Вдвоем они подтащили тяжелое тело к кромке воды.

– Сними одежду, – скомандовал Сос. – После этого может быть озноб, ему нельзя будет оставаться в мокром.

Она заколебалась.

– Я никогда…

– Живо! – заорал он, понуждая ее к действию. – Жизнь твоего мужа на волоске.

Сос принялся распарывать прочный нейлон куртки, а Сола – развязывать на талии веревку и стаскивать брюки.

– Ой! – вдруг вскрикнула она.

Он чуть снова не наорал на нее. Что за причина для стыдливости при виде мужской стати в ее положении? Он обернулся, увидел… – и понял, в чем они не ладили. Ранение, родовая травма или мутация – сказать было трудно. Не удивительно, что Сол стремился полностью выложиться в своей жизни. Сыновья не продолжат его дела.

– И все же он мужчина, – сказал Сос. – Многие женщины будут завидовать твоему браслету. – Он смутился, вспомнив, что в подобных же словах Сол пытался защитить его собственное мужское достоинство – тогда, после круга. – Не говори никому.

– Н-нет, – передернулась она. – Никому. – Две слезинки покатились по ее щекам. – Никогда.

Он догадался, что она подумала о чудных детях, которых мог бы подарить ей этот искусный воин, несравненный во всех отношениях, кроме одного.

Они погрузили тело в воду; Сос поддерживал голову. Он надеялся, что шок, вызванный резким охлаждением, пробудит в обессилевшем от яда теле механизмы самозащиты. Но ничего не изменилось. Выживет Сол или умрет – на то воля судьбы, им же оставалось только надеяться.

Через несколько минут он выволок Сола обратно на берег. Глупыш перебрался с его плеча на голову, досадуя на суматоху. Птице не слишком нравилась вода.

– Нам придется остаться здесь, пока его состояние не изменится. У него сильный организм. Возможно, кризис уже миновал. Нам нужно избегать этих мотыльков, иначе они зажалят нас до смерти. Спать лучше днем, а ночью

– смотреть в оба. И нужно перебраться в одну палатку, а Глупыша оставить снаружи – пусть охраняет. И перчатки не снимать всю ночь.

– Да, – согласилась она, оставив прежнюю язвительность.

Он понимал: настало тяжкое время. По ночам они, как узники, обречены жить в крохотном пространстве, не смея выйти ни по прихоти, ни по нужде. Спасаться от белокрылого ужаса и при этом – заботиться о человеке, который в любой момент может умереть.

Не радовала и мысль о том, что Сол, даже полностью выздоровев, никогда не овладеет этой женщиной, полной соблазна, к которой теснота теперь прижмет его, Соса.

– Гляди! – воскликнула Сола, указывая через долину на склон холма.

Был полдень. Солу не становилось лучше. Попытались накормить его, но горло отказывалось глотать, и они испугались, что он может подавиться. Сос держал его в палатке, скрывая от солнца, от нагло вьющихся мух, и все злился на свою неуверенность и невозможность что-либо предпринять. Он не удостоил вниманием глупый оклик женщины.

– Сос, смотри же! – она подскочила, схватив его за руку.

– Отстань от меня, – проворчал он, отмахиваясь.

Огромный ковер расстилался на холме и широкой волной соскальзывал на равнину, словно струя жидкого масла пролилась на землю из какого-то космического кувшина.

– Да что же это? – ее нервозность начинала раздражать. Утешало, правда, что она, по крайней мере, уже не пренебрегает его мнением. Те самые ренты?

Затемнив ладонью глаза, он попытался что-то рассмотреть. Ковер явно не был масляным. Ранее безымянные страхи начинали обрастать плотью реальности.

– Боюсь, это то самое, из-за чего в зоне нет животных.

Он подошел к тачке Сола, вынул две крепких палицы – легкие полированные жерди два фута длиной и полтора дюйма в диаметре, закругленные с концов. Их материал имитировал древесину и был довольно прочен.

– Возьми их, Сола. Как-то надо будет отбиваться, и тебе они больше подойдут.

Поток надвигался. Не отрывая глаз, Сола следила за ним и приняла палицы, не особо надеясь на эту защиту.

