Фил закрыл глаза и улыбнулся. Дела у него, что ни говори, складывались удачно. Замечательное ощущение. Наконец-то он разделался с учебой. А хвалебные слова, которые он выслушал от руководства факультета за свою диссертацию о компьютерном предсказании аварий плотин, до сих пор звучали в ушах. И работу нашел именно какую хотел, в одной из самых престижных инженерных фирм. Но быстро понял, как мало знает о проектировании гидроэлектрических сооружений.

Единственное, что в последнее время беспокоило Фила, – это сумасшедший ответ, выданный компьютером фирмы «Рошек, Болен и Бенедитц», когда он опробовал свою программу предсказания аварий на самом знаменитом сооружении Теодора Рошека, плотине в ущелье Сьерра. И катодная электронная трубка напророчила, что эта плотина может вот-вот лопнуть, как наполненный водой воздушный шарик, а сие означало: что-то неладно либо с компьютерами, либо с плотиной, либо с программой. Здоровье компьютеров отменное, а плотина – уважаемый во всем мире образец совершенства проекта. Стало быть, дефект следовало искать в программе. Он расскажет обо всем этом Джанет, когда они закончат ублажать друг друга. Возможно, ей удастся обнаружить какие-нибудь изъяны в предпосылках или в логике программы.

Она стояла возле него на коленях, одетая во что-то вроде короткого кимоно, и втирала теплое масло в его спину, Фил обвил было ее талию, но она оттолкнула руку.

– Есть кое-что такое, что ты должен понять, – сказала она. – Я не пытаюсь соблазнить тебя. Я просто делаю тебе массаж. Эта одна из самых приятных вещей, которые один человек может сделать для другого, совсем не обязательно сопряжена с сексом. Тебе положено только наслаждаться. Закрой-ка глаза.

Она вдавливала свои пальцы в мышцы его шеи и плеч растирающими и поглаживающими движениями. Несколько раз убеждала расслабиться:

– Бог мой, ты словно сжатая пружина. Тебе что, никогда раньше не делали массажа?

– Массаж не очень-то распространен в Канзасе. Так же, как и обнажение на публике.

– Это частное дело. Дверь заперта, и занавески опущены.

– Частное дело – это когда ты один. А вдвоем – это уже на публике.

Он поднял голову, чтобы взглянуть на нее. Она пригнула ее обратно.

– Какой-то ты уж очень консервативный. Интересно, все инженеры такие же, а?

– Не знаю. Я никогда не массировал инженера. Единственная девушка в инженерной школе весила больше девяноста килограммов и носила подбитые сталью рабочие башмаки. Мы звали ее «Киска в сапожках».

Она поскребла его голову кончиками сразу всех десяти пальцев, ладонями и тыльной стороной запястий помассировала плечи, потом сдавила пальцами бицепсы предплечья, проведя ногтями вниз по всей длине рук, начала делать круги ладонями. Вставила свои пальцы между его пальцами, погладила их, повращала туда и обратно и покачала. Покончив с руками, вернулась к спине. Для лучшего упора пошире раздвинула его ноги и, сильно нажимая, медленно провела кончиками пальцев от поясницы к шее.

– Ощущение невероятно прекрасное, – сказал Фил. – Где ты этому научилась?

– Когда была совсем молоденькой, ухаживала за одним калекой, который считал, что массаж – это не просто прекрасно, а лучше всего на свете. Я тогда еще училась в школе. Как-то раз он взял меня в одно заведение в Малибу, где все обнажались и практиковались в массаже друг другу. А инструктор, типа этакого гуру, вещал, что с помощью массажа можно попасть в один ритм со всеобщей гармонией и всяким прочим дерьмом в этом роде. Вот тогда-то я и пристрастилась к массажу.

Филу было интересно, что она сделает, когда доберется до полотенца? Перескочит через него и из уважения к его пуританскому воспитанию и целомудрию двинется дальше к ногам или же грубо отбросит полотенце, как сделали бы ее калека и гуру? Она отбросила полотенце в сторону и так набросилась на ягодицы, словно это были два кома теста, но действовала так искусно и так прозаично, что он не почувствовал ни прилива крови, ни стеснения.

