Как и было условлено, только спала жара, часов около трех пополудни, доктор взял ружье и отправился поохотиться, сказав, что вернется часам к пяти, не раньше. Капитан лег отдохнуть, а проводник сделал вид, будто возится с конской сбруей. Но едва доктор скрылся из виду, охотник поспешил за ним. Он хотел убедиться, что доктор на сей раз не хитрил, он и в самом деле отправился на охоту. И проводник очень быстро вернулся. Он подошел к палатке, где отдыхал капитан. Едва завидев проводника, Гастон спросил:

— Теперь мы одни?

— Совершенно одни, капитан, — ответил проводник со свойственной ему насмешливой улыбкой. — Доктор пошел охотиться. Слышите выстрел? Видно, придет с добычей. Сказал, что раньше пяти не вернется, так что два часа у нас есть.

— Я слушаю вас, любезный. Можете рассчитывать на мою помощь, если она вам понадобится.

Охотник покачал головой.

— Благодарю, капитан, но к делу, о котором я собираюсь вам рассказать, я не причастен. Речь пойдет только о вас.

— Обо мне? — вскричал молодой человек.

— Да, капитан, о вас!

— Ничего не понимаю.

— Но я и хочу все объяснить. Чтобы вы не оставались в неведении.

Он достал из кармана бумаги, взятые ночью у убитого им данита, и протянул капитану.

— Прежде всего, потрудитесь взглянуть на эти бумаги.

Потом я вам расскажу, как они попали ко мне.

— Что это? — спросил капитан, машинально беря бумаги.

— Прочтите, — ответил охотник. Воцарилось молчание.

Пока капитан просматривал бумаги, охотник стоял в своей обычной позе, опираясь на дуло винтовки, и ждал.

Наконец капитан все прочел и вопросительно посмотрел на проводника.

— Значит, человек, которого я считал своим другом, предатель?

— Вы еще сомневаетесь в этом? — охотник пожал плечами.

— Пока сомневаюсь. Ибо не вижу ни причины, ни цели предательства.

— Именно пока, — возразил охотник. — Со временем увидите.

— Возможно. Мы познакомились с доктором в Сан-Франциско совершенно случайно. И подружились, что совершенно естественно для соотечественников, встретившихся в чужом краю, имеющих к тому же одинаковое социальное положение и вкусы. Общих интересов у нас нет, мы ничего не знаем о делах друг друга. С какой же стати он станет вредить мне?

— Дело в том, — произнес охотник, — что доктор давно и хорошо осведомлен обо всем, что касается вас.

— Ошибаетесь, приятель, до встречи в Сан-Франциско я понятия о нем не имел.

— Выслушайте меня, сударь, — сказал канадец с улыбкой, — мне велено предупредить вас о грозящей опасности, и я давно сделал бы это, если бы друг ваш, — охотник сделал ударение на последних словах, — не следил за мной.

— Вы изумляете меня все больше и больше. То, что вы говорите, для меня настоящая шарада. Объясните же, Бога ради, в чем дело.

— Не знаю, капитан, почему мои слова вы воспринимаете как шараду, дело не такое уж сложное, а за достоверность каждой его подробности я ручаюсь.

— Прежде всего, хочу сказать, что полностью вам доверяю, несмотря на недоброжелательность к вам доктора и считаю вас человеком порядочным.

— Благодарю, сударь. Вскоре вы сможете убедиться, что не ошиблись во мне. Когда вы решили отправиться в страну мормонов и стали искать проводника, человек, которому я многим обязан, приказал мне предложить вам свои услуги. Надеюсь, вы не забыли, что я готов был на любые условия.

— Кто же этот человек, о котором вы говорите?

— Ваш лучший друг, капитан, только мне пока запрещено называть его имя.

— Что это еще за таинственный друг, да еще в такой стране, где я никого не знаю!

— Вы не знаете, зато вас многие знают, доказательства я вам приведу неопровержимые в нескольких словах, потому что времени терять нельзя. Вашу невесту похитили. В отчаянии вы едва не покончили с собой. Вас удержал друг, который поклялся найти вашу невесту и разоблачить похитителей. Так это или не так, капитан?

Молодой человек вскочил, весь дрожа, побледнел и смотрел на охотника безумным невидящим взглядом.

— Да, все это правда, — прошептал капитан точно во сне. — Я проехал всю Францию в поисках моей возлюбленной, потом бросился в Америку — все напрасно. Продолжать борьбу с неизвестностью — просто безумие. Зачем вы разбередили рану в моей душе? Зачем напомнили о моем бессилии? Кто вы? Друг или посланец тех, кто вверг меня в пучину страданий? Но очень скоро я доставлю радость моим врагам, покончив счеты с жизнью.

— Нет, капитан, вы поклялись не делать этого и свое слово сдержите. Я сказал все откровенно, чтобы впредь не возникало между нами недоразумений. Вы должны полностью доверять мне. Не настолько я подлый, чтобы забавы ради бередить вашу рану. Да, я растравил вашу душу, зато влил в нее целительный бальзам надежды.

— Надежды? — вскричал Гастон, вне себя от волнения. — Да кто же вы?

— Я бедный невежественный охотник! Но у меня есть сердце, я честен, а главное — предан вам душой.

— Я верю вам, должен верить, — ответил молодой человек, с чувством благодарности протягивая канадцу руку. — Но я сбит с толку и ничего не понимаю. Скажите, откуда вам известна моя история?

— Пусть тот, кто послал меня к вам, сам все расскажет, когда придет срок. Это ему будет приятно. А я дал клятву не раскрывать его имени. И не нарушу ее.

— Хорошо, не буду настаивать, — приуныв, сказал молодой человек. — Но тогда назовите мне хотя бы имя врага, и я буду признателен вам до конца жизни.

— Это легко исполнить, капитан, — ответил охотник.

— Так кто же он?

— Фрэнсис де Вердьер.

— Фрэнсис де Вердьер? — в ужасе вскричал капитан. — Не может этого быть!

— Но именно он похитил вашу невесту Жанну де Меркер. Он один виновник всех ваших страданий!

— Какая гнусность. Но, видимо, это так. Признаться, человек этот внушал мне безотчетное отвращение, сколько ни силился я обманывать самого себя. Он ненавидит меня! Дайте же мне скорее доказательства его коварства.

— Разве того, что у вас в руках, недостаточно? Эти бумаги, капитан, я взял у убитого мною данита, сообщника доктора.

— Наконец-то у меня открылись глаза! — воскликнул Гастон. — Наконец-то я знаю подлеца, который меня обманул! Я должен ему отомстить, если даже это будет стоить мне жизни!