Кубок стоял один, большой и просто выглядящий. Он казался старым, но каким-то прочным, столь же непоколебимым как старые фундаментальные камни Штормового Предела. Эревис Кейл, очевидно хорошо осведомленный о важности этого события, поднял блюдо высоко перед собой и замедлился, так, чтобы Огненная Чаша была всем хорошо видна издали.

Айристар Вельвонт повелительно указал пальцем на себя, затем на стол, требуя, чтобы дворецкий поставил ее перед ним, но Кейл спокойно прошел мимо мага и принес блюдо своему господину.

Тамалон подарил ему легкую улыбку одобрения, и жестом показал, что дворецкий должен подать кубок человеку, носящему имя Перивела Ускеврена.

Претендент посмотрел на него с удивлением. Тамалон одарил его более широкой улыбкой и жестом указал взять кубок.

Притворщик с подозрением заглянул в его глубины. Там было пусто и немного пыльно. Словно внезапно сраженная его видом, молодая горничная, какое-то время бесшумно скользившая в дальнем конце зала, вытирая пыль, развернулась и поплыла вперед, с тряпкой наготове в худенькой руке. Тамалон жестом отправил ее обратно в тень. Она склонила голову, молча кивнув в знак подтверждения, и вернулась к работе.

Перивел, колеблясь, слегка повернул голову, как будто ожидая какого-нибудь знака от мага. Прескер Талендар зашевелился, послав еле заметную улыбку на балкон, откуда Ускеврен молча наблюдал за происходящим внизу — но если колдун Вельвонт и подал какой-то знак претенденту, Тамалон его не заметил.

Внезапно мужчина, утверждавший что он Перивел Ускеврен, протянул руку к блюду Кейла, дотягиваясь к нему, столь же настойчиво и непреклонно, словно какая-то статуя. Претендент протягивал руку, колеблясь, затем устремился вперед, чтобы схватить кубок как ястреб, нападающий на добычу.

Он схватил его, и… высоко поднял над головой, чтобы все увидели: не огненную чашу, а просто старый, пустой кубок.

— Ну? — спросил зал Перивел Ускеврен, в триумфе. Не сгоревший, и не ждущий ответа, он поставил чашу обратно на стол.

Законодатель, внимательно глядя через стол ни на кого, формально спросил:

— Саер Вельвонт, это действительно подлинная Чаша Ускеврена?

Маг склонил голову в присущей ему ухмылке, мгновением раньше он замысловатым жестом провел рукой перед чашей.

— Несомненно, — ответил он твердо.

Законодатель Селгонта наконец поднял глаза, чтобы встретить пристальный взгляд Тамалона.

— Ну, кажется, все достаточно ясно, — сказал он, его голос набирал силу с каждым словом. — Это Пер…

Имя было обрублено, как будто топором, когда хозяин Штормового Предела поднял одну руку в сигнале, и пробормотал:

— Кордривваль?

Шторы позади него разошлись и вперед вышел тощий, белобородый старик, мучительно ковылявший старыми бедрами.

— Я слежу, лорд, — спокойно доложил он.

— Маг, — спросил Тамалон, — Саер Вельвонт, всего минуту назад, накладывал какое-нибудь заклинание на Огненную Чашу?

— О, да. Саер Вельвонт заколдовал ее непосредственно перед тем, как он, — Кордривваль указал на мужчину, претендующего быть Перивелом Ускевреном, — протянул руку, чтобы прикоснуться к ней. И Вельвонт только что убрал это заклинание, когда притворялся, что проверяет подлинность чаши. Он…

Внезапная судорога потрясла старого волшебника, и тень прошла по его лицу.

— Мой лорд! — выдохнул он, голос вдруг стал неразборчивым. — Он…

Кордривваль Имлет, вероятно, не намеревался закончить свои дни, сваливаясь как срубленное дерево на импортный Ташлутанский ковер, сотканный со сценой двух драконов, сражающихся в смертельной схватке, но это был роскошный ковер. Он восхищался им много раз, демонстрируя превосходную проницательность. Столь толстым и мягким он был, что тело мага ударилось об него с еле слышным звуком.

— Слишком много лжи может убить любого, — ровно отметил Саер Вельвонт. — Его сердце, по всей видимости, было слабым. Возможно, он был старше, чем казался. Я надеюсь, что он не был должен вам чрезмерно много монет, лорд Ускеврен?

