Глава 8

— Венера!… кх… кх… — папа закашлялся, но продолжал трясти меня. — Венера! Венерочка! Принцесса моя, открой глазки!

Я сидела, вцепившись пальцами в папу и зажмурив глаза. Страшно! Как же мне страшно!

Нас подрезала огромная белая машина, когда мы ехали в другой город. Был вечер; только редкие фонари и фары проезжающих машин освещали наш путь. Мне не спалось, а папа специально рассказывал мне самые скучные истории из своей жизни, чтобы я немножко отдохнула. У него это почти получилось, пока на дорогу не вылетел камаз.

Я помню, как папа резко развернул руль, помню скрип колес, помню огоньки, что смешались между собой. Мы съехали с трассы, а машина несколько раз перевернулась, прежде чем остановиться. Осколки были везде. Они царапали кожу, оставляя кровавые порезы, и постоянно приходилось выплевывать их. Запах горелой резины щипал нос; хотелось зажать уши, чтобы не слышать жутких хрипов подомной, и лишь руки, сжимающие папину рубашку, чувствовали, как быстро бьется его сердце. Словно раненая птица, которая хочет поскорее покинуть клетку… Страх сковал мое тело.

— Венера! — кричал папа, в надежде разбудить меня. Я не потеряла сознания, но поднимать веки совсем не хотелось. Я боялась той картины, которую могу увидеть.

А когда я открыла глаза…

— Папа! — слезы скатились по щекам от ужаса. Все мое тело тряслось от напряжения. Нет! Этого не может быть! ТОЛЬКО НЕ ОН!

Машина лежала на боку, а папа своими крепкими объятьями спас меня от гибели. Но не смог спасти себя… Белая рубашка была перепачкана горячей гровью, что вытекала из открытой раны… Я помню, как меня чуть не вырвало, когда я увидела боковину, что пронзила его живот. Помню вид обнаженной, словно вывернутой наизнанку плоти… Помню ее отвратительный запах и железный привкус во рту, когда я прокусила себе язык, чтобы сдержать рвотный порыв.

Я помню его лицо в ссадинах и огромную рану на лбу. Помню его светлую улыбку в тот момент… Он гладил меня по голове трясущимися руками и постоянно кашлял, выплевывая кровь.

— Венера… — чуть тише сказал он, но я понимала, что это дается ему нелегко. — Я… кх… хотел сказать тебе это позже, но времени больше нет, — его глаза постепенно тускнели, но папа продолжал хрипло говорить: — Твоя мама жива, но она далеко отсюда. Она… кх… она в Лаэргии. В Демонической Империи есть долина источников. Мама живет в Снежном Королевстве… Я скоро отправлюсь к ней… Прости… кх… что ухожу. Найди ее, Венерочка… Я… я… люблю тебя… — вечная улыбка застыла на его губах, а зеленые глаза стали пустыми.

— ПАПА! ПАПА, НЕТ! НЕ УХОДИ! ПРОШУ ТЕБЯ! — папа успел вызвать спасателей, и, пока они не приехали, я рыдала, прося папу очнуться. Но я больше не слышала его дыхания, не слышала стука его сердца, а тело медленно остывало. Я прижимала к груди его руку, не замечая крови, обнимала его и просила остаться…

Я до сих пор помню тот страшный миг, что длился вечность…

С тех пор смыслом моей жизни стало выполнение последней просьбы отца. Мое заветное желание — найти маму и папу в долине источников, в Снежном Королевстве. И ничто не встанет у меня на пути. Я поклялась исполнить свою мечту, во что бы то ни стало!

— Венера! — строгий голос магистра вернул меня в реальность. — Ты как? Не ранена?

— Я-я… я… н-н-н… н-не… — я быстро замотала головой, до боли жмуря глаза и сжимая кулаки до белых костяшек.

— Слава богам, — мужчина облегченно выдохнул и погладил меня по голове. — Все обошлось. Все хорошо.

Он еще говорил что-то успокаивающее, но я не слушала. Страх словно заткнул мне уши, и я опять боялась открывать глаза. Не хочу увидеть ту картину снова! Да, я не жалую очкастого демона, но все же!

— Открой глаза, — я вновь замотала головой. — Не упрямься. Нам же нужно как-то выходить.

Выдохнув и собрав всю волю в кулак, я открыла один глаз, второй.

Осколки. Повсюду осколки и редкие капли крови. Я сжалась, мгновенно закрыв веки. Не хочу это видеть! Не хочу! Но меня снова погладили по голове, и я решилась.

Вот даже не знаю, меня радует эта картина или нет? Если не считать порез на щеке, взъерошенные волосы и искривленные очки, василиск был в полном в порядке. А я… А я, как истинная дама в беде, прижалась всем телом к магистру, сжимая пальцами мягкую ткань его рубашки. Почему-то в этот момент запах одеколона стал намного ярче, а тепло, исходящее от тела мужчины… Еще это ощущение сильных рук у меня на талии и голове, которые аккуратно гладили мои волосы… Так! Вот не надо этого! Была бы поблизости Тинала, я бы от нее так просто не отвязалась! Надо вставать поскорее!

— Спасибо, — буркнула я, отворачиваясь. Это нехорошо! Совсем нехорошо! Мне 20 лет, а я веду себя как подросток весной!

— Хорошо, что ты в порядке, — прошептал сероволосый. Он что, заболел сегодня?

Повернувшись, я посмотрела в разноцветные глаза. А нет! Все в порядке! Они все такие же стеклянные и холодные! Здоров наш декан! А я уже перепугалась!