Она вошла в воду и подивилась, насколько теплым оказался океан. Волны приветствовали ее тихими всплесками. Тихая лагуна, милая мирная жизнь. Казалось бы, здесь должны жить люди, исполненные доброты и радости… Но Эрик совсем не такой… Почему?

Мик окунулась в воду и сразу почувствовала облегчение. Ссора с едва знакомым мужчиной тут же забылась, затянулась, как зажившая рана. И только оцарапанные руки немного саднило от соленой воды.

Лазурная вода, нагое тело, обласканное легкими всплесками. Тишина. Покой. Нежность…

Пит не приехал ни через три, ни через четыре часа. Лагуну окружили фиолетовые сумерки, а Мик уже почти докурила пачку сигарет, которую взяла с собой. Она тоскливо смотрела на склон холма, где должен был появиться джип Пита. Но ни джипа, ни Пита не было видно.

Мик кожей ощущала наступление темноты — стало гораздо холоднее, и тело покрылось цепью мурашек. Если Мик посидит здесь еще пару часов, она окончательно замерзнет… И умрет от голода… Ведь она не ела с тех самых пор, как прилетела на Бора-Бора… Мик с тоской вспомнила о булочках, которые приносила ей улыбчивая стюардесса, и сглотнула слюну. Вот бы их сюда, в эту лагуну! Но, увы, это невозможно…

И почему только Пит задерживается? Они ведь обговорили время… Может быть, что-то случилось? А может быть, ему подвернулся более выгодный клиент? Но он не мог бросить ее здесь! Мик вспомнила, какими глазами смотрел на нее Пит, и отмела эту мысль. Нет, он на это не способен…

А что будет, если Пит не приедет? Неужели Мик придется провести здесь всю ночь?

Тонкая блузочка и шифоновая юбка едва ли уберегут Мик от холода. А что касается голода… Увы, Мик не умеет вылавливать рыбу из океана…

Мик с тоской посмотрела на пальму, растущую около спуска к лагуне. И почему только на ней не растут чизбургеры? Желательно двойные… Мысль о двойных чизбургерах с мелко нарезанным луком, утопающем в кетчупе и расплавленном сыре, еще сильнее разбередила голод. Сейчас Мик готова была отдать все, что угодно, за то, чтобы оказаться в теплом «Макдоналдсе», пропитанном ароматами готовящихся сандвичей…

— Вы все еще здесь? — раздался голос над самым ухом Мик.

Вырвавшись из сладкого плена макдоналдсовских грез, она обернулась.

Перед ней, едва различимый во мгле, стоял Эрик. В руках у него был топор, и Мик искренне понадеялась, что в генах Торланда не течет кровь тех полинезийцев, которые не гнушались человечинкой….

— Мистер Торланд? — спросила она, инстинктивно отодвигаясь назад, к спуску.

Эрик понял, в чем дело, покосился на топор и убрал его за спину. На его лице появилась веселая улыбка, которую Мик увидела впервые за недолгое время их знакомства.

— Да не бойтесь вы, — расхохотался он. — Я просто срезал парочку кокосов, только и всего. Между прочим, я сам чуть не испугался, увидев вас здесь. Думал, что вы давно уже уехали… Так что же вас задержало? Надеюсь, не упрямое желание расспросить меня?

— Н-нет, — покачала головой Мик. От волнения и холода она начала заикаться. — П-про-сто за мной не п-приехала машина…

— Ах, вот оно что, — нахмурился Эрик. — Только не говорите, что вы заплатили этому типу вперед. — По выражению, появившемуся на лице Мик, он понял, что именно так она и сделала. — Заплатили… Эх, вы, маленькая наивная мисс Кимри… Но утешьте себя мыслью, что вы — не первая…

— Что в-вы имеете в виду? — опешила Мик.

— Неужели вы до сих пор не поняли? — удивился Эрик. — А еще живете в городе… Этот ваш водитель оказался жуликом. Проще говоря, надул вас. Взял деньги вперед и не приехал. Так что напрасно вы его ждете, мисс. Он не вернется…

Осознав всю нелепость своего положения, Мик готова была разреветься. А Пит казался ей таким честным, надежным! Она-то думала, что его ухаживания — дань ее красоте… А он просто запудрил ей голову, чтобы облапошить! И, самое противное, что на все это ей открыл глаза Эрик. Эрик Торланд, который сегодня днем довел ее до белого каления…

— Но я не п-понимаю, — пробормотала Мик, с трудом сдерживая слезы. — Не понимаю, зачем ему это понадобилось? Я щедро с ним расплатилась, и п-потом… потом он не взял с меня даже тех денег, которые я предложила за ожидание…

— Глупышка, — не удержался Эрик, — он просто хотел втереться к тебе в доверие. Конечно, я не всегда так плохо думаю о людях. Но сейчас мне в голову не приходит ничего другого. К тому же о таких случаях мне часто рассказывал мой сосед.