Глаза Тамалона были столь же холодными, и острыми, как два обнаженных кинжала, когда он встретил насмешливый взгляд наемного мага.

— Он сказал то, что я уже слышал, — ответил Тамалон, — возможно бросание слишком многих необдуманных заклинаний „может убить любого“. Это тоже было вашим опытом, Саер?

Волшебник небрежно, едва заметно пожал плечами.

— Я видел, как обе ошибки приводят к смерти, прежде — и надеюсь не увидеть такие вещи снова. — Он поднял руку, когда говорил, и все увидели, что крошечные звездочки света мерцали и кружились вокруг нее. — Я только очищу умы каждого здесь от всякого сомнения, используя волшебство на ча…

Левый мизинец Тамалона едва шевельнулся, но Кейл был очень внимателен. Дворецкий сделал два шага вперед и наклонился, чтобы одним быстрым, молниеносным движением вырвать одну ножку стула, на котором сидел маг, сваливая испуганного Вельвонта на пол. Мощь зачарованного света рассеялась во все стороны; все обедавшие замерли, привстав, затем снова сели. Полдюжины мужчин в черных доспехах с золотой головой лошади Ускевренов, сверкающей на их груди, появились из-за штор, с обнаженными мечами, окропленными сонным вином, наготове. Вельвонту, в конце концов, очень хорошо заплатили, чтобы иметь дело только с такого рода неприятностями.

Высоко оплачиваемый волшебник, рыча от ярости, оказался на коленях, поднимая руку, чтобы указать на дворецкого — но затем его рука внезапно остановилась, так как четыре меча стражников дома нетерпеливо скользнули вперед, окружая ее сверкающими остриями.

— Бросание не прошенных заклинаний в частном доме? — пробормотал Кейл. — Я уверен, вы не пытались сделать что-нибудь в этом роде, лорд. В конце концов, наказание за это — два года в кандалах на доках… и лорд законодатель сидит здесь.

Он склонил голову и спокойно добавил:

— Прошу прощения за стул. Мне все равно, что произошло у него с ножкой, но его нужно немедленно починить, а тем временем буду рад предложить вам другое место.

Айристар Вельвонт бессловесно зарычал на него и поднялся на ноги, его лицо было темным от гнева.

Гнев и страх можно было также увидеть и на лицах других гостей. Рычание раздалось где-то глубоко в горле Саклата Соаргила, белые костяшки его пальцев дрожали на рукояти клинка. Законодатель стрельнул в него успокаивающим взглядом и громко спросил ледяным, твердым голосом:

— Так чаша расколдована?

— Должна быть, — тяжело ответил Тамалон. — Но я не буду принимать здесь, этой ночью, результаты любой магии этого наемного кол…

Пламя Латандера поднял толстую руку, многообразие колец, поблескивающих в свете горящих свечей.

— Вы не должны так делать, лорд Ускеврен. Мои навыки могут определить то, что лорд законодатель хочет знать. Если позволите?

Он посмотрел с осторожной формальностью на законодателя Лоакрина и на Тамалона, получая их кивки, прежде чем медленно повернулся, чтобы встретиться глазами с дворецким, стоящим с мечниками. Кейл предоставил почти незаметный собственный кивок, перед тем как молча отвернулся, чтобы взять другой стул для Саера Вельвонта, подняв его с тихим изяществом.

Глаза Тамалона сузились на незнакомую и сложную молитву, которая лилась из толстых губ священника. Она не походила ни на одно из когда-либо слышанных им вопрошаний о справедливости или откровении, но она как будто связывала новую магию со старой.

Прежде, чем он смог пошевелиться или сказать что-либо, молитва закончилось, и священник в согласии поднял плоские ладони своих рук к сводчатому потолку. Все смотрели на него в нетерпеливой, выжидающей тишине.

— Нет, — сообщил священник им всем, тщательно избегая взгляда лорда Ускеврена, — она не носит никаких следов недавних заклинаний, только древние чары, и те, удивительно сильные, после стольких лет.

— Мне проверит ее Высокий Мастер Знаний Яннатар из Святилища, — решительно заявил Тамалон, называя селгонтский храм Огма, — и пусть он судит. — Он не дал своим гостям времени для споров, так как протянул вперед руку, чтобы поднять чашу.