– Все в порядке, Сос. У меня твой браслет, помнишь? Этой ночью я не осталась с тобой, тебе было не до того. Но теперь я всегда буду рядом. – Она в нерешительности помолчала. – Если ты не передумал, конечно.

Она была такой крохотной – как куколка. Его трогала ее забота, но рядом с ним она казалась ребенком. Знает ли она, что это – быть женой?

– Ах, вот в чем дело! – вспыхнув, воскликнула она, хотя он не проронил ни слова. – Ну давай, вернемся в комнату, и я докажу тебе, что умею не только скакать по лестницам.

Сос улыбнулся ее горячности.

– Ладно, оставь. Кажется, ты знаешь, что говоришь.

Ему начинал нравиться этот напор. Она повела его по угловатому лабиринту коридоров, освещенных трубками люминесцентных ламп. Ему казалось, что у этого странного замкнутого мира нет ни начала, ни конца. А так хотелось выйти на свежий воздух, к ветру, к солнцу!

Она открыла дверь, за которой оказалась еще одна большая комната.

– Это наша столовая. Мы как раз вовремя, к обеду.

Он увидел длинную стойку, заставленную тарелками с едой: тонкими ломтиками ветчины, дымящимся омлетом, вареными яйцами, колбасой, гренками и еще множеством незнакомых блюд. Продолжали этот ряд стаканы с фруктовым соком, молоком, горячими напитками и розетки с разнообразными джемами, желе. Будто кто-то выволок на стол весь запас стоянки, чтобы устроить пир горой. Но чтобы все это съесть, нужен был нечеловеческий аппетит.

– Какой ты смешной. Просто выбери, что хочешь, и поставь на поднос, – сказала она. – Вот, возьми.

Она потянула с края стойки пластиковый поднос, передала ему, и, вооружившись таким же, двинулась вперед по проходу, выбирая блюда. Он пошел за ней следом – брал всего по одной порции – и скоро заполнил весь поднос.

– Ну надо же! – засмеялась она. – Ладно, ставь на мой.

Стойка закончилась, в дверном проеме он увидел просторное помещение. Квадратные столики, с белыми скатертями, тянулись в ряд. Кое-где сидели люди, заканчивая десерт и мужчины, и женщины были в комбинезонах или в халатах, вроде тех, что он уже видел. Хотя на нем была вполне нормальная одежда, ему стало не по себе. Увидев его замешательство, Соса кивнула на свободный столик и помогла освободить поднос.

– Я бы могла представить тебя, но у нас не принято беспокоить других во время еды. Если кому-то нужна компания, он просто оставляет свободные стулья на месте, а если хочет побыть в одиночестве, тогда вот так, смотри.

– Она прислонила спинки свободных стульев к столу. – Теперь нас никто не потревожит.

Она окинула взглядом скопище его тарелок.

– Только учти, Сос, у нас ничего не должно пропадать. Тебе придется съесть все, что ты взял.

– Разумеется, – кивнул он, набрасываясь на еду.

Она, быстро покончив с обедом, продолжила:

– Мы называем этот мир подземельем, хотя мы не преступники и ни от кого не скрываемся. – Последовала пауза, но Сос не понял, что она имела в виду, и промолчал. – А в общем, все мы здесь смертники. То есть, мы погибли бы, если бы попытались вернуться. Если бы отступили. Год назад я пошла на Гору – и оказалась здесь. Почти каждую неделю у нас появляется новичок. Из тех, кто пошел на Гору и не отступил. Как ты.

Сос оторвался от своей тарелки и прекратил жевать.

– А что, разве кто-то пытается вернуться?

– Да, большинство. Когда устанут или вдруг передумают, или еще что-нибудь. Начинают спускаться.

– Но ведь с Горы никто не возвращается!

– Да, это верно, – сказала она, опустив глаза.

Он не стал расспрашивать дальше, в этой загадке стоило покопаться.

– И все же мы действительно мертвецы, ни один из нас никогда больше не выйдет на поверхность. Но мы не сидим сложа руки. Мы много работаем – все, без исключения. Я покажу тебе, когда доешь.

После обеда она повела его на кухню, где потные повара без передышки сновали между котлами и плитами, а рабочие чистили, загружали тарелки и подносы в моечные машины; потом – показала помещения, в которых люди кропотливо трудились над сложными расчетами. До него не сразу дошел смысл этого занятия здесь, в подземелье. Разве что оно служило какому-то строительству, производству или распределению. В племени Сола ему тоже приходилось вести расчеты, но в этом мире проблемы были куда сложнее.

