— Убирайся вон!

Работник взял Розу за руку, и они вдвоем покинули комнату. Эрнандес с трудом стал на колени. Он глубоко дышал, на его лице и теле выступил пот.

— Я предложил ей выйти за меня замуж, — объяснил он Эмилио, который стоял перед ним, одетый лишь в длинные штаны для верховой езды.

Эмилио направил на него винтовку.

— Так вот как ты ухаживаешь за моей сестрой. Залезаешь к ней в постель без всякого на то права. — Его глаза горели. — Тебя надо застрелить за это!

Эрнандес свирепо посмотрел на него.

— Только попробуй. После этого вы с сестрой не выйдете из комнаты живыми! Уж мои-то люди об этом позаботятся. А перед тем как убить вас, они еще на славу позабавятся с Ниной. Ты этого хочешь?

Эмилио колебался. Он видел слезы на щеках сестры и понимал, какой ужас она испытывает.

— Одевайся и собирай свои вещи, — сказал он ей. — Мы уезжаем немедленно.

Нина послушно скрылась за занавеской, а Эмилио вновь повернулся к Эрнандесу.

— Ты опозорил и оскорбил мою сестру. Больше мы не будем иметь с тобой никаких дел.

— Отлично, — прорычал Эрнандес. — Вы думаете, что я живу только благодаря вашей милости? Мне нет необходимости иметь какие-то дела с вами, Эмилио! А если здесь кого-то оскорбили, то только меня! Я собирался жениться на Нине. Со мной она жила бы в таком достатке, какой тебе и не снился! Я богатый человек! Еще ни одна женщина не смела отказать мне! Многие из них сочли бы за честь и с радостью согласились выйти за меня замуж и разделить со мной ложе.

— Вот и возьми себе в жены одну из них, — усмехнулся Эмилио. — Моя сестра слишком хороша для таких, как ты.

Эрнандес схватил одеяло и кое-как завернулся в него.

— Я разрешаю вам покинуть мой дом, но никогда не забуду этого оскорбления! Роза видела меня голым, и теперь мои работники будут смеяться надо мной за моей спиной. Убирайтесь с моих глаз долой! Сейчас я не женился бы на Нине, даже если бы в Техасе не было других женщин!

— А она не вышла бы за тебя замуж, даже будь ты единственным мужчиной в штате! — Юноша приблизил дуло винтовки к голове Эр-нандеса, когда из-за занавески появилась Нина. Она была уже полностью одета и держала в руках седельные вьюки.

— Извини меня, Эмилио, — сказала она, подходя к брату.

— Тебе не за что извиняться передо мной. — Он снова навел винтовку на Эрнандеса. — Отдай нам наши деньги, Эрнандес.

Хозяин ранчо выдавил на лице улыбку, превозмогая сильную боль.

— Какие деньги?

Эмилио удивленно посмотрел на него.

— Деньги, которые ты должен заплатить нам за лошадей!

Эрнандес, ширя рот в улыбке, шагнул прямо под дуло винтовки, как бы намеренно игнорируя опасность.

— Я тебе ничего не должен, мой друг. Лошадьми вы заплатите мне за нанесенное оскорбление. И считайте, что вам повезло: вы покидаете мое ранчо целыми и невредимыми! — Его темные глаза смотрели на Нину. — Даже драгоценная девственность твоей сестры осталась при ней!

— Ты должен нам сто шестьдесят американских долларов, Эрнандес! — Эмилио весь затрясся от гнева.

— Я же сказал вам, что не буду платить! Если твоя сестра передумает и согласится разделить со мной ложе, тогда я, может быть, и заплачу вам! Или она спит со мной, или вы оба уезжаете отсюда ни с чем! Если ты попытаешься навредить мне или украсть мои деньги, твоя сестра станет шлюхой, и все мужчины на этом ранчо будут спать с ней. Решайся, Эмилио!

Эмилио глубоко вздохнул, испытывая неодолимое желание нажать на курок.

— Ты плохой человек, — произнес он с презрением в голосе.

— Да, Эмилио. Я могу быть очень плохим, когда меня вынуждают! У меня есть власть и деньги, а вы оба — ничтожные людишки! И если вы немедленно не покинете мой дом, из твоей сестры сделают шлюху! Я никогда не забуду этого оскорбления. Если вы когда-нибудь вернетесь сюда, то живыми вам не быть… С Ниной же обойдутся так, что она сама станет желать себе смерти!

— Нам нужны деньги, Эрнандес! Мы ничего против тебя не имели. Мы пригнали лошадей, полностью доверяя тебе. То, что случилось, это твоя вина, а не наша!

