То же самое свойство человека обнаружил адмирал Бэрд в ужасном холоде и темноте полярных ночей. Он говорил, что его подчиненные больше нервничали из-за пустяков, чем из-за серьезных вещей. Они стойко переносили опасности, тяжелые условия жизни, холод, который часто был ниже 80 градусов.[6] «Но, — рассказывал адмирал Бэрд, — иногда закадычные друзья переставали разговаривать друг с другом, потому что один подозревал другого в том, что тот поставил свои инструменты на его место. Я знал человека, который мог есть в столовой только тогда, когда находил себе место, откуда ему не было видно флетчериста,[7] тщательно пережевывавшего свою еду двадцать восемь раз, прежде чем проглотить ее».
«В заполярном лагере, — говорил адмирал Бэрд, — подобные пустяки обладают способностью доводить даже дисциплинированных людей до грани безумия».
И вы могли бы добавить, адмирал Бэрд, что и в супружеской жизни «пустяки» часто доводят людей до грани безумия и вызывают «половину всех сердечных заболеваний в мире».
По крайней мере так считают специалисты. Например, судья Джозеф Сабат из Чикаго, который провел более сорока тысяч бракоразводных процессов, утверждает: «Пустяки лежат в основе большинства несчастливых браков», а Фрэнк С. Хоган, прокурор Нью-Йоркского округа, сказал: «Почти половина уголовных дел, разбираемых в наших судах, начинается с пустяков. Бравада в баре, домашние пререкания, оскорбительное замечание, неуважительное слово, грубый выпад — это именно те пустяки, которые ведут к нападению и убийству. Очень немногие из нас были жестоко обижены в жизни. Ведь именно незначительные удары по нашему чувству собственного достоинства, оскорбительные замечания, ущемление нашего тщеславия вызывает половину сердечных заболеваний в мире».
Когда Элеонора Рузвельт первый раз вышла замуж, она «целыми днями испытывала беспокойство», потому что ее новый повар плохо готовил обед. «Но если бы так было сейчас, — говорит миссис Рузвельт, — я бы пожала плечами и забыла об этом». Прекрасно! Именно так должны вести себя взрослые люди. Даже Екатерина II, отличавшаяся исключительным деспотизмом, обычно только смеялась, когда повар портил какое-нибудь блюдо.
Мы с миссис Карнеги однажды обедали у нашего друга в Чикаго. Разрезая мясо, он сделал что-то неправильно. Я не заметил этого. А если бы заметил, то не придал бы значения. Но его жена это увидела и набросилась на него при нас. «Джон, — закричала она, — ты не видишь, что ты делаешь! Когда же ты научишься вести себя за столом!»
Затем она сказала нам: «Он всегда делает ошибки. Он и не пытается исправиться». Возможно, он не старался правильно разрезать мясо, но я поражаюсь его терпению — как он мог жить с ней двадцать лет. Говоря откровенно, я бы скорее согласился питаться сосисками с горчицей — в спокойной обстановке, — чем есть пекинскую утку и акульи плавники и слушать ворчание такой жены.
Вскоре после этого визита к нам пришли гости. Незадолго до их прихода миссис Карнеги обнаружила, что три салфетки не подходили к скатерти.
«Я бросилась к повару, — рассказала она мне позднее, — и узнала, что три другие салфетки отправлены в прачечную. Гости уже были у двери. Не было времени переменить салфетки. Я чувствовала, что вот-вот расплачусь! Я думала только об одном: „Зачем эта нелепая оплошность должна была испортить весь мой вечер?“ Затем я подумала, а зачем это допускать? Я села за обеденный стол, твердо решив хорошо провести время. И я весь вечер была в приподнятом настроении. Пусть лучше наши друзья сочтут меня неряшливой хозяйкой, — сказала она, — чем нервной, раздражительной женщиной. Во всяком случае, — насколько мне известно, никто не обратил внимания на салфетки!»
Известный юридический принцип гласит: De minimis non curat lex «Закон не занимается пустяками». Не должен обращать внимания на пустяки и озабоченный человек, — если он хочет сохранить душевное спокойствие.
По большей части все, что нам требуется, чтобы не раздражаться из-за пустяков, — это создать новую установку в своем мозгу, направленную на удовольствие. Мой друг Хомер Крой, написавший книгу «Они должны были увидеть Париж» и дюжину других, приводит поразительный пример того, как это надо делать. Он был на грани безумия во время работы над новой книгой. Его довело до этого дребезжание радиаторов в его нью-йоркской квартире. Пар стучал и шипел. Хомер Крой тоже шипел от раздражения, сидя за письменным столом.
