— Не в этом дело, — заявил Скотт. — Я говорю о контроле. Неужели тебя не бесит, что ты не знаешь, сколько у тебя на счету в данный момент?

      Нахмурившись, Майк повернулся и взглянул прямо в лицо Скотту.

      — Это что, допрос? Интервью для «Откровенных исповедей»? Если у тебя проблемы с обязательствами, надеюсь, ты не будешь пытать меня до тех пор, пока я не признаю, что брак не такой уж совершенный институт?

      Прежде чем Скотт смог ответить, Майк продолжал:

      — Ладно. Он несовершенен. Иногда мы со Сьюзен спорим. Иногда она даже пилит меня. Хочешь знать, о чем я скучаю, вспоминая то время, когда был один? Я скажу тебе. Помнишь, когда мы, бывало, где-нибудь за полночь чувствовали, что ужасно проголодались, то бросались к киоскам, чтобы перехватить что-нибудь на скорую руку? Так вот, я больше не хожу в эти киоски. — Он продолжал свою речь фальцетом, комически имитируя голос своей жены: — «Куда ты собираешься? В «Макдоналдс»? Это смешно. В чем дело? Ты умираешь по рыбному филе?»

      Он ожидал ответной реакции, войдя во вкус своего представления.

      — «Зачем тебе отправляться ночью в поисках сэндвича с рыбой? У нас в морозилке целая упаковка с пачками филе «Миссис Раул». Брось одну в микроволновую печь и потом вложи филе в разрезанную булочку! Ты ведь знаешь, сколько пьяных на дороге ночью!»

      Покачав головой, он заговорил своим обычным голосом:

      — Подумать только! Бросить рыбину в микроволновку и вложить ее в булочку! Ни сыра, ни специального соуса тартар. Женщины не знают, что такое традиция.

      Наступило молчание. Майк сказал:

      — Рано или поздно это должно случиться.

      Скотт не отвечал. Команды выстроились и ввели мяч в игру. Во время следующего перерыва Майк спросил:

      — Ты любишь ее, ведь так?

      Скотт нахмурился.

      — Ты же знаешь, что люблю.

      —Я предпочитаю Сьюзен рыбным сэндвичам посреди ночи. Любой тип в Соединенных Штатах Америки может за доллар приобрести рыбный сэндвич, но то, что объединяет меня и Сьюзен, нельзя купить.

      Заметив скептическое выражение лица Скотта, он добавил:

      — Может быть, брак несовершенен, ну а что совершенно? Все, что я знаю, — это то, что замечательно быть частью ее и знать, что она — часть меня, а Джессика — часть нас обоих. Именно так все и было задумано, иначе не было бы женщин и мужчин, и секса, и детей. Главное — найти нужного партнера. Сьюзен — это как раз то, что мне нужно. Тебе лишь следует решить, нужна ли тебе Дори.

      Он бросил на Скотта пронизывающий взгляд.

      — Я думаю, ты уже знаешь ответ на этот вопрос, приятель. Чего я не могу понять, так это почему ты рискуешь, не предпринимая никаких шагов.

      Скотт стоически продолжал смотреть на экран телевизора. Майк в изумлении покачал головой и предупредил:

      — Она не будет ждать вечно, сам знаешь.

      Мускул дрогнул на щеке Скотта. Он знал. Как хорошо он знал это! Это знание пугало.

      Дори открыла дверь с веткой белой омелы в руке. Она втянула Скотта в квартиру и подняла ветку над его головой. Ее лицо освещала очаровательная улыбка, а глаза блестели, когда она пожелала ему веселого Рождества. Она обняла его, и их губы слились. Она будто впитывала его слова, когда он произносил свои поздравления.

      Это были мгновения истинного блаженства. Скотт наслаждался ощущениями, которые казались ему единственно естественными и правильными: губы Дори, мягкие, открытые навстречу его губам, знакомое ощущение ее языка, прикосновение ее тела, гибкого и теплого. Пока длился поцелуй, все было так, будто они никогда не ссорились, будто Дори не была беременной, будто их обоих не пожирал страх, что ее беременность разорвет их отношения.

      Поцелуй кончился, и они потихоньку отодвинулись друг от друга.

      — Веселого Рождества, — повторила Дори, и у нее перехватило дыхание.

