В различных культурах и в разные времена такие свойства приписывали: алкоголю, устрицам, бананам, белене, сырым яйцам, корню женьшеня, кантаридину (входящему в состав организма некоторых жучков, в частности знаменитой шпанской мушки), икре, растертому в порошок рогу носорога, шалфею, сельдерею, спарже, красавке, трюфелям, обычной воде, йогимбину (экстракту из коры африканского йогимбового дерева). Что касается некоторых из них (бананы, корень женьшеня, рог носорога), то их предполагаемое действие основывается на том же предрассудке, в силу которого некоторые спортсмены особенно охотно употребляют в пищу мясо, а каннибалы – тело поверженных врагов: они думают, что свойства съеденного передаются едоку. Другие средства, такие, как алкоголь, снимают скованность и в некотором смысле косвенно поощряют любовное влечение. Отдельные продукты питания, например, устрицы, икра и сырые яйца, известны как любимая пища таких героев секса, как граф Казанова. Хотя, конечно же, здесь никакой прямой связи нет – с таким же успехом можно было бы утверждать, что для того, чтобы стать канцлером ФРГ, надо употреблять в пищу рубленый желудок по-пфальцски – любимое блюдо Гельмута Коля. Наконец, экстракт йогимбового дерева и шпанской мушки могут иметь определенное влияние на успех любовного предприятия, поскольку они способствуют местному расширению кровеносных сосудов. Однако они, особенно шпанская мушка, ядовиты, болезненны и могут стать опасными из-за воспаления мочевыводящих путей, так что натужная радость от любовных утех не принесет подлинного удовольствия и может даже оказаться последним любовным приключением в этом бренном мире.

Бактерии вредны для организма.

Поменьше смотрите ролики, рекламирующие стиральные порошки, – большинство бактерий безвредно, а многие из них просто необходимы. Достаточно напомнить, что с помощью бактерий (микроорганизмов) получают вино и пиво (дрожжи), кефир и квашеную капусту, йогурт, сыр, дрожжевое тесто. Микроорганизмы вырабатывают в нашем кишечнике витамины (скажем, витамины В2 и К), благодаря им в нашем саду возникает слой столь необходимой для растений почвы. Бактерии очищают сточные воды, служат катализатором сложных химических процессов, используются для очистки нефти, природного газа, целлюлозы. В кишечнике коровы благодаря бактериям трава и листья перерабатываются в молоко и сахар. Жаль, что в желудке людей нет таких полезных микроорганизмов, а то мы жевали бы травку и питались собственным молоком. Если бы удалось уничтожить все микроорганизмы на Земле, с ними исчезла бы сама жизнь.

Вредны лишь отдельные бактерии, к примеру такие, как возбудители тифа или холеры.

Барон Штойбен был прусским генералом.

Эта фигура оставила очень заметный след в истории Соединенных Штатов Америки. Ведь именно Штойбен привил дисциплину малообученному войску американцев во время войны за независимость в США и справедливо считается одним из кузнецов, ковавших победу над англичанами. Между тем Штойбен не был ни генералом, ни бароном, ни «близким другом» великого прусского короля Фридриха, как говорится в многочисленных романах. Да и имя его было не Штойбен, а Штойбе, и его ничего не роднило с дворянами Штойбенами. Правда, он действительно был прусским офицером, но никогда – генералом прусской армии. После Семилетней войны против России и Австрии он уволился из армии в чине капитана. Никогда Штойбе не получал ордена «За заслуги», да и вообще никаких значительных воинских отличий.

После увольнения из армии Штойбе-Штойбен служил при дворе князя Гогенцоллерн-Хехингена, затем отправился в Париж, где один приятель уговорил его поехать в только что образованные Соединенные Штаты Америки. Штойбе предложил свои услуги Вашингтону и быстро сделал карьеру – не удивительно, ибо он был одним из немногих профессионалов в толпе любителей.

Заслуги Штойбена в организации американской армии несомненны – он умер генералом, пусть не прусской, но американской армии в своем поместье близ Нью-Йорка.

Бастилия была взята штурмом восставшими парижанами.