«И вот, — говорит Хомер Крой, — я отправился с друзьями в туристскую поездку. Слушая треск горящих в костре веток, я подумал, как это напоминает шум радиаторов. Почему мне нравится звук трещащих веток и так неприятен шум радиаторов? Вернувшись домой, я сказал себе: треск веток в костре был приятен для меня, а звук радиаторов — примерно то же самое. Я пойду спать, и меня не будет беспокоить этот звук. Я так и сделал. Несколько дней я воспринимал шум от радиаторов, но вскоре совершенно забыл о них.
Так происходит и со многими пустяками. Они нам неприятны и доводят нас до белого каления, и все потому, что мы преувеличиваем их значение в нашей жизни…»
Дизраэли сказал: «Жизнь слишком коротка, чтобы растрачивать ее на пустяки». «Эти слова, — писал Андре Моруа в журнале „Зис уик“, — помогли мне преодолеть многие неприятности. Часто мы позволяем себе расстраиваться из-за пустяков, которые следует презирать и забыть. Нам остается жить на этой земле лишь несколько десятилетий, а мы теряем столько невозвратимых часов, раздумывая об обидах, о которых через год мы забудем. О них забудут и все окружающие. Нет, давайте посвятим свою жизнь достойным человека действиям и чувствам, пусть нас вдохновляют великие мысли, подлинные привязанности, бессмертные деяния. Ведь жизнь слишком коротка, чтобы растрачивать ее на пустяки».
Даже такая знаменитая личность, как Редьярд Киплинг, порой забывал о том, что «жизнь слишком коротка, чтобы растрачивать ее на пустяки». И что же в результате? Он и его шурин затеяли самую скандальную судебную битву в истории Вермонта. Их тяжба приобрела такую известность, что о ней написали книгу: «Вражда, которую довелось испытать Редьярду Киплингу в Вермонте».
История этого дела примерно следующая. Киплинг женился на девушке из Вермонта, Каролине Бейлстир. Он построил чудесный дом в Брэттлборо, штат Вермонт, обосновался там и собирался провести в нем оставшуюся часть своей жизни. Его шурин, Битти Бейлстир, стал лучшим другом Киплинга. Они вместе работали и развлекались.
Затем Киплинг купил у Бейлстира участок земли, причем было решено, что Бейлстир каждый год будет косить сено на этом участке. Однажды Бейлстир обнаружил, что Киплинг устраивает сад на этом лугу. Кровь его вскипела. Он пришел в ярость. Киплинг тоже потерял контроль над собой. Атмосфера в зеленых горах Вермонта накалилась!
Несколько дней спустя, когда Киплинг выехал на прогулку на велосипеде, его шурин внезапно пересек дорогу в фургоне, запряженном упряжкой лошадей, вследствие чего Киплинг упал. И Киплинг, человек, который писал: «Если вы можете, не теряйте головы, когда все вокруг вас теряют головы и обвиняют в этом вас», потерял голову и потребовал, чтобы Бейлстира арестовали! Последовал скандальный судебный процесс, вызвавший сенсацию. Журналисты из больших городов нахлынули в Брэттлборо. Новость мгновенно облетела весь мир. Примирение не состоялось. Эта ссора заставила Киплинга и его жену навсегда покинуть их американский дом. Сколько беспокойства и горечи по поводу пустяка! Все произошло из-за копны сена.
Двадцать четыре века назад Перикл сказал: «Довольно, граждане. Мы слишком долго занимаемся пустяками». Это верно!
А сейчас я расскажу вам одну из самых интересных историй, которые поведал мне доктор Гарри Эмерсон Фосдик. В ней описываются выигранные битвы и поражения одного лесного великана.
На склоне горы Лонгс-Пик, Колорадо, покоятся остатки гигантского дерева. Специалисты утверждают, что оно простояло около четырехсот лет. Оно было проростком, когда Колумб высадился в Сальвадоре. Дерево наполовину выросло, когда английские колонисты создали свои поселения в Плимуте. В течение своей долгой жизни дерево четырнадцать раз подвергалось ударам молний, бесчисленные бури и лавину четырех веков бушевали около него. Но оно выстояло. Однако в конце концов полчища мелких жучков стали подтачивать его. Насекомые прогрызли кору и постепенно сокрушали внутреннюю силу дерева своими незначительными, но непрерывными укусами. Лесной великан, которого не иссушили века, не сломили молнии и бури, рухнул под натиском маленьких насекомых — таких мелких, что человек мог бы раздавить их двумя пальцами.