Притронувшись ко лбу, Инди нащупал бинты и пластырь. Забинтованная рука Шеннона покоилась на перевязи.

– И давно это было?

– Вчера.

Инди сел, сморщившись: острая, пронзительная боль прожгла затылок. Поднеся туда руку, Инди наткнулся пальцами на громадную шишку и обернулся к темным окнам.

– Который час? Где солнце?

– Скоро полночь. Ты проспал почти сутки. Я уж начал тревожиться, но док велел дать тебе отоспаться. Помнишь, как он осматривал тебя?

– Ага, вроде бы. – Ему смутно мерещился темноволосый усатый мужчина с черным чемоданчиком. Откинувшись на подушки, Инди подперся локтями. – А как же меня вы притащили меня в Крутой Утес?

– И не спрашивай. Мы со Смитти намучились, выволакивая тебя из этой дыры. В конце концов просто обвязали тебя кнутом под мышками и вытянули. Потом пришлось почти полмили нести тебя на руках наверх по тропе. И, скажу я тебе, он крепкий старик.

Наверно, этим-то и объясняется та часть кошмара, в которой он попался в силки и висел вниз головой. Но ситуацию это не прояснило.

– Что стало с Мейрой и Уолкоттом?

– Мы не знаем. Смитти хотел ее искать, но я отговорил его. Я сыт чокнутыми ковбоями и индейцами по горло, и хотел убраться оттуда поскорее. Думал, что ты ранен по-настоящему.

– Значит, вы ее там бросили?

– Мы вернулись туда утром. Конная полиция там кишмя кишела. Они слыхали про переполох и нашли пять трупов. Но ни Мейры, ни Уолкотта.

– Кстати, из-за чего разгорелся сыр-бор?

– Те же типы, что захватили меня и Мейру, закололи деда одного из этих юта. Я тебе уже говорил об этом. Ты разве не помнишь?

– Все как-то смазано, – Инди потер лицо и вдруг заметил полоску пластыря, наклеенную сбоку на шею Джека. – А это что? Я думал, тебе угодили в руку.

– Оказывается, меня зацепило дважды – поцарапало шею и легко ранило выше локтя. Жить буду.

– Тебе везет.

– Есть и хорошие новости – мы нашли твой «Форд». Сюда я довез тебя на машине.

Вот как раз машина-то Инди и не волновала. Ему припомнилось, как Мейра в его сне сначала была мертва, потом жива, потом вовсе исчезла. Как она говорила? «Пожалуйста, помоги мне…»

– Как по-твоему, она жива?

– Я же сказал, трупа нет, – развел руками Шеннон.

– Надо найти ее, Джек! – не обращая внимания на пронзительную боль в затылке, Инди спустил ноги с кровати.

– Но не ночью же!

– Самая дичайшая история, какую я слыхал! – входя в комнату, провозгласил Смитти. – Ну, Инди, ты снова среди живых. Как твои делишки?

– Лучше с каждой секундой. О чем это вы говорили?

– Один из помощников шерифа сказал мне, как в больнице Кортеса приняли парня с пустяковой огнестрельной раной, смахивающего на Уолкотта. Но покамест кортесовские фараоны подоспели туда, от него и след простыл.

– А как насчет Мейры?

– Полицейский разъезд ищет юта. Вроде как они взяли ее с собой.

– Инди, что все это значит? – спросил Шеннон.

– Нашел у кого спрашивать, Джек! Наверно, ты знаешь больше моего.

– Может, принести тебе чего-нибудь поесть, Инди? – осведомился Смитти.

– Непременно. У меня живот подвело.

– Ладно, сейчас получишь миску моей любимой бараньей похлебки. А еще у меня хлеб и сало.

– Это замечательно, но сало можно пропустить.

– Как будет угодно, – Смитти вышел.

– Он готовит баранью похлебку весь день напролет. Это будет получше, чем вяленая говядина и вареная картошка, которыми меня потчевали в киве.

– Джек, присядь, – Инди кивнул на стул возле кровати. – Зачем тебя с Мейрой похитили и сунули туда?

– По идее там должен был очутиться ты с Мейрой, – с чувством сказал Шеннон. – Я никак не могу раскусить эту девушку. Но она из твоего роду-племени, это уж точно. Вы с ней очень подходите друг другу.

Инди еще и не видел Мейру, не говоря уж о том, чтобы иметь с ней общие дела – но уже в них участвует, даже не представляя, о чем идет речь.