Это – легенда из школьных учебников. На самом деле Бастилию не брали штурмом, она открылась народу самым мирным образом. Строго говоря, французам следовало бы 14 июля отмечать не день взятия Бастилии, а праздник ее передачи народу Парижа. Но неброские события плохо пригодны для национальных праздников, так что будем и впредь говорить о «взятии Бастилии».

Официальная же история события такова: 14 июля 1789 года несколько тысяч парижан отправились на демонстрацию к стенам Бастилии, известнейшей тюрьмы, куда заключали врагов короля, расположенной в самом центре Парижа. Демонстранты протестовали против возможной попытки короля Людовика вновь взять власть в свои руки и против увольнения министра финансов Неккера – любимца парижской толпы. Из Бастилии в людей начали палить из пушек и мушкетов. Тогда народ мужественно бросился на штурм ненавистного символа феодализма и, неся большие потери (во многих сообщениях упоминаются сотни погибших и столько же раненых), преодолел отчаянное сопротивление стражников. Парижане освободили томившихся в подземельях крепости узников и провозгласили тем самым конец тирании и лучшее будущее для всего человечества.

На самом деле все было несколько иначе.

Прежде всего, Бастилия представляла собой не мрачное узилище, а довольно роскошные апартаменты (пусть за тюремной стеной) для всяческого жулья из дворян, а также иного рода выродков с голубой кровью – вроде пресловутого маркиза де Сада. Они коротали в Бастилии время в окружении собственных слуг, а нередко и имели право на время покидать тюрьму. На 14 июля 1789 года в Бастилии было всего лишь с десяток заключенных, и они проводили время в стенах Бастилии с гораздо большим комфортом, чем большинство парижан вне этих стен. Историк Герхард Праузе даже уверяет, что нередко заключенные просили подольше держать их в этих уютных стенах. Что касается «свирепой охраны», то она состояла из пары десятков инвалидов.

Во-вторых, парижская чернь, которая шаталась около стен Бастилии 14 июля, вовсе не собиралась выступать за кого-либо или против кого-либо и уж совсем не имела намерения штурмовать полуразвалившуюся темницу. Они хотели только конфисковать несколько старых пушек, что были собраны в сарае рядом с Бастилией. Но случилось так, что комендант Бастилии де Лоней приказал несколькими днями раньше перетащить эти пушки в крепость, и к де Лонею отправили делегацию, осведомившуюся, что он собирается делать с пушками дальше.

«Ничего», – лаконично ответил де Лоней. Он не может отдать оружие в руки парижанам, но и не будет стрелять в них, пока им не вздумается атаковать Бастилию. Этот ответ члены делегации передали в парижскую ратушу.

Между тем их оставшиеся у стен Бастилии сотоварищи все-таки начинают стрелять, не ясно, от скуки или в порыве отчаянной храбрости. Во всяком случае, они проникают во двор крепости и обстреливают оттуда инвалидов охраны. Инвалиды отвечают огнем, нападающие рассеиваются, натолкнувшись на сопротивление. Однако они рассматривают этот ответный огонь как нарушение достигнутого соглашения и, разгневанные, маршируют к ратуше, требуя от правительства начать штурм Бастилии. Правительство пытается вначале урезонить толпу, направляется новая делегация, дружелюбно встреченная стражниками Бастилии, которые сами рады мирному решению вопроса и сообщают: крепость будет сдана, лишь бы у депутатов имелись официальные полномочия от правительства Парижа.

Однако именно этот вопрос остается без ответа по до сих пор непонятным причинам. Депутаты застревают на подступах к Бастилии, а затем даже отступают. Потом они будут говорить, что в них стреляли, а на самом деле они, пожалуй, просто испугались. Ведь стрельба началась лишь после того, как они ретировались, а другие люди начали подступать к стенам, не обращая внимания на предостережения охранников крепости. Вновь последовало предупреждение, снова к стенам подкатывает волна демонстрантов, солдаты крепости стреляют, нападающие бегут, оставив за собой несколько убитых и раненых и грабя по пути конюшни, каретные сараи и кухни, относившиеся к хозяйству крепости. Чтобы остановить этот грабеж, крепость дает один, и единственный, выстрел из пушки по мародерам.