      Скотт запустил пальцы в ее волосы и взял ее голову в ладони. Его глаза, устремленные на нее, горели.

      — Ты мой подарок? — спросил он.

      — Только один из нескольких.

      — Бьюсь об заклад, что ты мне понравишься больше всего.

      Дори поднесла его руку к своим губам и поцеловала ладонь, затем соблазнительно улыбнулась.

      — Надеюсь, что так и случится.

      Взяв Скотта под руку, она повела его к спальне. На пороге гостиной он остановился.

      — Что это значит? — Хотя в гостиной царил порядок, вереница картонных коробок превратила комнату в дорожку для бега с препятствиями.                        

      — Похоже что ты переезжаешь.

      Дори состроила гримаску и неуверенно ответила:

      —  Да.

      Переезжает. Другая перемена, и такая существенная. Через открытую дверь спальни Скотт мог видеть кровать, поджидающую их, с соблазнительно откинутым покрывалом. Но в углу были сложены коробки, которые еще предстояло заполнить вещами. Дори собиралась разорить эту знакомую комнату, опустошить ее... Шок от увиденного поразил его, словно предательство.

      — Я купила дом, — призналась она. Он повернулся и недоверчиво уставился на нее. — Я понимаю, это кажется неожиданным, — продолжала она, — но я давно подумывала о покупке дома. Ты ведь знаешь. Преимущество налога... Она замолчала и вздохнула. — Я решила, что сейчас самое подходящее время начать поиски. Это естественный комплекс взрослых, мне все равно пришлось бы переезжать рано или поздно, и сейчас это сделать легче, до того как...

      Ее голос замер, но они оба знали, как бы она закончила фразу. До того, как проявится ее беременность. До того, как у нее появится ребенок, что усложнит и без того нелегкую процедуру переезда. Скотт почувствовал, что страх перед происходящим сжимает спазмом все внутренности. Перемены были неизбежны. Перемены в ее теле. Перемены в их жизни. Перемены в их отношениях.

      — Я нашла замечательный дом. О, Скотт, он тебе понравится. Там есть камин — помнишь, мы всегда мечтали о том, чтобы посидеть перед огнем. Я заключила великолепную сделку. Того, что у меня было, хватило на половину первоначального взноса, а Сергей одолжил мне вторую половину, так что мне не нужно связываться с ипотечными компаниями. Дом пустовал, и я подумала: «Почему бы и нет?» Было бы глупо платить еще один месяц за квартиру, когда я могу собраться и переехать.

      Она коснулась его лица кончиками пальцев.

      — Ты поможешь мне переехать?

      Помочь ей? Помочь ей разрушить то место, где они проводили половину своего времени вместе? Где они вместе смеялись и любили друг друга? Помочь ей разорить и бросить этот уголок?

      — Скотт?

      Он принужденно улыбнулся, но улыбка была фальшивой.

      — Конечно, я помогу тебе.

      Ее тело заметно расслабилось.

      — Отлично. Я пригласила двух друзей Аделины из колледжа на полдня, поэтому у нас будет достаточно мускульной силы. Сергей наймет грузовик, если будет хорошая погода.

      Снова Сергей. Скотту нравился брат Дори, но его жгло словно крапивой, что Сергей неожиданно стал героем в ее глазах. Обычно он был слишком занят своей медицинской практикой, чтобы успешно исполнять роль старшего брата, но теперь...

      Признав свое поражение, Скотт вздохнул. Теперь, когда его сестра была беременна и одинока, Сергей появился, чтобы выступить в роли потдерживающего мужского начала. Скотт знал, что он несправедлив, но не мог подавить в себе чувство обиды из-за неожиданного вторжения Сергея в жизнь Дори. Не мог он подавить и чувство отвращения к себе, которое следовало по пятам за его обидой.

      Это была его собственная вина. Это ему следовало заботиться о Дори, помогать ей принимать решения, поддерживать ее и ободрять. Но она не обсудила с ним даже такое важное событие, как покупка дома. Она даже не могла прийти к нему посоветоваться. Его безразличие отталкивало ее от него. Но он не мог желать того же, что и она. Хотя и пытался. И, конечно, он не мог смириться с нежелательным, несвоевременным вторжением в их жизнь, их любовь.