Наконец она завела его в отсек наблюдения. Здесь у светящихся телеэкранов сидели люди и прислушивались к странным звукам. Изображения на экранах не были похожи на обычные немые пантомимы, и это сразу его заинтересовало.

– Это Сос, – обратилась она к начальнику. – Он прибыл сорок восемь часов назад. Я… я взяла его под свою опеку.

– Все ясно… Соса, – мужчина взглянул на браслет и протянул руку. – Меня зовут Том. Рад познакомиться. Вообще-то я тебя уже знаю – сам тебя вел. Ну знаешь, заставил ты меня повозиться!

– Что значит вел? – Человек с необычным именем вызывал в нем смутную неприязнь, несмотря на располагающую легкость обращения.

– Иди, покажу. – Том подошел к темному экрану. – Это система кругового обзора, покрывающая восточный склон Геликона, снизу и до линии снега.

Он включил экран, и Сос узнал вздыбленную, искореженную поверхность склона, по которому взбирался с помощью веревки. Ему еще не приходилось видеть изображение реального мира в телевизоре. Картина его заворожила.

– Геликон – это Гора? – спросил он, пытаясь вспомнить, где встречал это название. – Место, где живут… музы?

Том обернулся, и снова странная тень мелькнула в его взгляде.

– Интересно, откуда ты это узнал? Да, мы знаем кое-что о древнем мире и назвали Гору… – Он уловил знак одного из операторов и быстро повернулся к экрану. – Ну вот, еще один беглец. Сейчас я его поймаю.

Сос насторожился. Сосы рядом не было; она отвлеклась от их беседы и демонстрировала любопытным свой браслет.

– А что происходит с теми, кто спускается? – спросил он начальника.

– Думаю, это ты сейчас и увидишь, хотя тебе может не понравиться, – Том уперся в него холодным и пристальным взглядом. Сос постарался сдержать раздражение; эти люди наверняка не дрались в круге, но у них были свои методы расправы.

Том поймал картинку и сфокусировал изображение человека. Это был шестовик средних лет и далеко не в лучшей форме.

– Проиграл, видать, свою женщину молодому и решил напоследок характер проявить, – съязвил Том. – Что-то много таких развелось. Чуть только любовная неудача – сразу на Гору.

У Соса похолодело в груди, но начальник на него не смотрел. – Добрался до снежной линии, замерз, – продолжил он, – и на попятную. Если он сейчас снова не передумает…

– А такое бывает?

– Сколько хочешь. Некоторые так и мечутся туда-сюда. Но Гора есть Гора. Только издали смерть здесь кажется красивой, тяжесть восхождения, ветер и холод многих заставляют в этом усомниться. Если человек не всерьез настроен на смерть, он начинает думать: а может, все было не так скверно, как казалось, может, стоит вернуться и начать все сначала? Слабак начинает дергаться, а нам размазни не нужны. На самом деле это просто естественный отбор, хотя тебе, конечно, это ни о чем не говорит.

Сос не поддался на снисходительность тона и подозрения в невежестве. Интуиция подсказывала: чем глубже спрячешь знания, тем верней придут они на помощь в трудную минуту.

– Человек, идущий в своей решимости до конца, стоит того, чтобы его спасти. – Картинка, подчиняясь прикосновению пальцев Тома к рычагам, неотступно держала в фокусе шестовика. – Мы должны убедиться, что это действительно его последняя схватка с жизнью, что он не сбежит при первой же возможности. Испытание Горой все ставит на свои места. Твой пример показателен – ты ни разу не свернул и даже не засомневался. Ты и твоя птица… жаль, ее мы не могли спасти, хотя у нас ей было бы невесело. Мы видели, как ты пытался прогнать ее и как после она замерзла. Я даже подумал: теперь ты сдашься. Но ты выдержал. Мне понравилось, как ты это перенес.

Значит, весь его мучительный путь к смерти прошел как на ладони перед этим циничным соглядатаем? Сос почувствовал себя одураченным и, заставив себя собраться, снова стал следить за шестовиком, который уже подбирался к верхней границе металлических нагромождений. Попозже он найдет случай отплатить за эту насмешку.