Склоны гор, окружающие долину р. Накатами, за истекшие десять лет несколько изменили свой облик. Редкий лес, в то время еще кое-где существовавший, был вырублен и везде видна была только молодая поросль ели, сосны, березы и осины, причем лиственные деревья явно вытесняли хвойные, и подраставший лес имел другой состав.
Наша работа на Успенском прииске была прервана на два дня печальным происшествием. С приисков дальней тайги Ленского товарищества ехал один из инженеров — молодой Тиме. На перевале через хребет Кропоткина его экипаж был обстрелян из засады разбойниками, предполагавшими, что везут в главный стан золото. Одна из пристяжных лошадей свалилась, но ямщик не растерялся, быстро обрубил постромки и ускакал, пока разбойники перезаряжали ружья. Их было двое, и они стреляли из сибирских гладкоствольных винтовок, заряжавшихся с дула круглыми пулями. Одним из двух выстрелов была убита лошадь, а пуля второго попала в экипаж и раздробила бедро инженеру, который истек кровью, пока экипаж домчался до главного стана на Надеждинском прииске (верст 20), и поэтому не выдержал операции, понадобившейся для ампутации ноги. Причиной этого была круглая пуля, которая летит недалеко, но вызывает тяжелое ранение. Похороны инженера состоялись на кладбище Прокопьевского прииска, и за нами прислали лошадей.
Фиг. 37. Щеки р. Бодайбо в эпигенетическом участке ниже Прокопьевского прииска. Вид с левого склона на крутой и скалистый правый склон
Закончив изучение окрестностей Успенского прииска, мы переселились на Прокопьевский прииск по среднему течению р. Бодайбо, где продолжала работать Бодайбинская компания. Большой разрез этого прииска, хорошо знакомый мне по 1890 г., уже значительно осыпался по бортам, но кое-что было еще видно в них. Более интересно для меня было посещение щек реки ниже прииска (фиг. 37) и нескольких соседних отводов с небольшими работами, пока мои помощники выполняли маршруты по водоразделам. За неделю мы кончили исследование.
Следующая наша стоянка была на Надеждинском прииске, главном стане Ленского товарищества, где жил и Л. Ф. Грауман. Здесь мы провели недели три, так как экскурсии моих помощников захватывали большую площадь и выполнялись большею частью верхом. Подземные работы были сосредоточены на недавно открытом Феодосийском прииске по долине р. Бодайбо выше Нижнего прииска, который был уже отработан; на нем Л. Ф. Грауман упразднил водоотлив из каждой шахты, так как открытый разрез ниже по реке дал уже возможность естественного стока воды по основной ватерштольне, которую проводили сначала по плотику снизу вверх по долине, а шахты служили для вентиляции и подъема добытых песков. На Феодосиевском прииске работала электростанция, используя силу воды, проведенной по канаве на левом склоне долины Бодайбо. Подземные выработки имели уже электрическое освещение, как и дома и казармы; промывальные машины также работали на электрическом токе. Кроме Феодосиевского прииска я видел подземные работы по нижнему течению р. Большого Догалдына, левого притока р. Бодайбо выше главного стана. Здесь же в небольшой долине левого притока Большого Догалдына был прииск Удачнонайденный другого владельца, на котором мы провели два дня, раскинув палатку на склоне, чтобы осмотреть соседние гольцы, а также подземные работы прииска. Последние велись без водоотлива в вечной мерзлоте, так что можно было добывать пески, оставаясь в валенках.
Правые притоки р. Бодайбо на этом участке — ключи Гатчинский, Аканак и Верхний Аканак все еще не работались, как и 10 лет назад, и даже не были разведаны как следует, так что не дали мне работы; в самой долине Бодайбо ниже устья одного из них я обнаружил остаток большого ледникового оза в виде длинного вала, сложенного почти целиком из хорошо окатанных валунов и гальки в песке.
Закончив исследования этого участка, мы переехали ближе к верховьям р. Бодайбо, где поселились на станции тракта в дальнюю тайгу; здесь я осмотрел открытый разрез Верхнебодайбинского прииска Ленского товарищества и старые работы на прииске другого владельца на левом склоне, принял участие в маршрутной съемке помощников по гольцам хребта Кропоткина, в которые врезаны верховья этой реки. На гольцах кое-где еще лежали сугробы снега, хотя лето уже перевалило на вторую половину. Некоторые впадины на склонах гольцов можно было считать карами, оставшимися от ледникового периода. Склоны гольцов были частью покрыты густыми, но не высокими зарослями рододендрона с крупными желтыми цветами, частью же осыпями камня. Цветущий рододендрон я видел впервые.
Этими работами изучение большой верхней половины бассейна р. Бодайбо было закончено, и мы перебрались в низовья реки, на Нижнебодайбинский прииск Ленского товарищества. Подземных работ здесь было немного, и я участвовал в маршрутной съемке. Во время одного маршрута по
долине небольшого правого притока р. Бодайбо я открыл огромный древний кар в черных сланцах левого склона. Он представлял глубокую впадину с очень крутыми, частью скалистыми склонами, поросшими редким лесом, и почти ровным дном, в общем напоминая глубокое кресло, как большинство этих форм, создаваемых на самой границе постоянного снега на склонах гор. В этих впадинах каров накопляется масса снега, сползание которого по спинке кресла в связи с морозным выветриванием создает постепенно эту форму; обломки скал, получающиеся при выветривании, сползающий снег уносит с собой на дно впадины, где превращается в лед и вытекает из кара в виде ледника, который соединяется с ледниками соседних каров и дает большой долинный ледник. Но этот кар в нижнем течении р. Бодайбо образовался, вероятно, не в последнюю эпоху оледенения, а в максимальную.
Два дня мы провели на небольшом прииске Гинцбурга в узкой долине правого притока р. Бодайбо, где также имелись подземные работы. Нижнее течение этой реки вообще уже богато выходами коренных пород на нижней части склонов, которые дали мне много материала наблюдений. Это объясняется тем, что река здесь уже прорезала всю толщу ледниковых и межледниковых отложений; последние местами хорошо вскрыты в полувыемках узкоколейки на склонах в виде обнажений слоистых песков, тогда как русло реки уже врезается в коренное дно долины. Поэтому глубокая россыпь, некогда существовавшая на дне долины под толщей этих наносов, частью уже размыта, частью сохранилась участками на левом более пологом склоне под этими наносами.