Ее пальцы поглаживали верхушки его ног и чувствительные зоны ниже колен. Она нежно пощипывала его плоть, стискивала ее кулаками, колотила ребрами ладоней и проводила на ней длинные линии таким легким движением, что казалось, кончики ее пальцев касаются только волосков, но не кожи.

– Не знаю, как долго я еще смогу вкушать это удовольствие, – сказал Фил. – Мне хочется рассчитаться, чувствую себя эгоистом, просто валяясь здесь на коврике. Хочу поласкать тебя.

– Это не предусмотрено. Я просто делаю тебе подарок. А ты должен принимать его и наслаждаться. Сосредоточься на этом ощущении и не разговаривай.

А насколько же оказался приятным массаж ступни! Она прижимала большие пальцы к подъему и любовно обрабатывала каждый палец. Ладонями и пальцами терла пятки и подошвы – сначала легко, а потом жестко. И наконец ответила на будораживший его вопрос, приказав:

– Перевернись!

Он повиновался. Нет, она не накрыла его полотенцем. Снова помассировала голову, на этот раз спереди. Легким, словно крылья бабочки, прикосновением по векам, губам, щекам, шее... Потом обработала грудь, живот, подбрюшье. По пути к бедрам легко коснулась полового органа, и руки пошли дальше до лодыжек, затем вернулись, поглаживая ноги с тыльной стороны, мягко сомкнулись вокруг него. На какое-то мгновение ее руки оставили его тело, и послышалось шуршание одежды. Потом он почувствовал ее волосы на своем лбу и ее губы на своих губах. Он обвил ее рукой и прижал к себе.

– Я передумала, – прошептала она, – теперь пытаюсь соблазнить тебя.

– Это оказалось совсем легким.

Лос-анджелесская штаб-квартира фирмы «Рошек, Болен и Бенедитц» занимала три этажа в гигантской башне Тишмэна на Уилширском бульваре. Большинство старших по должности служащих размещались на верхнем этаже, где были расположены также отделы предварительного планирования и разработки проектов. На среднем этаже размещались отделы, специализирующиеся на сооружении дорог, зданий и туннелей. А нижний этаж был отдан компьютерным службам, гидроэлектротехнике, атомной энергии и горному делу. На каждом этаже работали примерно по сто служащих, более половины из них – инженеры. Они трудились за обычными или чертежными столами в центральной части этажа, окруженной кабинетами. Отделы, занимающиеся нефтехимическими предприятиями, трубопроводами, аппаратурой для океанов, а также фундаментами, находились в других зданиях Лос-Анджелеса, и на верхнем этаже постоянно обсуждался вопрос о сооружении своей конторской башни, которая приютила бы всех под одной крышей.

Утром двадцать шестого мая, в пятницу. Фил Крамер явился на работу на час раньше положенного и уселся у монитора, загружая компьютер своей переработанной программой прогнозирования возможной аварии плотины. Эта программа родилась за пять вечеров сотрудничества с Джанет. Она ничего не смыслила в плотинах, зато умела выстраивать логическую цепь и задавала вопросы, заставившие его изменить некоторые из цифровых предпосылок. Именно она предположила, что первоначальная математическая модель была слишком мала и чересчур упрощена для анализа состояния плотины в ущелье Сьерра. Модель следовало расширить, чтобы она соответствовала полному объему сооружения и включала большее количество усредненных данных. Составленная ими новая программа была рассчитана не просто на среднюю плотину, а приспособлена именно к условиям ущелья Сьерра.

Завершив необходимые предварительные операции, Фил ввел «Перечень измерительных приборов галереи». Прикосновение к клавише исполнения команды тут же высветило на экране колонку из двадцати пяти букв. Нажав в определенной последовательности четыре клавиши, Фил поместил вверху этой колонки зеленую индикаторную линию. Затем открыл копию самого последнего доклада инспектора из ущелья Сьерра. Показания были сняты три недели назад, когда поверхность водного резервуара все еще находилась на полтора метра ниже края водослива на гребне дамбы. Держа этот доклад левой рукой, он правой набирал цифры после каждой из букв на экране. Когда довел колонку до конца, появилась другая.