Мик вспыхнула. Какое этот тип имеет право тыкать ей и называть ее глупышкой?!

— В-вы пришли, чтобы поиздеваться надо мной? — сухо спросила она и отвернулась. — Тогда уходите…

Ее губы, сложившиеся маленьким сердечком, тронули Эрика.

— Да будет вам, мисс Кимри, — примирительно сказал он. Хоть Мик и не видела его, но почувствовала, что он улыбается. — Вы все еще дуетесь? Поверьте, у меня есть причины ненавидеть журналистов. Но, подозреваю, вы не из них. Уж слишком вы наивная, Микаэла Кимри. Непрактичная…

— Вы оп-пять за свое? — не оборачиваясь, поинтересовалась Мик.

— А что, вас это обижает? Вообще-то, мне казалось, что наивность и непрактичность — это даже хорошо. Мне нравятся такие люди.

— Врете?

— Честное слово.

— Хотите сказать, что вам н-нравятся дурочки вроде меня? — хмыкнула Мик.

— Да… То есть мне нравятся бескорыстные девушки…

— А п-почему с утра вы рычали на меня, как лев, вырвавшийся из клетки?

— Потому что вы были одеты и накрашены, как заправская стерва, которая готова написать обо мне кучу небылиц, чтобы заработать на этом денег.

— А т-теперъ, когда я сижу здесь, жалкая, с растекшейся тушью и съеденной помадой, я нравлюсь вам больше?

— Да, — с подкупающей честностью ответил Эрик. — Я смотрю, вы совсем замерзли. Может быть, сменим место беседы? На побережье по ночам не жарко. И потом, вы наверняка проголодались…

Как ни странно, ответ Эрика заставил Мик рассмеяться. Его честность была лучше льстивых комплиментов.

— М-может, скажете мне, чего вы от меня хотите? — поинтересовалась она, потирая озябшие плечи.

— Да, в общем, ничего, — пожал плечами Эрик. — Для начала — отогреть вас, а потом — накормить. Если, конечно, вы не побрезгуете моим скромным жилищем и ужином. Впрочем, альтернатива у вас довольно скверная. На побережье холодно, и вряд ли вам доставят еду. Ну так что, пойдете со мной? Обещаю, я вас не съем. И приставать не буду.

Если бы Эрик Торланд пришел с этим предложением пару часов назад, Мик бы отказалась. Но теперь одна мысль о еде повергала ее в священный трепет. Да и о тепле тоже…

— Х-хорошо. — Мик поднялась с остывшего песка, отряхнула платье и взяла в руки камеру. — Я согласна. Но только в том случае, если у вас в роду не было каннибалов…

— Рад, что вы еще можете шутить, — улыбнулся Эрик и взял у нее камеру. — Не бойтесь, — поймал он испуганный взгляд Мик. — Хоть меня и считают дикарем, но я не собираюсь ни ужинать вами, ни разбивать вашу камеру.

Хижина Эрика Торланда отрицала цивилизацию, как таковую. В ней не было ничего, что хотя бы намекало на американские корни ее владельца.

Все, что стояло в доме Торланда, было сделано своими руками: стулья, сколоченные из дерева, кресло, сплетенное из тростника, большая глиняная печь, глиняная посуда и даже глиняные возвышения — кровати, покрытые толстыми покрывалами. Разве что эти одеяла да одежда, висящая на самодельной вешалке, были не собственного производства.

На массивном столе, стоящем в центре комнаты, в затейливом подсвечнике, изображавшем большую рыбу, горели свечи. Рядом с подсвечником стояло несколько глиняных мисок. Похоже, хозяин поддерживал порядок в доме. Здесь не было даже намека на пыль, а вся одежда аккуратно висела на вешалке или была сложена в сундуки, стоящие возле стен.

Мик вспомнила беспорядок, вечно царящий в ее квартире. А еще говорят, что мужчины менее опрятны, чем женщины!

Эрик указал ей на стул.