На практике отслеживание этого параметра сильно затруднено. Скажем, усилия полиции, суда и пожарных сами по себе нас не интересуют, напротив, лучше всего было бы, если бы ничто не горело, а все люди вели себя как ангелы. Таким образом, работа судейских, пожарных и полиции – так сказать, социальный полупродукт, необходимый для нормального функционирования общества. Их вклад в наше благосостояние ощущается только в экстремальных ситуациях, они нужны для обеспечения того, что необходимо нормальному человеку, – мира, надежности, порядка. И все же в статистике услуги такого рода социальных институтов причисляются к валовому национальному продукту.

По той же технологии землетрясения, ураганы, наводнения, катастрофы с нефтеналивными судами, которые заливают и загрязняют берега и наносят огромный ущерб окружающей среде, увеличивают валовой национальный продукт. Ведь работа спасателей и рабочих полностью засчитывается в валовой сумме, хотя, конечно же, выполненные ими работы даже в лучшем случае не компенсируют полностью нанесенный ущерб.

По улицам американских городов патрулируют тысячи полицейских машин, чтобы не дать «свободным» гражданам Америки поубивать друг друга. Стоимость полицейской службы входит в зачет национального валового продукта, и чем больше полицейских машин на дорогах, тем больше ВНП. Соответственно в таких спокойных странах, как Швеция или Финляндия, полиции мало и валовой национальный продукт за счет этого меньше, хотя, конечно же, финны и шведы на это не жалуются.

Вампиры сосут кровь.

Летучая мышь, которую, собственно, называют вампиром (Vampyrus sektrum Linnaeus), терпеть не может кровь. Она, как и прочие 30 видов летучих мышей, обитающих в Европе, питается фруктами и насекомыми. Кстати, Меккой летучих мышей в Европе является Берлин – здесь обнаружено 16 видов летучих мышей.

Да и те немногие «кровососущие» виды, которые известны науке, не сосут, а только лижут кровь. Своими резцами они прокусывают кожу жертвы и языком слизывают выступающую кровь. Это прежде всего летучая мышь, которую называют «большим вампиром». Ее туловище бывает длиной до 7 сантиметров. Она водится в тропических регионах Южной Америки и представляет собой настоящий бич для зверей и человека. «Это был мрачный человек малоприятной наружности, – пишет Габриель Гарсиа Маркес об одном из своих героев, – лицо его было мертвенно-бледным, он потерял много крови, которую выпили во время сна летучие мыши».

Слово «вандализм» происходит от вандалов, которые в слепой ярости разрушали все до основания.

Вандалы вовсе не были вандалами. Во всяком случае, это племя германцев, которое во время великого переселения народов проделало долгий путь из Силезии и Западной Польши через всю Европу в Северную Африку, не оставило для потомков какой-либо специальной памяти о «вандализме».

И когда вандалы осели в Северной Африке и оттуда совершили поход на Рим, то во время разграбления Рима они вели себя, по тогдашним понятиям, вполне «в рамках»: они не разрушили городские стены, не устроили резни (город сдался почти без боя). Вандалы взяли с собой все, что не было привинчено и прибито, как в другое время и в других городах поступали сами римляне.

Римляне испытали шок не столько от разграбления, сколько оттого, что роли поменялись: некогда гордые римляне, повелители мира, стали побежденными, необразованные варвары – победителями. Именно по этой причине это событие оставило такой глубокий след в коллективном сознании Европы. Уже в древнефранцузском эпосе, а затем в стихотворениях Шабарта (1772) вандалы выступают как разрушители, и когда епископ из Блуа в речи перед французским национальным конвентом хотел подобрать подходящее выражение, чтобы выразить свое возмущение грабежом замков и уничтожением произведений искусства якобинцами, он обозначил это словом «вандализм» и тем самым предопределил навеки имидж одного из многих германских племен, которое было не хуже и не лучше других.

Наполеон проиграл битву при Ватерлоо благодаря прусской армии.

