— Bonjour, ma fille[6] , — ответил я, не переставая улыбаться. Мой французский, как вы догадываетесь, имел целью сбить идиотку с панталыку. Я еще не решил, как с ней поступить, но не мог отказать себе в удовольствии позабавиться. А сконфуженная идиотка — штука весьма забавная.

— Ou est chatte?[7]  — неожиданно пропищала идиотка. Как вы, несомненно, догадались, это не была беседа. Просто первая фраза из учебника французского языка. Тем не менее — реакция любопытная.

Я поудобнее расположился на ветке. Медленно, чтобы не пугать идиотки. Я уже упоминал, что еще не решил, как поступать дальше. Конечно, я не боялся поссориться с Les Coeurs, узурпировавшими исключительное право уничтожать гостей и резко реагировавшими, если кто-то осмеливается лишить их этого права. Я, будучи котом, естественно, чихал на их исключительные права. Я чихал, кстати сказать, вообще на все права. Поэтому у меня уже случались небольшие конфликты с Les Coeurs и их королевой, рыжеволосой Мэб. Я не боялся таких конфликтов. Даже провоцировал их всякий раз, как только у меня было к тому желание. Однако сейчас я как-то особого желания не ощущал. Но свое положение на ветке поправил. В случае чего я предпочитал завершить дело одним прыжком, ибо гоняться за идиоткой по лесу у меня не было ни малейшего желания.

— Я никогда в жизни, — сказала девочка чуть дрожащим голосом, — не видела улыбающегося кота. Такого, как ты.

Я пошевелил ухом, дав ей понять, что ничего нового она мне не сказала.

— У меня есть кошка, — сообщила она. — Мою кошку зовут Дина. А как зовут тебя?

— Ты здесь гость, дорогая девочка. Так что вначале представиться должна ты.

— О, прошу прощения. — Она сделала книксен и опустила глаза. А жаль, поскольку глаза у нее темные и для человека очень красивые. — Действительно, это было невежливо. Первой должна была представиться я. — Меня зовут Алиса. Алиса Лидделл. Я оказалась здесь, потому что вошла в кроличью нору. Вслед за белым кроликом с розовыми глазами. На нем была жилетка. А в жилетном кармашке — часы.

«Инка, — подумал я. — Говорит понятно, не плюется, у нее нет обсидианового ножа. Но все равно — инка».

— Покуривали травку, мисс? — спросил я вежливо. — Глотали барбитуратики? А может, набрались амфитаминчиков? Ма foi[8] , рановато же теперь детишки начинают.

— Не поняла ни словечка, — покрутила она головой. — Не поняла ни слова, котик, из того, что ты сказал. Ни словечка. Ни словечечка!

Она говорила странно, а одета была — только теперь я обратил внимание — еще страннее. Расклешенное платьице, фартучек, воротничок с закругленными уголками, короткие рукавчики с оборочками, чулочки... Да, черт побери, чулочки. И туфельки на ремешках. Fin de siecle[9] , чтоб мне провалиться. Значит, наркотики и алкоголь скорее всего следовало исключить. Если, конечно, ее наряд не был костюмом. Она не могла попасть в Страну прямо с представления в школьном театре, где играла Маленькую Мисс Мафет[10] , сидящую на песке рядом с пауком. Или прямо с вечеринки, которой юная труппа отмечала успех спектакля, горстями поглощая порошок. Именно это, после некоторого раздумья решил я, было наиболее вероятно.

— Тогда что же мы принимали? — спросил я. — Какое вещество позволило нам достичь особого состояния сознания? Какой препарат перенес нас в Страну Чудес? А может, мы просто неумеренно пили теплый gin and tonic?[11]

— Я? — покраснела она. — Я ничего не пила... То есть только один малюсенький глоточек... Ну, может, два... Или три... Но ведь на бутылочке была бумажка с надписью «Выпей меня». Это никак не могло мне повредить.

— Ну, буквально я прямо-таки слышу Дженис Джоплин[12] .

— Простите?

— Не важно.

— Ты хотел сказать, как тебя зовут.

— Честер. К твоим услугам.

— Честер находится в графстве Чешир, — гордо сообщила она. — Я недавно учила в школе. Значит, ты Чеширский Кот? А как ты собираешься мне услужить? Сделаешь что-нибудь приятное?

— Просто не сделаю тебе ничего неприятного, — улыбнулся я, показывая зубы и окончательно решив все-таки отправить ее в распоряжение Мэб и Les Coeurs. — Считай это услугой. И не рассчитывай на большее. До свидания.

— Хм-м-м... — замялась она. — Хорошо, сейчас я уйду... Но сначала... Скажи, что ты делаешь на дереве?

— Лежу в графстве Чешир. До свидания.

— Но я... Я не знаю, как отсюда выйти.

— Я просто хочу, чтобы ты удалилась, — пояснил я. — Потому что если ты намерена выйти совсем, то это напрасный труд, Алиса Лидделл. Отсюда выйти невозможно.

— Не поняла?

— Отсюда невозможно выйти, дурашка. Надо было смотреть на обратной стороне бумажки. Той, что была на бутылочке.

— А вот и неправда, — задиристо заявила она. — Я погуляю здесь, а потом вернусь домой. Я должна. Я хожу в школу и не могу пропускать уроки. Кроме того, мама по мне соскучится. И Дина. Дина — моя кошка. Я тебе говорила? До свидания, Чеширский Кот. А не будешь ли ты настолько любезен, чтобы сказать, куда ведет эта тропинка? Куда я попаду, если пойду по ней? Там кто-нибудь живет?

— Там, — указал я легким движением головы, — живет Арчибальд Хейджо, для друзей просто Арчи, он еще больше чокнутый, чем мартовский заяц. Поэтому мы и зовем его Мартовский Заяц. А вон там живет Бертран Рассел Хатта, такой же чокнутый, как любой болванщик. Именно поэтому мы так и говорим: Болванщик. Оба, как ты уже, вероятно, догадалась — не в своем уме.

— Но у меня нет желания встречаться с безумными или сумасшедшими.

— Все мы здесь не в своем уме. Я не в своем уме. Ты не в своем уме.

— Ты говоришь сплошными загадками... — начала она, и глаза у нее вдруг сделались круглыми. — Эй-эй... Что с тобой? Чеширский Кот? Не исчезай! Не исчезай, пожалуйста.

— Дорогое дитя, — мягко сказал я. — Это не я исчезаю, это твой мозг перестает функционировать, теряет способность даже к горячечному бреду. Прекращает работать. Другими словами...

Я не докончил. Как-то не мог решиться докончить, дать ей понять, что она умирает.