Никто не собирается преподавать произведения Кевина Келли в современной средней школе. Но однажды моя дочь достигнет среднего возраста, как и я сейчас. Если она счастливо избежит последствий экологической катастрофы и/или оружия массового поражения, будни ее жизни в 2030-х годах будут больше напоминать легкомысленное пророчество Келли, удачно названное «Без контроля», чем любой из школьных учебников, предназначенных для нее сегодня.

Снисходительное отношение к Келли очень странно, но уж таковы американцы. Большинство из них, будучи американцами, даже не узнают, что Кевин Келли прав, даже если мы будем действительно жить по Кевину Келли, ежедневно выпивая свой молочный коктейль с гормонами и рассовывая компьютерные чипы по туфлям и дверным ручкам. Представить, что нас захватит эта грандиозная философская панорама, то же самое, что вообразить людей эпохи Эмерсона, посвящающих все свое время воплощению в жизнь его манифеста.

Тем не менее «необиологическая цивилизация» – очевидная тенденция. Если не произойдет катастрофы – а вероятнее всего, и после катастрофы, – именно она и появится в будущем. Она будет развиваться день за днем, маринуя нас в кипятке поднимающейся волны из миллиардов компьютерных чипов.

В подобной ситуации нет ничего минималистского, индустриального, эффективного и понятного. Все запутано, малопонятно и беспорядочно. Это мир, где машины умирают гораздо быстрее нас, где перерабатывающая их фабрика будет больше, чем дамба Гувера. По большей части его нельзя охватить мыслью. Он склеен из отдельных кусков. Это не величественный, четко организованный мир. Он скорее коряв и беспорядочен. Это скорее то, за что мы готовы платить, а не то, что, по нашему мнению, было бы для нас лучше всего.

А еще он будет не слишком интеллектуальным. Компьютеры становятся все более сложными и все больше вмешиваются в нашу повседневную жизнь, но они не становятся «умнее». Ведь не их учат по-новому, а нас.

В XX веке было распространено заблуждение, что машины станут умнее нас. Однако проект «искусственного интеллекта» потерпел неудачу. В окружении машин, оперирующих данными, мы, люди, вынуждены стать вечными студентами, но машины ничему нельзя научить. Они могут стать более сложными, но никогда не смогут учиться. Они не станут умнее потому, что у них нет биологического, управляемого нейронами процесса познания ребенком самого себя и окружающего мира.

Если у вас нет человеческого тела, вы не сможете стать умнее. Управление телом и чувственное восприятие – «сенсомоторная деятельность» – основная функция головного мозга. Остальные умственные способности человека вырастают из этого богатого субстрата. У машин подобные способности отсутствуют, без них их «интеллект» гораздо беднее.

Но все же есть твердолобые философы и упертые сторонники искусственного интеллекта, отрицающие то, что сознание может существовать только в теле. Они считают, что интеллект базируется на законах логики. Таким образом, машины можно сделать «разумными», напичкав сперва их теорией, а затем передав им часть мирового опыта. Подобный подход полностью противоречит здравому смыслу – разум развивается по другим законам. Защитники этого метода добились незначительных успехов, и не они определяют повестку завтрашнего дня.

Нейрология и когнитивная наука работают с головным мозгом по-своему. Постоянно расширяя границы своей деятельности, специалисты в этой сфере проливают свет на особенности нервной активности человека и животных с помощью типографии и радиоактивного сахара. Реальный прогресс достигнут в таких областях, как нейропластичность, исследование возможностей продуктивности головного мозга и их усиления, передача возбуждения по синапсам. Головной мозг работает именно по этим законам, а вовсе не как программное обеспечение на операциях цикла, как было принято считать в 1960-х годах. После целого столетия, когда балом правили сторонники абстрактного математического анализа, силу стали набирать состоящие из органических веществ люди. Именно они делают невидимое видимым.

