Джон был в кухне, а Эмма растерянно льнула к нему, словно боясь расстаться с отцовской защитой. Стоило Мэриан появиться, как близнецы бросились к ней, и она нежно их приласкала. Присутствие Джона и Эммы стесняло ее; она старалась не встречаться с ними глазами.

– Эмма, – сказала она, – отведи, пожалуйста, Анну и Джесси в спальню поиграть. Мне нужно поговорить с твоим отцом.

– Но там нет игрушек.

– А мой матрас на полу? Можете прыгать на нем сколько захотите.

– А, это здорово! – тут же воодушевилась Эмма. – Я буду заниматься гимнастикой, – объявила она. – Я даже умею делать сальто. Хотите, я вас научу?

Джесси все еще цеплялся за мать, но Мэриан мягко освободилась от него и подтолкнула к двери. Наконец дети исчезли. Тогда Мэриан заставила себя взглянуть на Джона, и он грустно улыбнулся в ответ:

– Я хотел приготовить тебе чашку чаю, но… – Он выразительно обвел взглядом пустую кухню.

– Не нужно. Все в порядке. Я хорошо себя чувствую. Правда. – Она глубоко вздохнула. – Джон, я…

– Я знаю. – Он больше не улыбался. – Черт побери, Мэриан, если ты снова начнешь извиняться…

Она повернулась к нему спиной, уставившись в окно на старую скамейку, качели, которые скоро снесет бульдозер вместе с домом, со всем, что здесь есть.

– Я терпеть не могу обращаться за помощью, – едва слышно произнесла она.

– Почему?

Едва ли она могла ответить. В детстве Мэриан почти не знала отца, и в жизни у нее никогда не было человека, на которого можно было бы опереться, кроме Марка. А он…

– После того как ушел мой муж, я поклялась, что обойдусь без него. Поклялась, что справлюсь сама.

– Но ты не должна. – Джон стоял рядом, однако не притрагивался к ней. И все же она ощущала его силу, чувствовала убежденность в его голосе. – Мое предложение остается в силе. Ты и дети переезжаете к нам. Если ты не захочешь остаться, это твое право. Но сегодня я не вижу другого выхода.

Мэриан продолжала упорно смотреть в окно, видя в нем свое прошлое и настоящее одновременно: пустая скамейка… смеющиеся дети… квадрат песочницы с разрушенным замком… терпеливо шагающий Снежок и толстая, никому, кроме нее, не нужная Эсмеральда… поздно созревающие яблоки, которые никто не успеет уже собрать…

Но горечь была только в душе. А в голосе почти не ощущалось печали, когда Мэриан проговорила наконец:

– Ну что ж. У меня и в самом деле нет другого выхода.

Именно так она и представляла их последующую жизнь.

– Передай мне, пожалуйста, джем.

Мэриан передала. Джон сдвинул очки на переносицу и улыбнулся ей, взглянув поверх оправы. Улыбнулся с явным удовлетворением. Так и должно быть. Он настоял на своем, все вышло, как он хотел, и Мэриан находится теперь на его территории. Как это называется в спорте? Преимущество игры на своем поле.

Теперь Мэриан окончательно уверилась, что не сможет остаться у Мак-Рея надолго. Может, это было бы и логично, и разумно, но… Она не рассуждала разумно и логично, просто знала, что не сможет выносить это день за днем: сидеть напротив Джона, передавая джем, потягивая кофе, слушая, как он комментирует газету.

Завтрак начался более рутинно, чем можно было ожидать, и Мэриан сидела на другом конце стола, чувствуя себя только гостьей.

Большую часть ее имущества сложили в гараже Джона, вернее, свалили в жалкую груду. Дома она частенько спала вместе с детьми – здесь же близнецов поместили в смежной комнате.

Эмоционально измученная, Мэриан рано легла вчера спать и проспала всю ночь как убитая, а проснувшись, обнаружила, что солнце уже заливает блестящий паркетный пол. Близнецов в соседней комнате не было. Отдаленный их смех успокоил ее, а душ взбодрил достаточно, чтобы она спустилась вниз, откуда исходил запах яичницы с беконом. Когда же Мэриан вошла в кухню, то увидела, что близнецы, довольные, играют с Эммой, а Джон (слава Богу, не в купальном халате) жарит яичницу.