– А поточнее?

– Она по уши увязла в ерунде, которая вечно навлекает беды.

– Джек, ты не можешь выражаться более конкретно?

– Разумеется, могу. Твой старый дружок Уолкотт гоняется за какой-то чепуховиной, и считает, что она у Мейры.

– И что ж это за чепуховина?

– Мейра не хотела вдаваться в подробности, но назвала ее рогом единорога.

Инди повторил последние слова вслух, будто хотел убедиться, что не ослышался.

– Таких вещей не бывает. Единороги – миф. Их нет и никогда на свете не было. Эгей, а в Америке и мифа о них не было. Есть тысячи индейских легенд, в которых животные говорят и рассуждают, как люди, но среди тысяч их персонажей нет ни одного единорога.

– Я лишь пересказал ее слова.

Инди снова потрогал затылок, снова отозвавшийся приступом острой боли.

– Наверно, она пошутила.

– Инди, там было не время и не место для шуток.

– Может, бивень мастодонта?

– Она сказала – единорога. Как твоя голова?

– Могло быть и лучше. Что еще она рассказала об этом роге?

– Он как-то связан с их семьей, но в подробности она не входила.

– Ты говорил об этом Смитти или кому-нибудь еще?

– Нет, решил обождать и сперва сказать тебе.

– Вот это мне в тебе и нравится, Джек, – усмехнулся Инди. – Ты умеешь правильно разыграть свои карты.

– Едва не забыл, она мне еще кое-что сказала, – игриво ухмыльнулся Шеннон. – Послание для тебя одного.

– Ага, слушаю.

– Она сказала, что если я выйду из переделки живым, а она нет, то я должен тебе сказать…

– Да валяй же, что она сказала?!

– Погоди, я думаю. Мне пришлось заучивать наизусть. В общем, так: буквы А, М, Е, И, затем числа семьдесят три и тысяча девятьсот двадцать. И буквы Н, К, Н.

– А?

– Она сказала, что ты поймешь.

– Я рад, что она так во мне уверена. А почему она не сказала, что это означает?

– Потому что считала, что если я все буду знать, Уолкотт может вытянуть это из меня, а от него это Мейра явно скрывала.

– И больше ничего?

– Практически. По-моему, она хотела прибавить что-то еще, но заметила лишь, что прямо ирония какая-то – оказаться пленниками в киве, так близко к «нижнему» миру.

Инди повалился обратно в постель.

– Напиши эти буквы и цифры на бумажке, ладно? Мне надо пораскинуть умом.

– Погоди-ка… Было еще что-то, едва не забыл.

– Что?

– Буквы Б, Т, Б, Х. На этом послание заканчивается.

– Потрясающе! – Инди повернулся на бок.

Открыв застекленный стеллаж с изделиями анасаси в своей солнечной библиотеке, Смитти вынул рифленый горшок и провел пальцами по волнистым краям сосуда, сработанного более тысячи лет назад. Потом выставил его на вытянутых руках перед собой, словно посвящая богу.

– Как по-твоему, чего они делали горшки такими грубыми снаружи, вроде как этот?

Инди сидел в мягком кресле, положив на колени открытый блокнот с выписанной комбинацией букв и цифр, продиктованных Мейрой Шеннону. Сегодня утром Инди чувствовал себя уже достаточно окрепшим, чтобы встать с постели, но все еще страдал от мигреней. Мейра так и не объявлялась, а он располагал только ее зашифрованным сообщением.

– Наверно, чтобы легче было держать мокрый горшок с водой.

– Оно не исключено. Но лет пять тому у нас тут останавливался один парень из музея естественной истории, так он думал, будто их делали такими, чтобы напоминало плетеную корзинку. Знаешь, мы ведь с Уизериллом нашли массу дребедени корзинщиков, пришедших сюда первыми. А может, анасаси считали, что глиняные кувшины сподручнее, а на вид им больше нравились старые корзинки. Понимаешь, про чего я толкую?

– Ага, Смитти, улавливаю. – Интересно, а Смитти действительно сделал все, о чем рассказывает? Может, он и был с Уизериллом, а может и нет. Но Инди больше волновало беспечное отношение Смитти к пропаже дочери. Ему будто и дела нет. – Смитти, чего я не могу понять, так это почему вы не беспокоитесь о Мейре. Почему вы ее не ищете?