Сос взял булаву – орудие не длиннее палицы, сделанное из похожего материала, но массивнее. Удобная ребристая рукоять плавно перетекала в каплеобразный шар восьми дюймов в диаметре. Вся тяжесть булавы, весившей шесть фунтов, концентрировалась в этой капле. Рядом с другими орудиями булава выглядела громоздко, но одного ее увесистого удара было достаточно, чтобы закончить состязание, многие ее побаивались. По сокрушительности – если бить со всего размаха – оно могло сравниться с молотом забойщика скота, с таким орудием мог управиться только мужчина.

Он ощутил неловкость: это было не его оружие, да и по клятве он не имел права им пользоваться. Но тут же отогнал глупые колебания: сейчас булава в его руках не была боевым оружием, он не собирался вступать с нею в круг. Против неведомой напасти нужна была защита, и булава здесь была не большим атрибутом воинской доблести, чем лук и стрелы. А для обороны эта вещь была самой надежной.

– Когда оно приблизится, бей с краю.

– Сос! Это… это что-то живое!

– Как раз этого я и боялся. Животные, миллионы маленьких тварей, опустошающих землю, пожирая на ней все живое. Нечто вроде странствующих муравьев.

– Муравьев?! – она растеряно взглянула на свои палицы.

– Вроде, но – хуже.

Живой поток достиг долины, уже пересекал ее, отвратительно зыблясь. На таком расстоянии эффект маслянистости исчез. Авангард был уже близок.

– Мыши! – выдохнула она облегченно. – Обыкновенные мыши!

– Одни из самых мелких млекопитающих, и размножаются очень быстро, – мрачно добавил Сос. – Млекопитающие, самые ненасытные и живучие существа на Земле. И сдается мне, эти – плотоядны.

– Мыши? Но как…

– Радиация. Она особым образом воздействует на потомство, и получаются мутанты. Почти все ущербны, но сильнейшие выживают и рождают еще более сильных. По книгам и человек произошел так же.

– Но мыши!

Самые первые уже добрались до их ног. Сос казался себе смешным с булавой, поднятой против столь тщедушных соперников.

– Похоже, землеройки. Обычно едят насекомых. И если от радиации вымерло все, кроме насекомых, то они возвратились в первую очередь.

Присев, он поддел перчаткой одного зверька и поднял его. Но Сола не стала смотреть, а Глупыша это зрелище не привело в восторг.

– Мельчайшие, и самые злобные из млекопитающих. Два дюйма – но острые зубы и смертельный паралитический яд. Хотя в одной его недостаточно, чтобы убить человека. Нападают на все, что встретят, и съедают за день вдвое больше собственного веса.

Сола перескакивала с ноги на ногу, пытаясь увернуться от нападающих лилипутов. Она не визжала по-женски, но позволить им ползать по своему телу или под ногами…

– Смотри! – крикнула она вдруг. – Они…

Он и сам увидел. Дюжина крохотных тварей проникла в палатку и, вскарабкавшись на Сола, вынюхивала лучшее место для укуса.

Сос ринулся на них, грохнув булаву оземь. Сола отбивалась палицами, но зверьков становилось все больше. Отряды землероек были неукротимы. На каждую, сшибленную неуклюжим ударом, тут же с оскаленными зубками набрасывалась жадная толпа других. Вмиг разорвав тельце неудачника, они тут же сжирали его.

– Мы не сможем перебить всех! В воду!

Они распахнули палатку, подхватили Сола и с шумом вошли в реку. Сос зашел по грудь, стряхивая крохотных чудовищ. Руки кровоточили от укусов, ранок на их телах было достаточно, чтобы свалить с ног. Быть может, он все-таки ошибся касательно яда?

Маленькие злобные толпы сгрудились у воды, и в какой-то момент он подумал, что маневр удался. Но вот самые решительные прыгнули в воду и поплыли, прикипев бусинками глаз к своей мишени. Следом поплыли и остальные, и вскоре на поверхности реки заколыхался живой ковер. Теперь-то уж было ясно, почему поверхность земли мертва!

– Нам надо скрыться, плывем!

Глупыш уже перелетел на противоположный берег и беспокойно раскачивался на ветке.

– Но как же палатки, снаряжение?