Был дождливый июньский день 1815 года, когда 70 тысяч французов попытались обратить в бегство примерно равную по величине армию, в которую входили отряды англичан, голландцев и бельгийцев, а также несколько тысяч пруссаков. Битва под Ватерлоо закончилась поражением Наполеона.

В немецких учебниках однозначно заявляется, что именно пруссаки решили исход сражения. На деле же пруссаки были разбиты Наполеоном за два дня до Ватерлоо в сражении при Линьи, а в Ватерлоо они попали, когда исход битвы был уже очевиден.

Задолго до появления пруссаков, в 11 утра, первые французские пехотные полки атаковывают левый фланг англичан – они хотели заставить Веллингтона ослабить центр ради усиления флангов. Но англичанам удается отстоять фланг. Тогда французы всей мощью своей артиллерии, конницы и пехоты ударяют по центру, но всякий раз их атаки отбиваются. Даже когда вперед бросается знаменитая гвардия Наполеона, Веллингтон не дрогнул, а французы в панике отступили. Тогда-то и решилась судьба знаменитого сражения. Именно так, и не иначе. Веллингтон никогда не говорил исторической фразы: «Я хотел бы, чтобы наступила ночь или пришли пруссаки».

Конечно, Наполеон вынужден был держать некоторый резерв против подходящего Блюхера, но судьба Европы была решена отнюдь не благодаря нескольким тысячам пруссаков.

Вегетарианская пища естественна, а есть мясо – противоестественно.

Адепты вегетарианской пищи постоянно толкуют о «натуральности», о том, что когда люди еще не укротили огонь и не изобрели оружие и посуду для приготовления пищи, они питались только овощами и фруктами. Люди – не какие-нибудь хищники, вроде собак и кошек, их пищеварительный аппарат не предназначен для поглощения мяса животных (зубы у человека слишком маленькие, его система пищеварения функционирует очень медленно). Наши предки смогли преследовать, убивать и поедать животных лишь с помощью вспомогательных технических средств, которых изначально не существовало, и лишь тогда они отказались от естественной для них вегетарианской кухни.

Все это не вполне соответствует действительности. Вид Homo Sapiens изначально питался мясом, как и другие млекопитающие. Лишь постепенно, преодолевая очень большое сопротивление со стороны органов пищеварения, первые млекопитающие 50–80 миллионов лет назад начали включать в свой рацион фрукты, ягоды и другие растения, ни в коем случае не отказываясь от основной пищи – мяса. Обезьяны тропических лесов, от которых мы произошли, помимо листьев и фруктов, с большим аппетитом поедают жуков, лягушек и ящериц, если удается их поймать. И когда наши предки примерно 10 миллионов лет назад покинули девственный лес, чтобы найти в вольной степи лучшее будущее для себя и своих потомков, они уже и вовсе не могли обойтись без мяса. Можно даже утверждать, что Homo Sapiens стал человеком в частности из-за необходимости добывать себе мясное пропитание. Такие крупные авторитеты, как зоолог Десмонд Моррис, предполагают, например, что именно превосходство таких «машин» для погони и поедания мяса, как собаки, кошки или волки, вынудили потомков обезьян, спустившихся с веток тропического леса, компенсировать свои недостатки поиском вспомогательных технических средств.

Так что вполне можно утверждать, что только природная любовь к мясу сделала людей такими, какие они есть.

Ведьм начали жечь в Средневековье.

Так называемое «мрачное Средневековье», годы между закатом Западной Римской и Восточной Римской империй (примерно от 500 до 1500 года нашей эры), имеет в наши дни отвратительную репутацию. Мы, дети Просвещения, никак не хотели бы оказаться на земле в те годы, если бы попали в машину времени. Именно этой эпохе в истории приписывают самые дурные деяния человечества, в частности сожжение ведьм. Между тем этот милый обычай появился у отцов церкви уже в годы Ренессанса, века добра и света, и не без активной поддержки известных деятелей этой просвещенной эпохи.