Я начал готовиться к этому 7 лет назад. Как? Я прочитал, что говорили философы всех веков о чувстве беспокойства. Я также прочитал сотни биографий от Конфуция до Черчилля. Я беседовал с десятками известных людей, таких как Д. Демпсли, генерал О. Бредли, генерал М. Кларк, Генри Форд, Элеонора Рузвельт и Д. Дикс.

Но это было только начало. Я сделал кое-что еще, гораздо более важное, чем беседы и изучение литературы. 5 лет я проработал в лаборатории, занимающейся борьбой с чувством беспокойства — лабораторией являлись классы для взрослых. Насколько я знаю, это была первая и единственная в мире лаборатория такого рода.

Что мы делали? Мы давали студентам набор правил, как преодолеть чувство беспокойства, и просили применять их на практике, а затем обсуждали на занятиях полученные результаты. Некоторые сообщили о способах, которые они применяли раньше. В результате, я полагаю, что на тему «как преодолеть чувство беспокойства» я выслушал больше, чем кто-либо из живущих на земле. Кроме того, я прочитал сотни сообщений на эту тему, сообщений, признанных лучшими в наших школах, которые действуют в 200 городах США и Канады.

Так что эта книга родилась не в замке из слоновой кости.

Она не содержит также академических рассуждений о том, как можно было бы бороться с чувством беспокойства. Вместо этого я попытался написать сжатый доклад о том, как чувство беспокойства было преодолено тысячами взрослых людей. Одно бесспорно: эта книга имеет практическое содержание. Вы можете попробовать ее на зуб.

Я рад сообщить, что в книге вы не найдете рассказов о людях, личность которых невозможно установить. За исключением нескольких отдельных случаев, в книге названы подлинные имена и указаны адреса.

«Наука, — сказал французский философ Валери, — это собрание удачных рецептов». Это как раз то, что дается в этой книге: собрание проверенных временем рецептов — как в наше время избавиться от чувства беспокойства. Однако, позвольте мне вас предупредить: вы не найдете в ней ничего нового, но вы найдете многое из того, что обычно используется. А раз так, то ни мне, ни вам нет необходимости говорить о новом. Мы уже знаем достаточно о том, как следует правильно и хорошо жить. Наша беда не в отсутствии знаний, а в бездействии.

Цель этой книги — возродить, проиллюстрировать, очистить и восстановить старые, но основополагающие истины — растормошить и попытаться заставить вас что-то сделать, чтобы начать их применять.

Вы не выбирали эту книгу ради того, чтобы узнать, как она была написана. Вас интересует основное содержание.

Прочитайте первые 44 страницы книги и, если вы не почувствуете, что она дала вам новые силы и чувство подъема для того, чтобы преодолеть беспокойство и наслаждаться жизнью — выбросьте эту книгу в урну. Она не для вас.

Весной 1871 года один молодой человек встретил в книге фразу, всего 21 слово, — которая оказала громадное воздействие на всю его последующую жизнь.

Студент-медик монреальской больницы был озабочен предстоящими выпускными экзаменами, а также тем, что его ждет впереди, как дальше жить. 21 слово, которое он прочитал в 1871 году, помогли стать ему знаменитым врачом поколения.

Он основал всемирно известный медицинский институт им. Джона Гопкинса. Он стал профессором и возглавил кафедру в Оксфорде, учрежденную английским королем, т. е. удостоился величайшей почести, которую может заслужить человек, занимающийся медициной в Англии. Когда он умер, была выпущена книга, состоящая из двух толстых томов, с рассказами о его жизни. Его имя сэр Вильям Ослер.

Вот 21 слово, которые он встретил весной 1871 года, 21 слово из Томаса Кармеля: «Наше главное дело не смотреть на то, что лежит в туманной дымке на расстоянии, а делать то, что лежит непосредственно под рукой».

42 года спустя, теплым весенним вечером сэр В. Ослер беседовал со студентами йельского университета. И сказал тогда им, что люди ошибаются, когда считают, что он, профессор четырех университетов и автор книг, обладает «мозгами особого качества». Он сказал, что близкие друзья знают, что у него самые обычные способности.

В чем же секрет его успеха?

Он обусловлен тем, что он старается жить в рамках одного дня. Что сэр Ослер имел в виду? За несколько месяцев до своего выступления он пересек Атлантику на большом океанском лайнере, на котором капитан, стоящий на мостике, мог нажатием кнопки перекрыть лайнер водонепроницаемыми перегородками.

