцах запасы воды слишком малы, чтобы обеспечить орошение и развитие земледелия в пустынях. Поэтому в помощь колодцам человек строит гигантские водохранилища на горных реках, проводит каналы, орошает вчера ещё пустынные территории, сегодня зацветающие весёлыми красками культурных растений. Человек побеждает природу, а побеждая, переделывает её. Это большой труд, но вместе с тем большая радость торжества человека над природой.

Оборудовав базу в Пишке, мы ежедневно уходили в маршруты и к вечеру возвращались в лагерь. Потянулись экспедиционные будни. Иногда небольшими группами в три — пять человек, наполнив бочки водой, бродили в пустыне по нескольку дней. Ожидания нас не обманули: район Пишке оказался интересным для географов, ботаников, геологов.

Больше всего меня поразили следы большой и разветвлённой гидрографической сети в этой части пустыни. Сухие и мёртвые русла прекрасно сохранились здесь и по сей день. Русла эти местами сопровождаются террасами, а по древним берегам некогда существовавшего и ныне усохшего глубокого Сарыкамышского озера лежат прибойные береговые галечные валы. Точно совсем недавно отступило озеро, обнажив эту окатанную гальку и донный песок.

Я обследовал чёткое русло умершей реки Кангадарьи. Оно имеет глубину 22 метра, берега его круты, резко выражены и местами террасированы. Другие русла, как правило, хуже очерчены и более пологи. Изучая древние русла, я убедился в том, что они представляют южное окончание весьма разветвлённой древней дельты Амударьи. Невдалеке от Кангадарьи возвышаются древние городища, развалины крепостей, которые некогда питались водой из арыка Черменьяб.

То, что жители древнего Хорезма при устройстве своей сложной ирригационной системы пользовались хорошо сохранившимися старыми руслами, не подлежит сомнению. Действительно, к чему нужно было затрачивать огромные усилия для создания больших каналов, когда рядом расположены старые русла древней дельты, годные или почти годные для пропуска вод. Ещё столетие назад один из исследователей Хивинского ханства, Г. И. Данилевский, обратил внимание на сильную извилистость магистрального канала Палван-Ата, что, как правило, но бывает характерным для искусственного сооружения. Он высказал мысль: Палван-Ата — древнее естественное русло, оканчивающееся староречьем Даудан[6]. В туркестанской ирригационной терминологии существует слово «арна» для обозначения канала, образованного рекой, то есть естественного русла, позже превращённого в оросительный канал. Для названия искусственного сооружения есть другие термины, а именно: общеизвестный «арык» или упомянутый «яб». Созвучие «яб» с таджикским «об» и персидским «аб» (вода), конечно, не случайно.