В действительности противоположность не есть противоположность, это просто ритм — ритм одного и того же: вы слушаетесь, а потом не слушаетесь — это ритм. Иначе, если вы просто продолжаете слушаться и слушаться, все становится монотонным и мертвым. Монотонность — это природа смерти, потому что там нет противоположности.

Жизнь — это жизненность, там есть противоположность, есть ритм. Вы идете — вы возвращаетесь, вы уходите — вы приходите; вы не под чиняетесь, затем подчиняетесь; вы любите и вы ненавидите — это жизнь, но не логика. Логика говорит: если вы любите, вы не можете ненавидеть. Если вы любите, как вы можете гневаться? Если вы любите таким образом, тогда вы любите монотонно, на одном и том же уровне, но тогда вы станете напряженным и расслабиться невозможно.

Логика верит в линейные явления: вы двигаетесь по одной линии. Жизнь верит в окружность: одна и та же линия поднимается, опускается и становится кругом.

Вы, наверное, видели китайский круг «инь и ян ». Вот такова жизнь — противоположности в стречаются. Этот круг «инь и ян » — наполови ну белый, наполовину черный; в белом есть черная точка, в черном — белая точка. Белое переходит в черное, а черное переходит в белое — это круг. Женщина переходит в мужчину, мужчина переходит в жен щину — такова жизнь, и если вы посмотрите внимательно, вы увидите это внутри вас.

Мужчина не есть мужчина двадцать четыре часа в сутки, не может им быть; временами он — женщина. Женщина не есть женщина двад цать четыре часа в сутки, временами она также и мужчина.

Они переходят в противоположности. Когда женщина гневается, она больше не женщина: она становится более агрессивной, чем любой муж чина, и она более опасна, чем любой мужчина, потому что ее мужское начало чище и никогда не использовалось. Поэтому когда она использу ет его, оно имеет такую остроту, с которой никакой мужчина не срав нится. Это так же, как почва, которая не использовалась много лет: когда вы бросаете зерно — рекордный урожай!

Женщина становится мужчиной иногда, но когда она становится мужчиной, тогда никакой мужчина не может с ней соревноваться, — тогда она очень опасна , и тогда мужчине лучше подчиниться. Это делают все мужчины — они подчиняются, сдаются, потому что мужчина дол жен немедленно стать женщиной, иначе будет проблема. Два меча в одних ножнах — и будет проблема. Если женщина стала мужчиной, если она сменила роль, мужчина немедленно становится женщиной: теперь все восстановлено — круг снова завершен.

А когда мужчина становится подчиненным и сдается, эта сдача обла дает такой чистотой, с которой не может сравниться ни одна женщина, потому что обычно он никогда не пребывает в этом положении, в подо бной игре. Обычно он упорствует и сражается. Обычно он воля, а не отдача, но когда он поддается, это обладает такой невинностью, с какой ни одна женщина не сравнится. Посмотрите на мужчину в любви: он становится как малый ребенок.

Но жизнь так и происходит. Если вы понимаете это, тогда вы вообще не волнуетесь, тогда вы знаете, что если возлюбленный ушел — он вернется; если любимая сердится — она полюбит. Тогда у вас есть тер пение. С Аристотелем вы не можете иметь терпения, потому что там, если возлюбленный ушел, — он ушел в прямолинейное путешествие, без воз врата — это не круг. Но на Востоке мы верим в круг — на Западе верят в линию.

Западный ум линеен, восточный — закруглен, поэтому на Востоке любимый может ждать. Он знает, что женщина, которая покинула его сейчас, вернется — она уже на пути, она, наверно, уже раскаивается, уже раскаялась; она, должно быть, возвращается; рано или поздно она постучится в дверь. Только подожди — ведь всегда есть противополож ное.

А когда женщина возвращается после гнева, тогда любовь снова свежа. Теперь это не повторение. Период гнева разрушил прошлое. Теперь она снова молодая девушка, невинная девушка. Она снова влюб ляется — все становится свежим.

Если вы понимаете это, тогда вы не против чего угодно: вы знаете, что даже гнев прекрасен, даже те или иные ссоры дают жизни настрой. И все помогает обогащению. Тогда вы принимаете и тогда в глубоком приятии вы терпеливы, тогда нет нетерпения и спешки, тогда вы можете ждать, молиться и мечтать.

С другой стороны, если жизнь линейна, как считает Аристотель или, поскольку западное мышление перешло от Аристотеля к Бертрану Рас селу, как считает Бертран Рассел, тогда в жизни много нетерпения. Никто не собирается возвращаться домой, поэтому вы всегда трясетесь, боитесь и становитесь подавленными. Тогда вы можете оставаться с женщиной десять лет или десять жизней, но это — пребывание с незна комкой. Вы контролируете себя, она контролирует себя — и нет встречи. Жизнь — это не логика. Логика — это лишь часть, причем точно обозначенная, категоризованная, подразделенная, а жизнь запутана. Но что поделать? Это так. Жизнь не так разделена, не так точно обозна чена, она — хаос. Но логика мертва, а жизнь — жива, поэтому вопрос в том, выбирать последовательность или выбирать жизнь.

Если вы слишком упорно держитесь за последовательность, вы буде те становиться все более и более мертвым, потому что последователь ность возможна только в том случае, если вы полностью отбрасываете противоположное. Тогда вы любите и только любите; вы только любите и никогда не гневаетесь, никогда не ненавидите, никогда не конфликту ете. Вы слушаетесь и только слушаетесь: никакого непослушания, ни какой революции, вы никогда не уходите прочь. Но тогда все черствеет, тогда связь становится ядовитой — тогда она убивает.

Этот Сосан не за логику — он за жизнь. Теперь попытайтесь понять значение его слов. Он говорит:

Великий путь не труден для тех,

кто не имеет предпочтений.

Когда и любовь , и ненависть отсутствуют,

все становится ясным и незамаскированным.

Сделайте, однако, маленькое различие —