«Каждый из вас, — сказал сэр Ослер, — имеет более высокую организацию, чем этот лайнер, и рассчитан на более длительное плавание. Я хочу убедить вас научиться жить в рамках одного дня с тем, чтобы обеспечить большую безопасность плавания. Забирайтесь на мостик, нажимайте кнопку и слушайте, как железные двери захлопывают умершие вчерашние дни. Нажимайте другую кнопку и захлопывайте железной занавесью будущее — еще неродившиеся завтрашние дни.

Тогда вы в безопасности — в безопасности сегодня.

Захлопните прошлое! Дайте прошлому похоронить себя. Отгородитесь от завтрашних дней, которые облегчили многим дорогу к смерти. Груз завтрашних забот, сложенный со вчерашним и с тем, который нужно нести сегодня, придавливает и самых сильных. Закройте будущее так же плотно, как и прошлое.

Будущее — сегодня. Нет завтра. День спасения — именно сегодняшний день. Депрессии и озабоченность следуют за человеком, беспокоящемся о будущем. Перестройте „корму и нос“, вырабатывайте привычку жить в рамках одного дня».

Разве сэр Ослер сказал о том, что мы не должны стараться подготовиться к завтрашнему дню? Вовсе нет. В своем обращении он говорит, что наилучший способ подготовиться к завтрашнему дню — это сконцентрировать весь интеллект, весь энтузиазм на выполнении наилучшим образом сегодняшнего дня, его дел.

Во время войны наши военные руководители составляли планы на будущее, но они не могли себе позволить проявлять беспокойство. «Я обеспечил самых лучших людей самоей лучшей боевой техникой, имеющейся в нашем распоряжении, — сказал адмирал Эрнест Дж. Кинг, командовавший военно-морскими силами Соединенных Штатов, — и поставил перед ними самую разумную задачу. Это все, что я могу сделать».

«Если корабль потопят, — продолжал адмирал Кинг, — я не смогу его поднять. Если он будет потоплен, я не смогу это предотвратить. Мне лучше использовать свое время для решения проблем завтрашнего дня, чем сожалеть о том, что произошло вчера. Кроме того, если я позволю себе беспокоиться о таких вещах, меня надолго не хватит».

В военное и в мирное время разница между правильным и неправильным образом мыслей состоит в следующем: правильный образ мыслей основан на анализе причин и следствий, он ведет к логическому конструктивному планированию; неправильный образ мыслей часто ведет к напряжению и нервным срывам.

Во время второй мировой войны один молодой человек в военной форме — где-то в Европе — усвоил полезный урок. Его звали Тед Бенгермино. Этот человек довел себя до психической травмы в боевых условиях.

«В апреле 1945 года, — пишет Тед Бенгермино, — я так много беспокоился, что меня поразил недуг, который врачи называют „слизистый колит“. Это заболевание причиняло мне невыносимую боль. Если бы война не кончилась в то время, я уверен, что окончательно бы подорвал свое здоровье.

Я был совершенно изможден. Я служил унтер-офицером похоронной команды 94-й пехотной дивизии. Моя работа заключалась в том, что я должен был помогать заполнять учетные карточки всех убитых в бою, пропавших без вести и госпитализированных. Я также должен был откапывать тела солдат, как союзников, так и врагов, которые были убиты и наспех похоронены в неглубоких могилах в разгаре боя. В мои обязанности также входило собирать личные вещи убитых и следить за тем, чтобы они были посланы их родителям или ближайшим родственникам, для которых они будут очень дороги. Меня постоянно преследовал страх, что мы могли сделать серьезные ошибки. Я беспокоился о том, как я все это выдержу. Меня угнетала мысль, доживу ли я до того момента, когда смогу подержать в руках своего единственного ребенка — моему сыну было шестнадцать месяцев, но я никогда не видел его. Я был настолько расстроен и измучен, что потерял тридцать четыре фунта в весе. Я был на грани безумия. Я взглянул на свои руки. Они напоминали руки скелета. Я пришел в ужас при мысли о том, что мне суждено вернуться домой инвалидом. Я был доведен до полного отчаяния и плакал, как ребенок. Я был настолько потрясен, что каждый раз, когда оставался один, слезы струились по моим щекам. После битвы в Арденнах наступил период, когда я плакал так часто, что почти потерял всякую надежду снова стать нормальным человеком.