Если вы с вниманием и без предубеждения понаблюдаете за детьми, гражданами будущего, вы увидите, что они знакомятся с физической реальностью задолго до того, как мы, взрослые, начинаем приобщать их к достижениям цивилизации. Младенец необыкновенно наивен, но отнюдь не лишен мозгов. Если бы у взрослых были мозги, как у младенцев, их головы были бы размером с корзину для фруктов. У младенцев очень мозговитые головы, такие тяжелые, что они не могут их держать.

Ребенок изучает тело – оно находится за пределами мозга. Первым делом надо научиться сосать, затем строить рожицы – и все это под бдительным контролем мозга. Практически все чувства и состояния души взрослого человека отражаются на лице новорожденного: насмешка, отвращение, обаятельная улыбка, обида от неудачи и глубочайшая Weltschmerz.[14] Задолго до того, как ребенок овладевает возможностями речевого аппарата и начинает баловаться со звуками, он балуется со своим лицом. Младенцы – очень энергичные и прилежные ученики. Они упорно работают.

Погоня за искусственным интеллектом зашла в тупик, как погоня за миражом, но привела к нескольким важным открытиям. Мнимые вершины человеческой мысли – игра в шахматы и доказательство математических теорем – оказались для машин сравнительно легкими. А задачи, с которыми справляются младенцы, – умение видеть и умение ходить – невероятно трудными.

Мы не задумываемся, когда смотрим или ходим. Пока мы не попытались обучить этому машины, мы не считали это значительным достижением, так как нам не приходится сознательно сосредоточиваться на этом. Но сознательное мышление – не основная сфера деятельности мозга. Человек никогда не был просто абстрактным логическим разумом, заключенным в грубую телесную оболочку. Люди – это крупные животные с развитыми, загруженными чем-то мозгами, иногда совершающие логичные поступки.

Вооружившись этим знанием, мы изменим отношение к парадигме образования. Наблюдая за ребенком, который учится ходить, мы становимся свидетелями того, как нервная система начинает управлять человеческим телом благодаря методически повторяющимся колоссальным достижениям. Все начинается с переворачиваний то на спину, то на живот вдоль основной оси человеческого тела. Эти кропотливые и старательные усилия сменяются так называемым процессом «возведения опор», когда младенец подтягивает под туловище руки и ноги, перенося на них свой вес. Затем новое достижение – «раскачивание на месте». Младенец приподнимается то на руках, то на коленях, а иногда на носу, пальцах ног или локтях. Довольно просто пропустить этот жизненно важный период: он не такой зрелищный – движения младенцев не слишком заметны. Однако таким образом маленькие ученики знакомятся с равновесием, инерцией, силой трения и вращающим моментом.

Очередное свершение – умение ползать. Младенцы демонстрируют потрясающее разнообразие скоростей, аллюров и техник. Далее – умение стоять. За ним наступает затяжной период «наводки мостов», когда «ребенок прямостоящий» хватается за края стульев, диванов, ножки стола и домашнего пса – что попадется под руку. Он не только учится прямохождению, но и овладевает непростым искусством ориентироваться в сложном мире, сурово наказывающем его силой тяжести. И вот тогда наконец ребенок действительно идет.

Способность ходить и видеть (движение и восприятие) действительно классная штука. Эту способность мы в определенной степени делим с некоторыми животными, но машины не обладают ею. Если машины когда-нибудь станут «учиться» ходить, они наверняка не ограничат этот процесс логическим или рациональным анализом. Скорее они будут копировать простейшие формы движения у простейших существ, например насекомых.

Это важнейшее знание о самих себе позволит нам избавиться от устаревших представлений о будущем как о чем-то хромированном, гладком, безупречном, роботоподобном и стерильном. Это вовсе не приметы развитых технологий, а особенности дизайна модернистских машин 1930-х годов. Люди вообще-то покрыты кожей, не имеют идеально ровных линий, часто руководствуются интуицией и совсем не стерильны. Уж с нашими биологическими особенностями ничего не поделаешь. Мы, люди, не становимся машиноподобными, напротив, качества, отличающие нас от машин, кажутся наиболее многообещающими сточки зрения развития технологий.