Часть 21.2

***

Дорога предстояла длинная. Часов 5 по суше и еще 6 под водой. Ага, под водой (русалки же).

Вообще, считается, что Русалье Царство — это все океаны Лаэргии, из-за чего, как раз-таки, русалки очень гордые и высокомерные. Считают себя пупами земли, относя остальные расы к сухопутным букашкам, которым, конечно же, не сравниться с правителями вод. Драконы, демоны и эльфы дружно забили на этих выскочек, говоря: "Ой, да боги, с вами!" — и не пытаясь доказать им, что они не такие уж и важные персоны. Просто, кивали головками и соглашались со всеми их словами, будто доктора с душевно-больными. Остальные жители Лаэргии тоже не лезли, хоть и закатывали глаза при упоминании русалок. Только орки с их прямолинейностью не стали терпеть этих напыщенных рыбок, из-за чего, теперь, эти 2 государства враждуют.

Вечером (часов в 9) мы уже будем в Акнасире (столице Русальего Царства). Интересно, как там все? Может, столица выглядит как затопленная Атлантида? Или как замок из диснеевской русалочки? А как жители вод одеваются? А дома какие? А выглядят как? Как показал мой опыт, то, что нарисовано в книжке, и реальность сильно отличаются друг от друга. Так что, я ждала с нетерпением, когда же мы приедем в Акнасир. А пока, я смотрела из окна на леса, поля, горы, наслаждаясь легким вином (а говорила, что пить больше не будет! Ага! Как же!).

— Моя алкогольная конфетка, у тебя еще остались силы? — мой супруг нежно обнял меня сзади, прижимаясь к спине голым торсом (мы же еще не оделись).

— Немного, — я повернулась к самому лучшему в мире мужчине, поставив фужер на специальную подставку. Я заправила за ухо темные растрепавшиеся волосы, и спросила у их обладателя: — А почему ты называешь меня алкогольной конфеткой?

— Ну… — Тенебрисель приблизился, и от его лица до моего оставалось пару сантиметров, — потому что ты пахнешь шоколадом. А когда выпьешь, аромат шоколада смешивается с алкоголем. И получается очень вкусная сладость, которой всегда мало… — король заговорчески посмотрел мне в глаза, облизнув мою нижнюю губу. — Ммм… как вкусно…

— Эй, ты меня уже съел один раз! Кто здесь вампир, я или ты? — вообще, ему можно меня "есть", ведь, он — оборотень, но сам полукровка-то об этом не знает, значит, не считается!

— Так ты хочешь меня съесть? А я думал, тебе нравится, когда я доминирую. А ты, оказывается, вот какая… — его очи хитро блеснули.

— И какая же я?

— А вот такая. Садистка, которая хочет доминировать над мужчиной. Тц-тц-тц! Не ожидал от тебя такого!

— Эй! — я быстро покраснела, заставляя этого извращенца улыбаться еще шире. — Я не извращенка, в отличии от тебя! И уж тем более, не садистка!

— Сказала та, которая постоянно царапает или оставляет порезы от клыков на моем теле. А один раз целенаправленно меня укусила. Ай-яй-яй, Лиен. Врать не хорошо!

— Тенебрисель, я сейчас тебя, и вправду, покусаю!

— О чем я и говорил. Садистка! — его победная ухмылка одновременно и раздражала, и смущала, и вызывала желание. Но брюнет пошел дальше и, почти касаясь моего уха, прошептал, мурлыча: — Но я не против. Можешь побыть сегодня главной. Мне интересно, что ты будешь делать. Так что, давай, кусай.

Грудь заходила ходуном, быстро вздымаясь и опускаясь. Клыки — видимо, сговорившись с остроухим собственником — заныли и увеличились в размерах. Вот же! Ну и ладно! Раз вы так хотите, то будет вам укус! Чтоб тебе чесалось потом, извращенный эльф!

Я быстро вонзила острые зубы в шею мужчины. Он, не ожидавший такого, зашипел от боли. Хочет, чтобы я доминировала? Да пожалуйста! Сейчас все устроим! Вот только, все мои старания были напрасны. Тен, опять оказался ведущим в нашей партии…

— Ты… ты же обещал! — из-за сбитого дыхания и близости с эльфийским королем, было тяжело говорить. — Обещал… что… а-а-а… — он укусил меня за мочку уха, проводя рукой по спине, заставляя выгнуться. — Что я буду главной!

— Разве? — хоть мужчина немного запыхался, но от этого довольная ухмылка с его уст никуда не делась. Он остановился, из-за чего я недовольно заерзала бедрами, а улыбка на аристократичном лице стала шире. — Я сказал, что ты МОЖЕШЬ ПОБЫТЬ главной. Но я не говорил, что не возьму инициативу на себя.

— Ах, ты! — договорить мне не дали, заткнув рот поцелуем.