— Убирайтесь отсюда, пока я не передумал. — Эрнандес, прикрываясь одеялом, перескочил на другую сторону кровати. — Уезжайте. Я скажу своим людям, чтобы они не трогали вас, пока вы будете седлать лошадей.

— Наши лошади устали. Мы не сможем уехать на них.

Эрнандес усмехнулся и потрогал свой ус.

— Во всем виновата твоя сестра! Убирайтесь же, пока я не передумал!

Нина покраснела, услышав эти слова. Эмилио готов был заплакать. Наконец он опустил винтовку.

— Надо ехать, Эмилио, — сказала Нина. — Мы дадим отдых лошадям, когда выберемся отсюда.

— Побудь в моей комнате, пока я оденусь, — приказал Эмилио сестре, не отрывая взгляда от Эрнандеса. — Скажи своим людям, чтобы они не мешали нам уехать.

Эрнандес кивнул, поедая Нину жадным взглядом.

— Поспешите, а то я ведь могу и изменить свое решение!

— Ты негодяй, — сказала Нина, тряхнув головой. — Я лучше умру с голода, чем соглашусь лечь с тобой в постель!

Эрнандес лишь усмехнулся на эти слова.

— Скажи мне, Нина, тебе понравилось принимать у меня ванну? Мне показалось, что это занятие пришлось тебе по душе, судя по тому, как долго ты вытиралась. — Мужчина явно наслаждался тем ужасом, который появился в глазах девушки. — Всегда смотри, нет ли кого за занавеской, когда раздеваешься, — добавил Эрнандес.

— Я убью тебя, — сказал Эмилио, поднимая винтовку.

— Не надо, Эмилио, — воскликнула Нина, хватая брата за руку. Даже сквозь смуглую кожу на лице девушки проступила краска. — Он хочет, чтобы ты совершил какую-нибудь глупость, и тогда у него будет повод удержать меня здесь! Иди одевайся, и мы уедем отсюда.

Эмилио посмотрел в полные слез глаза сестры, повернулся, схватил ее за руку и потащил за собой. Нина последовала за братом до его комнаты, где он быстро оделся.

— Извини меня за все, Эмилио, — попросила Нина, пока он собирал свои вещи.

— Я же сказал тебе, что ты ни в чем не виновата. Перестань извиняться.

— Но я чувствую, что это я виновата в том, что мы не получили наши деньги.

— Глупости. Виноват во всем я, потому что согласился остаться в этом доме. — Сердясь сам на себя, Эмилио резким движением заправил рубашку в штаны. — Я должен был догадаться, что Эрнандес замышляет что-то недоброе. В душе он плохой человек, и я знал об этом. — Он пристегнул к поясу пистолет. — Я смотрю на тебя лишь глазами брата. Иногда я забываю, что ты уже стала красивой женщиной. Мне нужно быть осторожным. Может быть, тот образ жизни, который мы ведем, слишком опасен для тебя.

— Но мы пока не можем жить по-другому, Эмилио. Я не позволю тебе заниматься этим в одиночку, и я не хочу сидеть дома одна, вечно поджидая твоего возвращения. Я сама должна быть осторожней. — Нина прикоснулась горячей рукой к своим пылающим щекам, испытывая сильное смущение. — Кроме того, я же одна справилась с ним. Когда ты появился, он уже корчился от боли.

— Я это видел, — ответил Эмилио, надевая шляпу. — Но дело в том, что мужчины сильнее женщин, и ты не всегда будешь в состоянии справиться с ними. — Он надел жилет и взял с пола сумки. — Пошли отсюда. Поговорим об этом позже. Боюсь, что Эрнандес может передумать.

— Но как же быть с деньгами, Эмилио? Они нам так нужны.

— Ты же слышала, что он сказал. У него много людей, Нина. Мы ничего не сможем сделать. Мы сами украли этих лошадей, а теперь Эрнандес украл их у нас. Все очень просто. Теперь нам придется убраться отсюда. Не хочу, чтобы он поступил с тобой так, как обещал. Нам не стоит больше злить этого человека.

Он направился к двери, и Нина последовала за ним, с содроганием вспоминая о том, как Эрнандес прикасался к ее обнаженному телу, как его ненавистный член прижимался к ней. Она держалась поближе к Эмилио, спускаясь вниз по лестнице, у подножия которой стоял Эрнандес, одетый в халат и покуривающий сигару. Выражение обиды все еще не исчезло с его лица.