- Ладно, ладно, ступай... Там он, в своей каморке, дома. Я, может быть, и не всесильный полицейский, но уж главный угадчик, это точно!

- Курицын! - крикнул он как можно более зверским тоном, чтобы сбить лирическое настроение. - Чтоб тебя паралик!

Старый служака явился немедленно.

- Кто такая маркиза Лена-Зофия Кастеллафранка да Сервейра?

- Не могу знать, ваше превосходительство!

- Ой ли? - прищурился Девиер. - К вечеру приготовишь о ней выписку из реестра проживающих. А сейчас свистать всех наверх - едем!

4

В полдень трое в черных масках постучались в домик Нартова. Царский токарь встретил их в галстуке, собрался куда-то ехать.

- Андрей Константинович, - вкрадчиво начал Девиер, когда гости сняли плащи и расселись вокруг подноса с камчужной настойкой. - Кому ты сдаешь свой каменный дом в три жилья?

- Как кому? - удивился Нартов. - Чужестранка одна... Но она сказывала, что полиция... Вот и господин аудитор Курицын...

Девиер мрачно обернулся на Курицына, и у того сделалось лицо шафранового цвета.

- Да я не об этом, - сказал Девиер. - Куриозно знать, почему та маркиза не спешит представиться ко двору? Или кто ей разрешил противу указа вино в своем доме продавать? Тебе твоя квартирантка не сказывала?

Нартов окончательно растерялся. Прижав руки к кружевной груди, стал говорить о новом поручении государыни. У Шумахера вот никак не клеится с обучением российского юношества. По указу блаженныя и вечнодостойныя памяти государя Петра Алексеевича...

При упоминании покойного императора чины полиции встали и благоговейно перекрестились.

- Но я же другое... - вежливо перебил хозяина Девиер.

Нартов продолжал твердить, что с квартиранткой своей он и не видится, что и сдавал-то дом не он сам - при этом он с недоумением смотрел на аудитора Курицына,- что станок новый они с академикусом Бильфингером придумали.

Генерал-полицеймейстер отпустил Нартова, тем более что его коляска стояла уже готовой во дворе. А сам испросил позволения остаться в его домике с одной чрезвычайно важной целью.

- Понаблюдаем, - сказал он своим спутникам, подходя к окну. После вчерашних событий сегодня что-нибудь да стрясется.

За его спиной аудитор Курицын встал на колени, гулко ударил себя в грудь.

- Ваше превосходительство, смилуйтесь!

- Морра фуэнтес! - прорычал Девиер, не оборачиваясь от окна.- Вот этого я не прощаю... Сколько от Соньки берешь интересу?

А во дворе и вправду начали разворачиваться новые события. Пугая разомлевших от жары кур, въехали весьма расхлябанные дроги.

- Цо-о! Цом-цобара! - покрикивал на лошадей возница, похожий на цыгана.

- Ба! - удивился генерал-полицеймейстер. - Весь фамильный выезд князей Кантемиров прибыл в Морскую слободку. А это кто с ними в белой рубахе, зубастый?

- Евмолпий Холявин, - ответил из-за его спины аудитор Курицын. Преображенского полка сержант.

- Персона! - усмехнулся Девиер. В народе говорят преображенца и в рогоже узнаешь.

- А еще говорят, - доложил Курицын, - самохвалы и железные носы.

- Курицын! - строго сказал Девиер. - Не подлизывайся, прощения тебе не будет!

- Да ваше превосходительство! - оправдывался Курицын. - Это же такие крохи! Даже стыдно было вам докладывать... Тут все вольные дома на откупе у светлейшего князя, владельцы суть подставные лица.

- Ладно на светлейшего ссылаться, - остановил его Девиер. - Знаете, что мне он не по плечу. Преображенцы, а за ними слуги, вскочили на крыльцо, стали стучать в дверь. В доме - ни движения, занавеска не дрогнула на окне.

- Э, брат Сербан! - сказал Холявин. - Что искать в полдень потерянное в полночь!

- Но это же долг чести! - с отчаянием в голосе ответил тот.

- Долг чести? - усмехнулся Евмолп. - Долг чести может быть по отношению к человеку благородного происхождения. К тому же он сам во всем виноват. Небось и камень-то себе присвоил!

Темпераментный Сербан даже застонал от несогласия.

- А все карты... - сказал младший Кантемир, который в дверь дубасить с ними не пошел, остался в дрогах, раскрыв от солнца зонтик. - Хотите, лучше я вирши прочту, сочинил по сему поводу. "Вся в картах состоит его крайняя радость, в тех все жития своего время теряет. Ниже о ином иногда лучшем помышляет, нежли как бы и ночи сделать днем, играя..."

- Молчи, пиита несчастный! - погрозил ему Евмолп. - Не язви наши раны!

- Боярышня под зонтиком! - рассердился Сербан и вырвал у него зонтик. - А я простить себе не могу, как я мог забыть об этом Тузове!

Он задергал дверь так, что петли ходуном заходили. Эхо разнеслось в полуденной дреме слободки.

Геперал-полицеймейстер в окне нартовского домика, скрытый резной листвой клена, при этом сказал:

- Дело становится интересным, и устроился поудобнее.

- Они принимают нас за татей, предположил Холявин.

Сербан приложил ладони ко рту и объявил раздельно:

- Мы ищем здесь слугу! Кто видел со вчерашнего вечера человека в ливрее Кантемиров?

Вольный дом продолжал безмолвствовать. Окрестные жители, которые сначала вышли на шум, поспешили схорониться, чтоб в свидетели не попасть. Преображенцы сели на ступеньки, задумались.

- Что ж ты, Камараш, - сказал Антиох кучеру, - не берег господина Тузова, как тебе приказали?

Тот вместо ответа покаянно постучал себя кнутовищем по лбу. Сербан снял треуголку, взъерошил мокрые от пота волосы.

- А все проклятый граф Рафалович! - воскликнул он. - Глядь, у него туз пик неизвестно откуда взялся! Я бы ему показал, я бы сорвал у него куш, сотни три! Цесарец окаянный!

- Это вдвойне становится интересным, - сказал себе Девиер.

- Эхма, была не была! - вскричал Холявин, засучивая рукава. - А ну, ребята, Преображенцы не отступают!

Они нашли слегу, валявшуюся в лопухах, и, подтащив к двери, стали орудовать ею как рычагом.

- Не пора ли вмешаться? - предложил за спиной генерал-полицеймейстера Курицын.

- За Соньку свою боишься? - усмехнулся Девиер. - Погоди!

Не сумев вывернуть дубовую дверь из петель, Холявин и Сербан перехватили слегу как таран. "Ать-два-три!" - ударили.

Тогда дверь распахнулась сама. Там стоял вооруженный шпагой Весельчак, за его спиной теснились слуги.