На нем были джинсы, просторная футболка навыпуск и коричневые комнатные туфли. Взгляд ее скользнул прочь от этих туфель. За всю свою жизнь она видела только двух мужчин в комнатных туфлях, и первым был ее муж…

За столом Эмма весело болтала, а Джесси и Анна сидели молча каждый на стопке книг, поскольку их высокие детские стульчики остались в гараже среди прочего скарба.

Джон слушал дочь, отпуская короткие замечания, и улыбался Мэриан, которая виновато сознавала, что именно она должна была встать первой и приготовить завтрак.

Наконец она не выдержала:

– Вы не должны менять свои привычки ради нас. Я имею в виду, что если вы любите читать газету по утрам или что-нибудь в этом роде…

Он поднял бровь.

– А я их и не менял. Обычно я читаю за завтраком. Сейчас дети поедят, и я займусь прессой. Хочешь пока раздел юмора?

– Ну да, конечно, – сказала она. – Почему бы и нет?

Джон повернулся к детям.

– Ты поела, малышка? – спросил он дочь. – А как ты, Джесси?

– Можно, мы пойдем поиграем? – спросила Эмма.

– Анна еще не закончила. И, кроме того, моя хорошая, тебе скоро отправляться в школу. Автобус будет… – он взглянул на часы, – через десять минут.

– А можно, я останусь дома? – взмолилась Эмма, когда отец уносил грязную посуду в раковину.

– Нет. – Он вернулся к столу и, наклонившись, поцеловал дочь в макушку. – Они все еще будут здесь, когда ты вернешься.

– Да ну! – Девочка надула губы.

Джон ухмыльнулся, развернул газету и протянул половину Мэриан, которая сидела, уставившись в тарелку, и прикидывала, сколько еще следует посидеть для приличия, прежде чем можно будет удалиться.

А что делать потом? – услышала она внутренний голос. Подняться к себе наверх и сидеть целый день на кровати? А может, добровольно пойти чистить стойла? Или отправиться за продуктами в магазин? Или подстричь газон? Изображать экономку, хотя она и не собиралась здесь оставаться?

Мэриан притворилась, что поглощена комиксами, а сама открыла страницу объявлений. Столбцы о сдаче жилья внаем прочесть оказалось несложно – там и была-то всего пара новых объявлений. Одно о доме с четырьмя спальнями и бассейном с подогревом за тысячу долларов в месяц, а другое о домишке с печным отоплением, хотя и за сущие гроши. Две крайности, и ни одна не подходит.

– Все еще ищешь жилье?

Она вспыхнула, как девочка, застигнутая с материнской губной помадой, чувствуя себя необъяснимо виноватой. Может, Джон решил, что она неблагодарная?

– Извините, я просто…

Он энергично чиркнул пальцем по горлу.

– Никаких извинений, хорошо? Я сыт ими по горло.

Встретиться с ним глазами было труднее, чем она ожидала, но, закусив губу, Мэриан твердо выдержала взгляд Мак-Рея.

– Ладно. Да, я все еще ищу собственное жилье, думаю, что так будет лучше. Но пока я здесь, хочу быть полезной. Не хочу, чтобы вы думали, будто я не ценю…

– Ты снова пытаешься извиняться? И давай наконец перейдем на «ты». Ведь мы уже тысячу лет знакомы.

Она открыла рот и невольно хмыкнула:

– Не знаю. Мне не хочется быть зависимой от кого-то. Я начинаю чувствовать себя обязанной.

Джон слегка нахмурился, лицо его было грустным.

– Я догадываюсь, как это неприятно…

– Мама, я хочу спуститься, – заявила Анна. – Я тоже, – сказал Джесси.

– Подающий надежды молодой человек, – пробормотал Джон с улыбкой.

– Погодите, он еще покажет свой вспыльчивый характер, – пробурчала Мэриан.

– Я хочу играть с Эммиными игрушками, – потребовала Анна тоном самодержца.

– Я тоже, – поддакнул сестре Джесси.

– Ну вот, началось. – Мэриан взглянула на Эмму, но та сказала с великодушием старшей:

– Пусть дети поиграют с моими игрушками.

– В таком случае я не возражаю, – согласилась Мэриан.

Она помогла близнецам слезть с импровизированных стульев и умывала их, пока Джон, вручив Эмме коробку с завтраком и проводив ее до входной двери, наблюдал из окна, как дочь садится в школьный автобус. Когда он вернулся к своему кофе, Мэриан, поколебавшись, присоединилась к нему.